Дмитрий Ненадович - Про жизнь поломатую… (сборник)
Вернёмся к ситуации, которая сложилась вокруг нашей компании. Несмотря на то, что Толяну удалось избежать участи рыбака с «Рыбинки», его судьба и судьбы его товарищей поступили на рассмотрение в небесную канцелярию. Димон, Витёк, Костян, Юран, Вован и пошатывающийся от хронической усталости Толян, некоторое время молча обозревали особенности образовавшейся трещины.
— И не хрена она никуда не сужается — типичный обман зрения, мне кажется, что потихоньку расползается, — первым нарушил тишину Костян и удивлённо посмотрел на Вована, — ты говорил три метра, а уже все четыре…Только вот что непонятно: ты чего ждёшь, любезный? Где лодка?
— Да я думал, может как-то без неё обойдёмся…
— Ну, давай вертолётов подождём. У тебя есть с собой лишние три тысячи на оплату воздушного путешествия на геликоптере?
— Откуда?!
— Ну так давай, качай! Мы поможем.
Вован нехотя стянул чехол со своей латанной-перелатанной лодки и, приладив к клапану ножной насос, несколько раз качнул в его резиновое тело уже начавший сгущаться к вечеру свежий морской воздух. Тело лодки испуганно вздрогнуло и замерло в ожидании приобретения формы. «Ты живой вообще?» — отодвинул Вована от насоса Юран и часто-часто затопал ногами по насосу. Минуты через три видавшая виды одноместная лодка типа «Нырок» уже смотрела в небо гордо задранным носом.
— Ну что, первый пошёл? — обращаясь ко всем, спросил Костян и посмотрел на Вована.
— А чё я-то? Чуть что, сразу косой! — голосом Савелия Крамарова из кинофильма «Джентельмены удачи» спросил Вован.
— Да нормально всё! Сначала сам переплывёшь, как хозяин своего «Титаника», а потом Толяна примешь под белые ручки. Ну, а следом и мы по очереди пойдём… Только бы на айсберг не напороться! Помнишь анекдот, в котором старого еврея спрашивают: «А знаешь ли ты, Мойше, кто «Титаник» потопил?» «Знаю, но фамилию немного подзабыл: то ли Айсберг, то ли Швайсберг…. В общем, кто-то из наших…». — ничтоже сумняшись отвечал старый еврей.
— Типун тебе на язык!
— Блин, как уже ты достал своим мерзким прыщом, доктор!
— Вован, давай-ка в лодку. Залазь, мы держим.
Вован аккуратно уселся на дно лодки, принял из рук товарищей рюкзак, ящик и бур, оттолкнулся коротким веслом от острого края льда. Достигнув противоположного края трещины, он выбросил из лодки все вещи и боком выскользнул на лёд. Затем, развернув судно носом к товарищам, изо всех сил оттолкнул её обратно. Рыбаки тут же погрузили в неё выздоравливающего Толяна вместе с его нехитрым рыбацким скарбом и, всучив ему на всякий случай в руки весло, мощно, в несколько рук, вытолкнули лодку в сторону Вована. Почувствовав себя мастеровитым гребцом байдарочником, Толян попытался придать лодке ещё более стремительное ускорение, совершив мощный гребок с одного борта лодки. Это движение было ничем иным, как катастрофической ошибкой Толяна. Лодку мощно крутануло бортом по самой кромке ощетинившегося острыми шипами ломанного льда, и в уши наблюдателей этого смелого олимпийского манёвра ворвался громкий свист весело покидающего тело лодки воздуха.
— Выкатывайся скорее на лёд, урод! — чуть ли не хором вскрикнули наблюдатели. — Вован, держи его!
— Ё-моё, кажись, тону! — издал удивлённый возглас Толян, глядя на болезненно морщащиеся борта тела лодки.
— Руку давай, придурок. Разворачивайся. Теперь вторую… Отталкивайся ногами. Оба! Молодца! — Вован, наконец, выволок на лёд долговязую фигуру Толяна. — Блин, а где же лодка?
— Да вон ещё кусок торчит над водой. Видимо, хорошо Толян ей бочину пропорол, воды много попало…
— Тьфу, дебил, — в сердцах замахнулся на Толяна Вован, — ну кто тебя просил веслом размахивать? Тебе же дали его так, на всякий случай, больше для равновесия, а ты… Такую лодку утопил, гадёныш…
— Да ладно тебе… Наконец-то от этого рванья избавился. Только вот что теперь делать будем? В смысле, как теперь будем переправляться?
Вопрос повис в тишине, нарушаемой криком чаек. Когда все переживали за судьбу Толяна, о лодке, как о единственном способе переправы, как-то не думалось. Теперь же, когда подмоченный с одного бока, но живой Толян стоял, слегка покачиваясь, на другом краю трещины, понимание сложности создавшейся ситуации, как говорится в учебниках по марксизму-ленинизму, овладело умами масс. Носители умов тревожно вздрогнули.
— Ну что же, выход один, — наконец проговорил Димон, — Вован пусть транспортирует домой Толяна — вон он мокрый какой, того и гляди воспаление лёгких подхватит, если ещё часок здесь проторчит, а мы пойдём вдоль трещины, пока льдина окончательно не оторвалась, и будем искать возможность переправиться.
— Да, по всей видимости, ничего больше не остаётся, — согласился Костян, — так что давай, Вован, двигай в сторону берега. Достигнете цивилизации — сообщи в местные отделения милиции и МЧС. Скажи, что мы будем двигаться в сторону Зеленогорска. Если у них есть информация о том, что по пути можно переправиться — пусть не беспокоятся, в противном случае — пусть спасают. А что делать? Работа у них такая… Эти Чипы и Дэйлы должны всегда спешить на помощь.
Перекинувшись ещё двумя-тремя шутливыми фразами а ля: «Напрасно старушка ждёт сына домой…», группы рыбаков двинулись каждая в своём направлении. Малочисленная группа Вована добралась до берега ползком, так как лёд у берега под лучами весеннего солнышка к вечеру окончательно раскис и то и дело проламывался под толстыми ногами идущих впереди рыбаков. Обходилось без жертв: купальщики тут же выбрасывались из образовавшихся полыней на пузо, как нашкодившие подо льдом тюлени, и в таком положении продолжали своё движение, быстро шевеля конечностми-ластами, почти до кромки берега. На сам берег они выходили уже по колено в воде — мокрые, но переполненные радостью не прерванного земного бытия. Глядя на эти ныряния, Вован решил не дёргать судьбу за трепетное вымя и ещё задолго до берега мягко плюхнулся на живот, увлекая за собой окончательно очнувшегося, но ещё очень слабого Толяна. И в таком униженном положении они мучительно долго добирались до спасительного берега, с великим шумом волоча за собой по льду ящики и прочие рыбацкие атрибуты.
Остальные рыбаки, быстро распив, что называется, для бодрости духа, Димонову водку (спасибо его жене или всё же?..), в это же время бодро двигались почти строем в сторону Зеленогорска, весело распевая полную оптимизма песню из кинофильма «Человек-амфибия»: «Лучше лежать на дне в тихой прохладной мгле, чем мучиться на этой проклятой земле! Раз, раз, раз, два три!» Вскоре из организмов выветрилась выпитая водка. Вместе с водкой лёгкой фракцией улетучилось нездоровое веселье. Медленно наваливалась усталость — начали сказываться ранний подъём, дальняя дорога, многочисленные ужимки и прыжки, сопровождавшие процесс ловли. Трещина всё не сужалась. Надвигались сумерки. Вдалеке показались ранние огни Зеленограда. В небе раздался гул вертолёта. Вскоре над группой вымотанных до предела рыбаков зависла винтокрылая машина. Из открывшегося люка показалась какая-то отвратительная рожа и, пытаясь перекричать гул двигателя и шум винтов, заорала, сбрасывая верёвочную лестницу:
— Ав-вай по о…ному! Ащик…ось, с…тина!
— Нет! Никогда! — дико заорал Костян, болтающийся на лестнице почти у открытого люка. — Ты чё, совсем дурак?! Там же рыба!
— …ось! …оворю! — неистово вопила рожа, у которой оказались очень длинные ноги и она всячески пыталась выбить ими ящик из руки Костяна.
Но не таков был Костян, чтобы расстаться с честно и трудно заработанной добычей! Он в очередной раз вывел ящик из-под удара рожиной ноги и, в продолжении этого движения, гулко хлопнул им по рожиному лбу. Рожа тотчас исчезла в проёме люка. Следом за ней там же исчез Костян. Вслед за ним по лестнице лихо взобрался Юран. И, как только его пятая точка исчезла в темном брюхе геликоптера, тут же с силой захлопнулся люк, передавив раскачивающуюся на ветру лестницу. Корпус винтокрылой машины тоже начал раскачиваться. Сразу сложилось впечатление, что внутри корпуса идёт непримиримая борьба. Спустя пять минут положение машины неожиданно стабилизировалось, вертолёт поднялся чуть выше и, сорвавшись с места в горизонтальный полёт, как ошпаренный понёсся в сторону Зеленогорска. Оставшиеся на льду Димон и Витёк некоторое время громко сквернословили в адрес улетевших спасателей, поминутно показывая кулаки жопе исчезающего из поля зрения вертолёта. Но вскоре анус воздушного судна совсем исчезла из видимости, и друзья впервые за долгие годы серьёзно задумались о своей дальнейшей судьбе. Нет, конечно же, они думали о ней иногда и раньше, но чтобы так серьёзно — никогда. Они прекрасно отдавали себе отчёт, что вертолёт за ними больше не прилетит. Как оказалось в последствии — это была очень правильная мысль: драка в вертолёте закончилась тем, что отвратительной роже удалось захлопнуть люк и забаррикадироваться в кабине пилотов, а когда вертолёт совершил посадку, Костяна и Юрана уже поджидал усиленный наряд милиции, который и слушать не захотел об оставшихся на льду людях и отвёз друзей в ближайший милицейский «обезьянник», где и продержал их до утра, предварительно изъяв рыбу как «скоропортящийся продукт, нарушающий нормы санитарии в государственном учреждении МВД» (именно так было отмечено в строгом милицейском протоколе, составленном для взыскания с рыбаков денежных средств за вечернюю экскурсию на вертолёте и административного штрафа за неспортивное поведение). А лётчики почему-то очень сильно обиделись на рыбаков. Особенно обиделась та отвратительная рожа с длиннющими ногами. В общем, чем-то сильно оскорбились уставшие за день пилоты и больше никуда не полетели.
