Франсуаза Саган - Днем и ночью хорошая погода (сборник)
Конрад: Слишком поздно, мой милый… Позовите ее и поговорите с ней. Я хочу увезти ее прямо сегодня, мне омерзительно дышать одним воздухом с трусом…
Фридрих: Я не скажу ей этого…
Конрад: Тогда вам придется драться!
Фридрих (в панике): Нет!
Конрад (внезапно бьет его): Не нет, а да! Вы будете драться, гнусный подлец! Вы будете драться, и сейчас же! Ну же, деритесь! (Наносит Фридриху удар за ударом.)
Фридрих (закрывая лицо рукой и издавая нечленораздельные стоны): Не надо, мне же больно! Прекратите!
Конрад (останавливается): Ну? Ну так что же? Зовите ее!
Фридрих заходит за стол.
Фридрих: Нет! Только не Анаэ! Только не Анаэ!
Конрад: Тогда продолжим. (Устремляется к Фридриху и замахивается.)
В комнату вбегает Венцеслав, бросается на Конрада и удерживает его.
Венцеслав: Корнелиус! Корнелиус! Сюда! Скорее!
Входит Корнелиус и в изумлении смотрит на Фридриха, стоящего в распахнутой рубахе, и Венцеслава, удерживающего Конрада.
Корнелиус, Фридриху только что пожалован титул «молочного кавалера»!
Конрад: Я убью его! Пустите меня! Этот трус…
Венцеслав: Он «молочный кавалер» эрцгерцога, Корнелиус! Слышите? Я только что из дворца!
Корнелиус: «Молочный кавалер» эрцгерцога! Вот это да! Не суетитесь так, Конрад, пожалуйста! Вы теперь не имеете права.
Корнелиус без труда удерживает Конрада, а Венцеслав тем временем подходит к Фридриху и пожимает ему руку.
Венцеслав: Поздравляю, старина! Поздравляю! Я только что из будуара Элеоноры — тайной советчицы эрцгерцога, ну, ты знаешь. Ей всегда все известно. Так вот, за мужество и услугу, оказанную трону, тебя скоро пожалуют титулом, каким я хотел бы, чтобы тебя пожаловали, и чего этой великолепной Элеоноре удалось добиться: ты станешь «молочным кавалером» эрцгерцога!
Фридрих: А что это такое — «молочный кавалер» эрцгерцога?
Венцеслав: Это титул, который делает тебя молочным братом эрцгерцога, приравнивает тебя к нему, придает тебе ту же значимость и дает те же права, которыми пользуется эрцгерцог! То есть ты становишься неприкосновенным! Тот, кто ударит тебя, кто тронет тебя хотя бы пальцем, немедленно окажется за решеткой. Тот, кто тебя оскорбит или доставит тебе неудовольствие, будет выслан. А если ты убьешь человека, тебе придется давать объяснения одному лишь эрцгерцогу, который почти автоматически тебя простит! Вот!
Фридрих (с восторгом и изумлением): Не может быть! (Вне себя от радости падает на диван.)
Конрад (ошеломленно): Что все это значит?
Венцеслав (со смехом): Э-э-э… Ну… ну… для такого отчаянного парня, как Фридрих… это значит, что он будет защищен от завистников, дураков и разных мерзавцев. (Обращаясь к Фридриху.) Клянусь тебе! Из суеверия ли или из страха неминуемого наказания, но «молочного кавалера» эрцгерцога никто никогда не посмел и пальцем тронуть! Теперь тебе придется остерегаться микробов, диких зверей и грома небесного. И все! Только не людей! Они теперь для тебя все как овечки!
Адель: Так теперь Фридриха нельзя трогать? И Корнелиус не мог бы, например, его убить?
Корнелиус (улыбаясь): Нет. Я имею право драться на дуэли, но не со всеми. Во всяком случае, не с «молочным кавалером».
Адель: Так что же тогда? Фридрих, мы спасены! Фридрих, мы снова можем любить друг друга. Я жду этого уже много месяцев! И вы тоже!
Фридрих (пораженный): Что это означает?
Корнелиус: Да, что это означает?
Адель: Ну подумайте же сами, Корнелиус. Зачем ему было жениться на вашей сумасшедшей сестрице?
Фридрих (возмущенно): А что в Анаэ такого плохого? И что такого прекрасного во мне? Может, я и хорош собой, но не слишком интересный человек, вы же знаете!
Адель: Замолчите, дамский угодник! Он сделал все это, чтобы быть ближе ко мне, чтобы не потерять меня из виду, вам следует знать это, Корнелиус! Зачем ему иначе было жениться на Анаэ якобы ради жизни в деревне, а потом так быстро возвращаться в Вену? И как он мог бы терпеть ее измены, вот так, и глазом не моргнув, если бы эта женщина не была ему безразлична? А? Нет! Фридрих и я — мы связаны на всю жизнь!
Корнелиус: Это правда, Фридрих? Скажите, что она лжет, иначе я…
Венцеслав: Как бы там ни было, у вас больше нет на это права, Корнелиус!..
Корнелиус: Стану я смотреть на что-то, как же! Будь он кто угодно — мой шурин или «молочный кавалер» эрцгерцога, — я разорву его на части!
Фридрих: Но ведь… Но ведь!.. Это все неправда! Она лжет! Я не люблю ее! Я не люблю вас, Адель, я люблю Анаэ!
Адель: Вы? Любите Анаэ? Давно ли?
Фридрих: Уже… уже с полчаса, думаю.
Корнелиус: О господи! Мне-то что делать?
Венцеслав (торжественно): Накажите вашу жену — и точка! Я свидетель, барон фон Бельдт, и я клянусь, что, с тех пор как Фридрих женился на Анаэ, он ни разу даже не взглянул на эту женщину. И если я вру, можете вызвать на дуэль меня, коль скоро «молочного кавалера» вы не можете коснуться и пальцем.
Фридрих: А! Вот верное доказательство! Ни один здравомыслящий человек не пожелает погибнуть ни за что! А уж Венцеслав обладает здравым смыслом в полной мере… (Оборачивается к Венцеславу.) Венцеслав! Брат мой, единственный мой друг! Я всем, всем тебе обязан! Поди сюда, я обниму тебя! Поди, Венцеслав! Спасибо! Спасибо тебе! (Сжимает его в объятиях.) Смотри: я даже плачу.
Венцеслав (смотрит на него): И правда, глаза у тебя мокрые!
Фридрих принимается скакать от радости.
Фридрих: Я сейчас с ума сойду! От радости! Я здоров как бык, охоту я не люблю, войны сейчас нет никакой, я жив и здоров, я молод, у меня впереди тысячи лет! Тысячи солнечных дней и тысячи ночей! И свободное время, много-много свободного времени! Урррра-а-а-а! Уррррра-а-а-а! (Прыгает на месте.)
Венцеслав: Честное слово, я почти завидую тебе! Я тоже люблю жизнь, но не до такой степени! Сердцем и разумом я предпочту ей любовь, честь, родину, общество.
Фридрих: А ты спроси свое тело. Это оно корчится от страха перед смертью, оно знает, что, кроме нее, ничего нет.
Корнелиус, который тем временем принялся шлепать Адель по заднице, на мгновение останавливается и поднимает голову.
Корнелиус: Послушайте: Адель визжит как резаная свинья! Нет, правда! Очень правильное выражение. Тот же звук. Послушайте же, господа, можно даже спутать: абсолютно тот же пронзительный тон. Наверно, дело тут еще в возрасте — и свиньи, и женщины, разумеется!
Фридрих (смущенно): Не знаю… Я нечасто встречал… Нечасто слышал, как визжит резаная свинья…
Венцеслав: Я тоже!
Корнелиус: Ну так она именно так и визжит, послушайте!
Он шлепает Адель по заднице, та снова принимается вопить.
Совершенно тот же звук, с точностью до бемоля!
Входит оглушенная Анаэ.
Анаэ: Что это за визг? Прямо как в Баден-Бадене в августе, когда режут свиней! Я думала, у меня начались слуховые галлюцинации. (Замечает Адель.) Бог мой, что это вы тут делаете, Адель? Ну вы меня и напугали! Что это вы так визжите?
Адель: Для развлечения! Пустите меня, Корнелиус! Пусть я всем тут напоминаю свинью — мне это совершенно безразлично! Но я хотела бы поправить прическу!
Корнелиус (обращаясь к Анаэ): Она мне наврала и вообще страшно меня обманывала! (Снова принимается шлепать Адель.)
Адель (снова визжит): Хватит! Не надо!
Анаэ: Да отпустите же вы ее наконец! От этого визга кровь в жилах стынет, честное слово.
Корнелиус: А мне так нравится.
Анаэ: Прекратите, Корнил! Прекратите бить мою невестку, не то хуже будет!!!
Корнелиус ухмыляется в ответ, и Анаэ набрасывается на него. Они начинают драться. Фридрих, поколебавшись немного, встает между ними. Корнелиус тут же отступает в сторону.
Анаэ (удивленно): И вы боитесь моего Фридриха?
Корнелиус: Еще чего! Но…
Венцеслав: Дорогая Анаэ, Фридриху только что присвоили титул «молочного кавалера» эрцгерцога. Вы знаете, что это значит?
Анаэ: Прекрасно знаю! Отец научил меня различать придворные звания. Так это же чудесно, Фридрих, мальчик мой! Вы такой отважный, а этот титул не даст вам зря рисковать собой! Вы будете под защитой! (Бросается ему на шею.) Ах! Как я рада! Как я рада, мой мышонок! А где медаль?
