Владимир Голышев - ЯРМОНКА
Зачатьев: …Да, чувствительное повествование. За малым слезу не проронил.
Криспин (беспечно): А, пустое. Вырос в господском доме. Грамоте сызмальства обучен. Благодетели мои промеж собой все больше о высоких предметах. И меня поощряли… Я ж и нынче-то на ярмонку для пополнения библиОтики господской мчу. Доверительностью обязали: коляска, платье вон – сыночка их. (поясняет) До заграниц великий охотник. И до картежной игры…
Зачатьев: А денег изрядно дали?
Криспин: У барина с книгопродавцами свой расчет. (с усмешкой) А ты для чего интересуешься?
Зачатьев (мрачно): Вот решаю: убить тебя из корысти или не стоит овчинка выделки.
Криспин (прыскает): Худая овчинка. Целковый-другой на гостинцы…
Пуаза. Криспин понукает лошадей.
(поощрительно) А ведь изрядно нафантазировал! За мной тож сей грех водится… Сочинительствую.
Зачатьев: Пописываешь?
Криспин (кивает): Барин, когда эту мою черту приметил, хотел было приохотить к бумаге да перу. "Записывай, говорит, свои враки – выбьешься в литераторы".
Зачатьев: А ты?
Криспин (мнется): Не стал. Стыдно… Барин рукой махнул: мол "ври так, что с тебя взять".
Зачатьев (с подозрением): Может ты и про сиротскую долю наплел? И про барина? И про тома для библиОтики?
Криспин (лукаво): Ага. А сам – первостатейный тать. Нынче вот (кивает) на пожитки твои зарюсь. Тпру!
Резко останавливает лошадей.
(холодно) Выходи.
Озабоченно шарит рукой во внутренних карманах.
Где бишь у меня пистолет?
Парализованный ужасом Зачатьев непроизвольно поднимает дрожащие руки к лицу, защищаясь от воображаемой пули. Шутник Криспин потрясен этим душераздирающим зрелищем и уже жалеет о своей неосторожной шутке.
(заботливо) Ты чего? Эй.
Криспин опускает руки попутчика и осторожно гладит его плечо.
Ты ж сам почал про злодейство врать. Вот я и…
Зачатьев приходит в себя и обижено плечо отдергивает.
Зачатьев (зло): Пшол прочь! За малым сердце не выпрыгнуло.
Пытается сойти с коляски – ищет ногой ступеньку.
Криспин (догадывается): Правда, что ль злодей?
Зачатьев замер и сосредоточенно посмотрел на собеседника.
Зачатьев (твердо): Нет. Но готов ко злодейству, если утвердительно буду знать, что сие мне добудет десять тысяч рублей.
Криспин: Серебром или ассигнациями?
Зачатьев (нехотя): Можно ассигнациями. Но никак не векселя, закладные и прочая…
Криспин (перебивает): А на что тебе десять тысяч?
Пауза.
Зачатьев (торжественно): Знаешь ли ты, что может составить твое счастие? (с нажимом) С полнейшей достоверностью! Так, чтобы достиг – и в сей же миг блаженство!
Криспин (не раздумывая): Нет.
Зачатьев: А я знаю!
Пауза.
А коли так, сообрази: могу ли я…
Криспин (перебивает, недоверчиво): Десять-то тыщ не в каждом кармане сыщешь.
Зачатьев (оправдывается): Ну, не знаю… Коляска, платье. Картина ясная: барин-картёжник на ярмонку мчит… Шанс, – думал. Счастливый билет.
Криспин смотрит на него с состраданием – будто ему совестно за то, что не оправдал ожидания собеседника – не составил его счастия.
Криспин: Может попробовать кассу в кредитном заведении… или полковую казну?
Зачатьев (кивает): Тут недалече гусары стоят. Казенную повозку, я давно приметил. Ставят ее всякий раз у палатки полкового командира. (заговорщицки) Если пластуном пролезть в траве, разнуздать лошадь, накинуть петлю на дышло, потом ретироваться и потянуть за веревку… Вообрази состояние чувств часового. Повозка движется. Сама!.. Бьюсь об заклад, часовой от зрелища сего лишится рассудка и не протрубит!
Пауза. Зачатьев с видом триумфатора смотрит на собеседника. Тот – непроницаем.
Дальше просто: в двух трех верстах от лагеря есть овраг. Сталкиваю повозку – она разбивается о камни. Железный ящик – тож. Собираю деньги в мешки…
Криспин: Так за чем же дело стало?
Зачатьев (нехотя): Не дополз. Часовой окликнул. Взяли под стражу. (передразнивает) "А не шпион ли ты турецкого паши?". "А не подмочен ли тобой, змей, казенный порох?".
Криспин (перебивает): А если у государя десять тысяч попросить?
Зачатьев: Просил.
Криспин: Под какой резон?
Зачатьев: Без резона. С того и начал. "Государь! – говорю, – Как я есть выходец из духовного звания, ради оставления стоп отца своего, связавший судьбу со вдовицей-бесприданницей, через что взем на раменА своеЯ вЕлие скорби споспЕшествования преуспеянию чуждых мне чад…".
Криспин (нетерпеливо): Как же ты от вдовицы к десяти тысячам-то перескочил?
Зачатьев недовольно покосился на нетерпеливого собеседника и, не удостоив его ответом, продолжил.
Зачатьев: "…То есть, не имею никаких прав и оснований вытребовать себе оную сумму. Но, ваше величество! Волшебственные свойства монаршей милости таковы, чтобы чуждаться образцов и резонов. О сем и в Святом Писании сказано…".
Криспин (перебивает): Не ответил государь?
Зачатьев (нехотя): Нет. Хотя надежды не оставляю.
Криспин (покосившись на свой костюм): Может англичан побудить?..
Зачатьев (кивает): Есть прожект. Известно, что народ сей отменно самолюбив и высоко ставит все необычное… (увлеченно) Ну так вот. Вообрази послание: "Господа англичане! Я побился об заклад с ненавистником славного племени вашего об тысячу рублей, что вы не откажите ссудить меня десятью тысячьми. На авантюру сию я решился, памятуя о вашем всему миру известном великодушии и достохвальной щедрости! Не дайте пропасть!..".
Криспин: Так в чем загвоздка?
Зачатьев (хмуро): Не знаю: кому послание сие адресовать. Хотел начертать на конверте "аглицкому народу", да, боюсь, не дойдет.
Криспин: Может с бароном Ротшильдом снестись?
Зачатьев (кивает): Начал было… Но тут (мнется) потребно литературное дарование сверх обычного. Иначе дело не выгорит. Барона ж надо изрядно развлечь, развеселить, подарить ему миг душевного отдохновения… Анекдотец должен быть на десять тысяч! Не меньше! Чтоб Ротшильд из одной лишь признательности, глазом не сморгнув, отсчитал.
Криспин (воодушевленно): Вот нива для современных литераторов! А то рядятся – кто средь них главнейший. (поясняет) Барин охоч до журналов литературных. Ну и я, стало быть, с ним…
Зачатьев (мучительно соображает): Погоди, друг. Дай мысли простор. Тут надобно…
Криспин (азартно): Да чего там! Берешь листы. На каждом пишешь: "Уповаю на спасительную силу вашего несравненного таланта. По достижению успеха сего начинания обязуюсь обнародовать имя благодетеля моего, и тем прославить его в веках". Надписываешь конверты – по адресам первейших перьев и…
Зачатьев (подозрительно): Постой, а ты сам-то – не того… не воспользуешься моей доверительностью?
Криспин (недоуменно): Зачем мне десять тысяч?
Зачатьев (облегченно вздыхает): И то верно… (усмехается) А ведь, я как вообразил, что ты, презрев долг дружбы и честь… за малым не обосра…
Криспин (перебивает): Но, сказать по чести, полковая казна – все ж таки верней. Уж больно перья наши тупы. Рублей десять – еще куда ни шло…
Привстает со своего места.
(радостно): О! А вот и ярмонка! Вишь, там – за пригорком…
Зачатьев его не слушает. Уснувшие было сомнения, стали терзать его с прежней силой.
Зачатьев: Побожись, что не воспользуешься!
Криспин (истово): Холера меня побери!.. (другим тоном) Слыхал, до соседней губернии сия напасть добралась. Карантины теперь введут… (вздыхает) Добро хоть ярмонку отменить не успели.
Пауза.
Зачатьев (задумчиво): А может казне микстуру от холеры продать? Выпил десять капель натощак – и здоров. За десять-то тыщ, а?
