Мокутаро Киносита - Красильня Идзумия
О-Кэн. Знаете, тетя, с этим делом лучше побыстрей покончить. Если они и впрямь так любят друг друга – стоит согласиться на то, чтобы отдать О-Соно в семью мужа.[12]
О-Тосэ. Но пойми, ведь на сына я совсем рассчитывать не могу.
О-Кэн. Вот вернется Ко-сан, появится у него невеста. (С нежностью.) Эх, тетя, то, что я чувствовала в то время, и было что ни на есть самое настоящее. С годами, говорят, взгляды меняются. Но это неправда. Не так уж меняются. Тогда мои намерения были самыми чистыми, самыми искренними. Знаете (перебирает струны сямисэна, который так и лежит у нее на коленях), я все это теперь особенно ясно понимаю. Какая же я была тогда неразумная, глупая!
О-Тосэ. Почему же?
О-Кэн. Слишком уж неопытна. Совсем не понимала ни людей, ни жизни…
О-Тосэ. Ну уж неправда… Ты гораздо умнее многих.
О-Кэн (смеется). Нет, нет. (Несколько легкомысленно.) Это уж слишком. (Задумчиво.) Я, тетя, виновата перед вами.
О-Тосэ. Да чем же?
О-Кэн. Как бы это сказать…
О-Тосэ. Я тебя не понимаю.
О-Кэн. Вы не догадываетесь? Тогда скажу. И вы и K°-сан, наверное, считали мое замужество ошибкой.
О-Тосэ. Ну что ты? Зачем старое ворошить?
О-Кэн. Дело не только в этом. Сейчас я о многом догадываюсь.
О-Тосэ. Не говори глупости! Лучше спой что-нибудь еще.
О-Кэн. Да, да, правильно, оставим этот разговор. Пусть Ко-сан поскорее вернется домой, найдите ему невесту, и вы, тетя, сможете отдохнуть, пора уже вам!
О-Тосэ. Если бы все было так, как ты говоришь, уж и не знаю, как бы я была рада!
О-Кэн. Да, и я тоже. Как мне было хорошо здесь, в родном доме, с вами, моими тетей и дядей, насколько лучше, нежели страдать среди чужих людей!
О-Тосэ. Что ты причитаешь, как старуха! У тебя муж работящий, быстро выйдет в люди… Но вот что я тебе скажу, О-Кэн, – очень меня тревожит эта нынешняя история… Прямо ума не приложу – что делать?
О-Кэн. Ничего, тетя, все обойдется, говорю вам. Ничего не случится. Такой человек, как Ко-сан…
О-Тосэ. Ты не знаешь. Коити уже совсем не тот, что раньше.
О-Кэн. Это вам кажется…
О-Тосэ. Нет, нет. Он вполне способен ввязаться в эту историю.
О-Кэн. Да не может быть. (Пауза.) А ведь ему пора бы уже приехать…
О-Тосэ. Конечно! Во вчерашнем письме брат пишет, что сегодня он непременно приедет. И если все будет благополучно, обязательно вернется вместе с Коити.
О-Кэн. Значит, подождем еще немного.
О-Тосэ. А если Коити связан с теми событиями?[13] Что тогда?
О-Кэн. Но почему вы так думаете?
О-Тосэ. Ах, ты не знаешь, ты ничего не знаешь!..
О-Кэн. Тетя, зачем тревожиться раньше времени? Лучше поговорим об О-Соно. Прошу вас, ради всего святого, позаботьтесь о ней.
Слышны шаги.
Пауза.
(Перебирает струны сямисэна.)
О-Соно (приносит чарки для сладкого сакэ). Только что из-за снега на кухне сломалась труба.
О-Тосэ. Труба? То-то я слышу какой-то грохот…
О-Соно. Да.
О-Тосэ. Все уже легли?
О-Соно. Я сказала, чтобы шли спать. Но работники говорят, что сегодня вечером должен вернуться дядя и они будут его ждать. Во всяком случае, Мацудзиро пойдет еще раз встречать его к устью реки.
О-Тосэ. Не надо. Пароход гудел довольно давно. Прошло уже около двух часов. Нет, сегодня, видимо, не приедет. Скажи, чтоб не беспокоились!
О-Соно уходит.
В вечернем выпуске вчерашней газеты опять писали, правда немного, о беспорядках на шахте. (Испуганно.) Я толком не поняла, но говорят, полиция вмешалась, потому что это связано с теми событиями… Так в газете сказано.
О-Кэн. С какими событиями?
О-Тосэ. Ну как же… (Что-то шепчет О-Кэн.)
О-Кэн (пораженная). Не может быть!..
О-Тосэ. Если это окажется правдой, – что тогда?…
О-Кэн (стараясь скрыть тревогу). Нет-нет… Не может быть!
Короткая пауза.
О-Тосэ. Поэтому я и попросила брата съездить на шахту, хотя он, конечно, очень занят, ведь сейчас конец года. Родни у нас мало, вот и тебя пригласила… Хотя знаю, что тебе недосуг…
О-Кэн. Ничего, ничего, тетя. У меня же нет детей. Правда, дела – делами, но я не могу сказать, что в конце года я так же занята, как другие. Об этом вы не тревожьтесь… Тетя, все же почему вы говорите, что Ко-сан попал в какую-то дурную компанию? Я ничего не понимаю.
О-Тосэ. Подробно сама ничего не знаю. Но до меня дошли слухи, что Коити прошлой весною был на шахте. Я знала, что из-за своих взглядов он часто получал предупреждения от властей. На сей раз среди тех, кто устраивал беспорядки на шахте, называют некого Кэммоти Кэнсаку.
О-Кэн смотрит недоуменно.
Мне это имя не знакомо. Но я не могу отделаться от мысли, что это Коити. И еще вот что. (Понизив голос.) Это было, когда Коити ненадолго приезжал домой. Одного из его товарищей посадили в тюрьму, и я просто в ужас пришла от того, с кем водится мой сын. Целыми днями места себе не находила, на улицу боялась выйти, неспокойно было у меня на душе… Однажды зашла убрать комнату. На столе лежит письмо. Я решила, какой-нибудь женщине. Гляжу, имя отправителя: Кэммоти. Я удивилась, позвала Коити. Узнав, в чем дело, он поспешно вырвал у меня из рук конверт. Я еще тогда подумала: здесь что-то неладно, но не придала особого значения. А сейчас мне кажется, уж не тайную ли переписку он вел.
О-Кэн (похоже, что она о чем-то догадывается, но сказать не решается). Да, но… нет, это невозможно. Все это не имеет отношения к тому Кэммоти…
О-Тосэ (понизив голос). А мне сдается, что Кэммоти – это секретное имя моего Коити…
О-Кэн (с беспокойством). Нет, нет, не может быть!..
О-Соно (входит). О, да вы еще и не пили… Наверное, сакэ уже остыло.
О-Кэн. Увлеклись разговором… Знаете, тетя, когда я была маленькой, дядя Тосабуро так прекрасно играл на сямисэне. Помню, он учил меня «Песне о соснах»… В те времена мужчин обучали песням и танцам.[14] Сейчас все по-другому…
О-Тосэ. Да, те, кто когда-то играл на сямисэне, нынче все уже разорились.
О-Кэн. Да-да. И Тондая и Кадзия! Добрые, милые сердцу времена! Когда я слышу песни того времени, мне всегда становится грустно. (Ставит чарку и почти машинально перебирает струны сямисэна.)
Тем временем издалека доносится звук почтового рожка. С улицы слышны негромкие голоса. Мимо дома проезжает деревенская повозка. В соседней кузнице тоже все давно уже стихло. Долгая пауза. Снежная ночь, навевающая чувство глубокого одиночества.
Да, хорошо, что на свете есть песни, правда?
О-Соно (неожиданно). Матушка, не дядя ли вернулся?
О-Тосэ (удивленно). Что ты?
О-Соно. Мне показалось, на улице чей-то голос…
О-Тосэ. Голос? Повозка проехала…
О-Соно. Да. Вот сейчас, послушайте!
О-Кэн. Неужели там кто-то есть? Это снег обвалился с крыши…
О-Соно. Может быть… Мне почудилось, будто прогудел пароход…
О-Тосэ. Пароход всегда приходит в восемь… Значит, он давно уже прибыл.
О-Соно. Но, может быть, это другой пароход подошел с опозданием.
О-Тосэ. Все равно, от гавани до нашего дома минут тридцать пути, не меньше.
О-Кэн. Тетя, а давешняя повозка? Может быть, она как раз оттуда?…
Q-Тосэ. Нет, эта повозка со стороны горного перевала… Сегодня что-то задержалась, поздно проехала. В Новый год надо бы пораньше!
Пауза.
О-Соно (тихо). Слышите? Кажется, стучат. (Выходит во двор, открывает раздвижные перегородки у входной двери, подходит к калитке.) Кто там?
Молчание.
О-Кэн. О-Соно-сан, тебе послышалось, никого нет.
О-Соно, обескураженная, поворачивается и идет обратно.
О-Тосэ. Ах!
О-Соно (снова подходит к двери). Кто там? Дядюшка, вы? (Хочет открыть калитку.)
О-Тосэ, встревоженная, приближается к угловому столбу, подпирающему дом.
Дядя, это я, Соно… Это вы, дядя? (Открывает калитку.) Сэйэмон стряхивает за дверью снег с зонтика. В ночной тишине отчетливо слышен даже незначительный шум, который возникает от его движений. Присутствующие невольно испытывают тревогу. Он входит в дом.
(Закрывает дверь, возвращается в лавку, встревоженно.) Дядюшка? Что так поздно?
Сэйэмон молча протягивает ей зонтик и сверток.
(Принимает зонт и узел.) Дядюшка!
Сэйэмон снимает пальто и настороженно осматривается.
О-Тосэ. Ох, братец, с приездом!
Сэйэмон (идет в лавку, садится у порога). Здравствуй, сестра. Очень задержался. А все уже спят? Работники и стряпуха легли? Ох, и замерз же я! Шел через горы, сделал небольшой крюк… Вот что стало с сандалиями, пока добрался.
О-Соно. Сейчас принесу воду для ног.
Сэйэмон. Лучше дай сперва поесть. Я не останусь, сегодня же вернусь домой. Голоден и устал смертельно. Прости, не принесешь ли чарочку сакэ? Подогревать не надо. Сойдет холодное. И какую-нибудь еду, все равно что, только тихо! Не разбуди служанку, лучше пусть она ничего не знает.
