Юлий Ким - Светло, синё, разнообразно… (сборник)
К 90-летию Галича
Не слагал я трех гимнов отечеству,
Но свободе его послужил.
Так что мне Управляющий Вечностью
Прокатиться в Москву разрешил.
На мое девяностое летие
Вот подарок мне выпал какой!
И помчался буквально как ветер я,
И примчался в свой город родной.
Но гляжу: он какой-то двоюродный,
Ни на вы не могу, ни на ты.
В лихорадке сегодняшней муторной
До чего исказились черты!
Разнаряжена, разнарумянена,
Хохоча, топоча, матерясь —
Ай, Москва! Разгулялася барыня!
До заморских обнов дорвалась!
Всю округу заляпала лейблами
И, наушником ухо заткнув,
Дикой помесью рока с молебнами
Услаждает свой девственный слух.
И кошерное жрет, и скоромное,
И первач из горла, и коньяк.
То над кошкой рыдает бездомною,
То гоняет бомжей, как собак!
И, делясь заповедными тайнами,
Вам покажет вдали от людей
Николая Второго со Сталиным
В медальоне промежду грудей.
И включит она ГУМ многоярусный,
И почешет она по торгам,
И зажжется в глазах ее радостный
И немеркнущий – чистоган!
– Ну привет, говорю, принимай меня,
Я же все ж таки не чужой.
– Ох ты блин, говорит, я вся внимание,
Не узнала, прости, дорогой.
Позвонил бы, уж мы б тебя встретили.
Ты по делу сюда или так?
– У меня девяностое летие,
Все ж я Галич, говорю, как-никак.
– Как же! Помним – мадам Парамонова,
Эти, как их там… облака!
Может, есть у тебя чего нового?
– Да пока не скудеет рука:
Есть баллада про новых зека,
Есть канкан ветеранов Чека,
Есть про Путина пара стишков,
Есть комедия «Вас вызывает Лужков».
А она мне: «Любименький бард ты мой!
Разгребатель родного дерьма…
Значит, даже могила горбатому
Не сумела исправить горба?
Я б дала тебе, Сашенька, выступить,
Но не вижу для этого мест:
Всё, блин, занял Каспаров под диспуты
Да Лимонов с Гайдаром под съезд!
Ни обнять, ни принять, ни пригреть тебя,
Аж мне стыдно самой от себя…
Ты давай, приезжай на столетие —
Я на подступах встречу тебя!»
Баллада о вертикали
Как назначили меня, ну то есть выбрали,
Завибрировал я, братцы, всеми фибрами,
А они ко мне сейчас же, как к приятелю:
Ты давай, блин, создавай нам демократию!
Но не всякую, а нашу, суверенную,
Правоверную давай, полувоенную,
Чтобы вроде бы с кнутом и с крестом,
Чтобы вроде бы и стул, и престол.
Я гляжу на олигархов с иерархами
Да на ихних свиноматок с иномарками —
Все со свитами своими да эскортами.
Ну, я взял да всех и запер в Лефортове!
– Не хочу, – кричу я, – власти вашей денежной!
Я хочу, – кричу, – свободы всамделишной!
Чтобы, стало быть, кругом плюрализм!
Чтобы, стало быть, во всем гуманизм!
И остался он со мною – мой единственный,
Мой бескрайний, беспредельный, мой таинственный,
Мой родной электорат поразительный,
Непонятный, но такой выразительный!
– Дорогой мой, – говорю, – наконец-то мы
Заживем своей душе соответственно!
Так что, мать твою едрить, смело вдаль!
Вся в Лефортове сидит вертикаль.
И вскричал электорат: «Замечательно!
Я с тобой согласен, брат, окончательно!
Ты не любишь вертикаль, а мы тем более,
Наливай же, коль не жаль, алкоголия!»
Тут мы хлоп по стакану за демократию,
А потом еще по два за папу с матерью.
А как каждый опростал полведра,
Улеглась горизонталь до утра.
А наутро я гляжу: вот так новости!
Пучит мой электорат по всей бескрайности,
И как поперли из него на дикой скорости
Кабинеты по борьбе с вертикальностью.
И сидят в них гладенькие мальчики —
Титулованные антивертикальщики;
Все со свитами своими да эскортами,
Молодыми, дорогими и негордыми.
И, плодясь еще быстрее, чем вчерашние,
Вырастают Вавилонскою башнею…
– Братцы, стойте, это ж снова она!
– А что делать, – говорят, – прет сама!
Так и прет сама с утра из нутра,
Прям как баба у Адама из ребра.
Вот такая, брат, выходит мура.
Тут где-то было полведра со вчера.
Нет денег
Какие роскошные планы, какие проекты на тысячу лет!
Разгон облаков, орошенье Сахары, освоенье планет!
И все это важно, и нужно, и должно, и очень давно!
Но
Все упирается только в одно:
Нет денег.
Нет денег. Денег. Денег! Денег!
Денег нет.
Да ладно, какие там планы, проекты и прочая муть,
Когда всего-навсего надо бы руку в беде протянуть!
Мы братья по крови, коллеги по жизни, друзья по судьбе —
Так что же —
Поможем? Ты мне, я тебе? А?
Нет денег.
Нет денег. Денег. Денег! Денег!
Денег нет.
Да ладно, какие там деньги, известно же каждому:
счастье не в них.
От них только зависть и злоба, убийство одними других,
От них деградация духа, от них девальвация вкуса,
Всемирная пошлость, как жирная шлюха, влезает на трон!
Нет денег.
Нет денег.
Нет денег.
Пшел вон.
Ищи его теперь
Вот идет мужик с человеческим лицом.
Вот идет мадам с человеческим лицом.
Вот сидит макака с человеческим лицом.
Вот бежит собака с человеческим лицом.
Вот растет банан с человеческим лицом.
Вот шумит вулкан с человеческим лицом.
Посреди межей, рубежей и границ
Очень много очень человеческих лиц.
Отчего же – ведь вот не пойму! —
Невозможен в родимом дому
Ни социализм с человеческим лицом?
Ни капитализм с человеческим лицом?
А возможна только рожа, которая вечно
Исключительно бесчеловечна!
А ведь где-то было пресловутое лицо…
Но куда-то сплыло, закатилось за крыльцо…
Или за плинтус…
Или под дверь…
Ищи его теперь…
Ищи его теперь…
Ищи его! Теперь! Ищи-ищи!
Моя квартирка
В моей маленькой квартирке
Справа-слева по окну.
Подпирая подбородок,
То и дело в них смотрю,
Поражаясь ежечасно,
Фу-ты ну-ты ё-моё:
До чего разнообразно
Окружение мое.
За одним моим окошком
Пресня весело шумит.
Здесь когда-то раздавался
Пролетарский динамит.
А теперь тут раздается
Не бунтующий фугас,
А голубая дискотека
И торгующий Кавказ.
А в другом моем окошке
Стольный град Ерусалим,
Благородное собранье
Изумительных руин.
Слышу пенье муэдзина
И божественный иврит.
Иногда их заглушает
Панарабский динамит.
Динамитом панарабским
Я ужасно огорчен.
Сколько можно, в самом деле,
Чистить зубы кирпичом?
Маршируйте в ногу с веком,
Почитая свой ислам,
Заведите дискотеку,
Динамит продайте нам.
Распахну я свои окна:
Пусть польется без преград
Дождик Пресни на Кинерет,
Солнце Хайфы на Арбат.
Лишь бы только не случилось,
Как приснилось мне во сне,
Что отчаянный Израиль
Объявил войну Москве!..
Хоровая израильская
В теченье двадцати веков
Мы шли на землю праотцов,
Мы шли, и мы пришли.
В родном краю наш сводный брат
Приходу братьев был не рад,
Но братья не ушли.
Ну, рад не рад, а раз мы здесь,
Нам тоже надо пить и есть,
Нам тоже надо жить!
А с братом драться нам зачем?
Смотри: здесь хватит места всем,
Нам нечего делить.
И там, где не было воды,
Сверкнули речки и пруды
И побрели стада.
И там, где только камень рос,
Поднялся лес цветущих лоз
И встали города.
Две тыщи лет, в конце концов,
Мы шли на землю праотцов.
Мы шли к себе домой!
Признай же, брат, родню свою,
И будет мир в родном краю,
Все дело за тобой.
Земля у всех у нас одна.
Она для жизни нам дана.
И жизнь у всех у нас одна,
Она для радости дана.
Так что ж, земляк, давай живи:
Сады сажай, детей рожай,
Дороги строй и песни пой —
Все дело за тобой.
Все дело за тобой!
Читающие Тору[1]
Они по городу идут – читают Тору.
Они в автобусах сидят – читают Тору.
Они за рыбою на рынок, за бумагою в контору
Коридорами идут – читают Тору.
У моря Красного лежат – читают Тору.
У Средиземного лежат – читают Тору.
Они лежат, они сидят,
Они стоят, они идут,
Они едят и пьют – и тут читают Тору!
Трясет Исландию – они читают Тору,
Колотит Грузию – они читают Тору,
Ливану Персия поставила четыре партии
Ракет «земля – земля» – они читают Тору.
Мне замечательно – они читают Тору.
Мне отвратительно – они читают Тору.
Их уважают, унижают, обожают, обижают, ают, ают,
А они ее читают.
Лежа и стоя,
Идя и сидя,
Благоговейно и уверенно, —
И Он таким образом видит,
Что все еще не все еще потеряно, не все еще…
Патриотическая израильская