Федерико Гарсиа Лорка - Чудесная башмачница
Башмачница. Тебе никогда не было восемнадцать лет, а тому правда было восемнадцать, и какие он мне слова говорил!.. Послушай…
Башмачник (яростно стучит молотком). Да замолчишь ты наконец? Хочешь не хочешь – ты моя жена, а я твой муж. Я подобрал тебя голодную, холодную, раздетую. Для чего ты за меня пошла? Сумасбродка ты, сумасбродка, сумасбродка!
Башмачница (встает). Молчи! Не выводи меня из себя и занимайся своим делом. Какой нашелся!
Две соседки в мантильях, смеясь, проходят мимо окна.
Кто бы мог подумать, что этот старый хрыч так мне отплатит! Ну на, бей меня, бей, огрей молотком!
Башмачник. Эх, жена… не заводи ты скандала, ведь под окном люди ходят! Ах ты господи.
Соседки опять показываются в окне.
Башмачница. Срам-то какой! Дура я, дура, дура! Будь проклят кум Мануэль, будь прокляты все соседки! Дура я, дура, дура! (Бьет себя по голове и уходит.)
Башмачник (смотрит в зеркальце и считает морщины на лице). Одна, две, три, четыре… тысяча. (Прячет зеркальце.) Да, сеньор, так вам и надо. Зачем, спрашивается, я женился? Прочитав столько романов, я должен был знать, что мужчинам все женщины нравятся, но не все мужчины нравятся женщинам. А как хорошо мне жилось! Моя сестра, моя сестра, вот кто во всем виноват! Заладила: «Останешься один на старости лет», да то, да другое! Вот я и погиб. Чтоб ее гром разразил, упокой, господи, ее душу.
За сценой слышны голоса.
Что это?
В окне появляется воинственно настроенная Соседка в красном с двумя дочерьми. На них тоже красные платья.
Соседка. Добрый день!
Башмачник (почесывая затылок). Добрый день!
Соседка. Позовите-ка свою жену. (Дочкам.) Перестанете вы реветь? Пусть выйдет и скажет мне в лицо то, что она болтает за спиной.
Башмачник. Ах, дорогая соседушка, не устраивайте вы мне, ради самого Христа, скандалов! Что я с ней могу поделать? Войдите в мое положение: я долго не решался жениться, потому что это дело серьезное, а теперь вот – сами видите…
Соседка. Как мне вас жалко! Уж лучше бы вы женились на своей городской! А эти деревенские…
Башмачник. В доме у меня ад. Бог знает что!
Соседка. Душа разрывается на части. Такой почтенный человек!
Башмачник (оглядываясь, не идет ли жена). Третьего дня… разрезала окорок, который я берег на пасху, и мы его целиком съели. А вчера весь день пробавлялись супом с петрушкой. Так вот, за то, что я позволил себе сделать ей замечание, она заставила меня выпить подряд три стакана сырого молока.
Соседка. Ведьма!
Башмачник. Так-то, соседушка. Я был бы вам очень благодарен, если б вы удалились.
Соседка. Эх, была бы жива ваша сестра! Уж она…
Башмачник. Что делать… Кстати, вот ваши туфли, я их починил.
В левую дверь заглядывает Башмачница. Оставаясь незамеченной, она следит за происходящим на сцене.
Соседка (заискивающе). Сколько ж вы с меня возьмете? Сами знаете, какое нынче время, – день ото дня все хуже и хуже.
Башмачник. Сколько дадите… Чтоб ни мне, ни вам не обидно было…
Соседка (толкая локтями дочерей). Две песеты хватит?
Башмачник. Да уж как скажешь!
Соседка. Ну, так я дам одну…
Башмачница (разъяренная, входит в комнату). Разбойница!
Мать и дочки в испуге визжат.
Хватает у тебя совести так грабить человека? (Мужу.) А ты позволяешь, чтобы тебя грабили? Отдай туфли. Пока не заплатишь десять песет, ты их не получишь.
Соседка. Скряга! Скряга!
Башмачница. Ну-ну, выражайся поосторожней!
Дочери. Мама, мама, идем отсюда!
Соседка. Славную же ты себе жену нашел, вот теперь и нянчись с ней. (Быстро уходит с дочками.)
Башмачник (закрывает окно и дверь). Послушай…
Башмачница (рассеянно). Скряга… Скряга… А? Что? Что тебе надо?
Башмачник. Слушай, доченька. Всю свою жизнь я старался избегать скандалов. (Глотает слюну.)
Башмачница. И ты смеешь называть меня скандалисткой за то, что я защищала твои же интересы?
Башмачник. Я тебе только сказал, что боюсь скандалов, как женщины из Саламанки – холодной воды.
Башмачница (быстро). Саламанкские женщины? Терпеть я их не могу!
Башмачник (терпеливо). Сколько раз меня подуськивали, когда и ругнут, но я хоть и не робкого десятка, а все, бывало, отмалчиваюсь: боюсь, как бы не собралась толпа бездельников да разные кумушки не стали бы судачить и по всему городу трепать мое имя. Поняла? Ну так вот, запомни, это мое последнее слово.
Башмачница. Постой, постой, а мне-то что до этого? Я вышла за тебя замуж, и что ж, разве у тебя в доме грязно? Разве я тебя плохо кормлю? Разве ты когда-нибудь носил такие белоснежные воротнички и манжеты? А разве я не завожу каждую ночь твои красивые часы с серебряной цепочкой и брелками? Чего ж тебе еще надо? Я на все согласна – только не быть рабой! Пусть никто меня не неволит.
Башмачник. Перестань… три месяца, как мы с тобой женаты, я с тебя пылинки сдуваю… а ты все стараешься вывести меня из терпения… Или ты не видишь, что я уже стар для таких шуток?
Башмачница (сразу стала серьезной, задумчиво). Пылинки сдуваешь… (Резко.) А что мне от этого? Что мне от твоей любви?
Башмачник. Ты думаешь, я слепой, а я все вижу. Я знаю, что ты для меня делаешь и чего не делаешь. Я сыт по горло.
Башмачница (в ярости). Мне все равно, сыт ты или не сыт, мне на тебя наплевать, вот тебе! (Плачет.)
Башмачник. А ты не можешь потише?
Башмачница. С таким дураком закричишь на всю улицу.
Башмачник. Скоро этому придет конец. Не понимаю, как у меня еще хватает терпения.
Башмачница. Сегодня обеда не будет… поди-ка где-нибудь пообедай. (Уходит в бешенстве.)
Башмачник (улыбаясь). Завтра… завтра, может, и тебе придется поискать обед. (Направляется к верстаку.)
С улицы входит Алькальд. Он в темно-синем. На плечи накинут длинный плащ. В руке жезл с серебряным набалдашником. Говорит медленно и важно.
Алькальд. Все работаешь?
Башмачник. Работаю, сеньор алькальд.
Алькальд. Много зарабатываешь?
Башмачник. На жизнь хватает. (Продолжает работать.)
Алькальд с любопытством оглядывается по сторонам.
Алькальд. У тебя плохой вид.
Башмачник (не поднимая головы). Нет, ничего.
Алькальд. Жена?
Башмачник (утвердительно кивает головой). Жена!
Алькальд (садится). Вот что значит жениться в твои годы. В твои годы надо уже быть вдовцом… по крайней мере, хоть одну жену похоронить. Вот я похоронил четырех: Росу, Мануэлу, Виситасьон и последнюю – Энрикету Гомес. Хорошие все были женщины, любили танцы и чистую воду. Все до одной не раз попробовали этого жезла. В моем доме… в моем доме надо шить и петь.
Башмачник. А теперь послушайте, какая у меня жизнь. Моя жена… меня не любит, только и знает, что переговариваться с мужчинами через окно. Даже с доном Дроздильо… А у меня кровь так и кипит.
Алькальд (смеясь). Она еще ребенок, ей хочется повеселиться, в ее возрасте это естественно.
Башмачник. Да, как же! Я уверен… я убежден, что все это она делает для того, чтобы меня мучить; я… я уверен, что она меня ненавидит. Сперва я надеялся на свой мягкий характер и старался задобрить ее подарками: коралловыми ожерельями, лентами, роговыми гребнями… даже подвязки ей купил! А она… все такая же.
Алькальд. И ты все такой же. Что за черт! Гляжу я на тебя и глазам не верю: да такой молодец, такой мужчина, как ты, не то что с одной, с сотней баб справится. Если твоя жена со всеми переговаривается через окошко, если она с тобой груба, так в этом виноват ты: значит, ты не умеешь держать ее в руках. Женщины любят, чтобы мужчина их крепко обнимал, твердо шагал да зычно орал, а если они все-таки кричат «кукареку», тогда остается одно: палка. Роса, Мануэла, Виситасьон и Энрикета Гомес, моя последняя жена, могут тебе об этом рассказать с неба, если только они, паче чаяния, туда попали.
Башмачник. Видите ли, хотел бы я вам сказать одну вещь, да не решаюсь. (Робко смотрит на Алькальда.)
Алькальд (властно). Говори.
Башмачник. Я понимаю, что это ужасно… но… я не люблю свою жену.
Алькальд. Черт возьми!
Башмачник. Да, сеньор, именно – черт возьми!
Алькальд. Зачем же ты тогда женился, старый повеса?
Башмачник. Уж так вышло. Сам не могу понять. Моя сестра… моя сестра во всем виновата: «Останешься один», то да се, пятое да десятое. У меня водились деньжонки, сам я был еще в соку, ну и сказал: «Что ж, я согласен!» О блаженное одиночество, где ты? Разрази гром мою сестру, упокой, господи, ее душу!
Алькальд. Влопался ты, нечего сказать!
Башмачник. Да, сеньор, влопался… Больше не могу. Я не знал, что такое жена. А ведь у вас их было четыре! Нет, не по возрасту мне выносить этот ад!
