KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Драматургия » Бранислав Нушич - Опечаленная родня

Бранислав Нушич - Опечаленная родня

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Бранислав Нушич, "Опечаленная родня" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Трифун. А зачем?

Агатон. Ну, конечно, тебе это не нужно. Занятие – только обуза для человека. Но если, братец, нет у тебя никакого занятия, ты не можешь быть опекуном. Ей-богу, не можешь! А когда мы и тебя исключим, скажите, кто у нас останется?

Mича. Как кто, а я? Разве я не существую?

Агатон. Существуешь, я не говорю, что не существуешь, но существуешь вроде как в воздухе.

Mича. Как, в воздухе? Что вы имеете в виду?

Агатон. Понимаешь, ухватить тебя не за что…

Мича. Не знаю, зачем вам понадобилось хвататься за меня?

Агатон. Ну, хорошо. Я хочу сказать: у тебя никак не держится наследство. Ты получил поело отца много денег, и все они каким-то образом уплыли, все уплыли от тебя.

Мича. Я учился на эти деньги.

Агатон. Учился, правильно, только дорого обошлось тебе это учение, и, самое главное, не вижу я, какая тебе от него польза. Службы у тебя нет, ремесла ты никакого не знаешь, никаких прибылей не имеешь.

Мича. Нет пользы, я не говорю, что есть, но в конце концов человек учится вовсе не для того, чтобы извлекать какую-то пользу, а просто, чтобы стать образованным.

Агатон. Ну вот, именно потому, что ты образованный человек, ты и не сможешь распоряжаться имуществом. Одно дело – учение, другое – имение. В школе ты можешь выучиться, как делать химию, но не сможешь научиться, как получить арендную плату от съемщиков, если они, например, ночью сбежали и унесли вещи.

Трифун. Что же это, один не годится, другой не годится, этот – то, а тот – это; другими словами, если хорошенько перетасовать карты, окажется, что только Агатон способен управлять имуществом.

Агатон. Так и есть, Трифун! Знаешь ли ты, что такое волость на пятьдесят две тысячи триста семьдесят четыре жителя? Пятьдесят две тысячи триста семьдесят четыре жителя, а стоит мне только крикнуть: «Смирно!» – и все пятьдесят две тысячи триста семьдесят четыре жителя становятся во фронт, смотрят мне прямо в глаза и дрожат. Дрожат, а то как же! Вот, дорогой Трифун, что значит управлять!

Трифун. Да, если только съемщики захотят становиться во фронт!

Агатон. Будь спокоен, уж я их поставлю.

Явление второе

Те же и Даница.

При ее появлении все умолкают, только переглядываются и дают понять друг другу, что при ней следует молчать. Даница несет на подносе кутью и угощает всех.

Симка (при появлении Даницы толкает локтем Виду, которая сидит рядом с ней, и шепчет). Ну, слава богу, наконец догадались угостить нас.

Агатон (крестится, угощается). Царство ему небесное!

Танасие (крестится и угощается). Да будет земля ему пухом!

Вида крестится и угощается. Гина, когда очередь доходит до нее, начинает плакать.

Сарка. Боже мой, кума Гина, тебя словно наняли.

Гина. Тяжело мне! (Крестится, угощается). Да простит его господь бог!

Mича (когда Даница подходит к нему, восхищенный, встает). Кто бы мог подумать, что в доме, полном печали и горя, такое свежее и очаровательное явление! (Угощается,).

Aгaтон (Данице, которая продолжает обходить всех по очереди с подносом). Ваша тетя, вероятно, больна?

Даница. Нет, но она старая женщина, а я решила ее заменить.

Агатон. Ну, конечно, вы помоложе, и разумеется…

Симка ревниво тащит его за полу пиджака, прерывая разговор. Даница, закончив обносить всех, уходит.

Явление третье

Те же, без Даницы.

Mича (после того как Даница ушла, провожаемая его взглядом). Действительно, прелестная девочка, надо признать!

Симка (Агатону). Что ты, ей-богу: старый, а пускаешься в разговор с нею!

Агатон. Я только хотел, знаешь, немного порасспросить ее.

Симка. О чем расспрашивать? Ты здесь не в волости, а на поминках. О чем тебе ее спрашивать?

Вида. Видишь ли, Симка, по правде сказать, и надо бы порасспросить. Нам необходимо все знать: ведь то, что получилось, настоящий позор; собрались мы, его родня и семья, как говорится, а чужой человек нас принимает и угощает.

Агатон. Что поделаешь, кума Вида, таково последнее желание покойного, и мы не можем обойти его волю.

Сарка. А кому, например, он сообщил свою последнюю волю?

Танасие. Верно, верно! Последняя его воля – это завещание, а завещание еще не вскрыто.

Агатон. И не будет вскрыто, пока не пройдет сорок дней со дня смерти покойного.

Прока. Знаешь, Агатон, я вчера прочитал закон и расспросил нашего старосту-юриста и еще кое-кого из адвокатов, которые приходят в общину: все они говорят, что нигде в законе не написано, что завещание вскрывают через сорок дней после смерти завещателя.

Агатон. Ты думаешь, я не расспрашивал?

Танасие. Все мы расспрашивали!

Агатон. Конечно, все! Легко ли живым ждать сорок дней. Я считаю каждый день по пальцам, а ночью мне все снятся какие-то цифры с пятью нулями.

Трифун. Ну, Агатон, насчет этих пяти нулей ты меня извини, а вот что касается вскрытия завещания, скажу вам по правде, я доволен, что надо ждать сорок дней.

Агатон. Ну, конечно, ты любишь посмаковать!

Трифун. Разумеется, посмаковать!

Прока. Оставь, ради бога, Трифуна, пусть смакует; лучше расскажи-ка нам, Агатон, что ты узнал. Ведь ты, говоришь, расспрашивал?

Агатон. Расспрашивал.

Прока. Ну и что?

Агатон. Это дело не давало мне покоя, и я пошел к самому опекунскому судье и спросил его, можем ли мы, родня покойного, потребовать, чтобы было вскрыто завещание.

Танасие. Что же он сказал?

Агатон. Сказал: «Можете, но лучше потерпите; покойный хотел, чтобы вы были терпеливы».

Сарка. Хорошо ему, мертвому, быть терпеливым!

Прока. Конечно, верно говорит кума Сарка; он в могиле может ждать и сорок лет, но мы, братцы, не можем!

Танасие. Ей-богу, не можем! Вот я, например, я не могу ждать. И хотел бы, да не могу.

Агатон. Придется подождать. Свою волю, чтобы завещание было вскрыто через сорок дней после его смерти, покойный не только высказал, но и занес в судебный протокол.

Сарка. Хотела бы я знать, зачем ему это понадобилось.

Симка. И я себя спрашиваю о том же.

Агатон. Э, зачем понадобилось? Он хорошо знал зачем. Покойный был человек благородный, почтенный и благодетель, и прочее в таком роде, но все-таки надо признать, был он и большой шутник. Он хорошо знал, что делал! Словно хотел сказать: «Назначаю моей родне сорок дней, чтобы обеспечить себе сорок дней печали, а не то чтобы с первого же дня после моей смерти они стали ругать меня и сплетничать».

Сарка. И-ю, кто стал бы его ругать?!

Агатон. Нашелся бы кто-нибудь, поэтому он, видите ли, и поступил так. Словно сказал: «Постой-ка, пусть будет так, пока я не остыну. Пусть Агатон вытащит из сундука старый черный сюртук, пусть стряхнет с него нафталин и выгладит его; пусть Танасие наденет свой черный костюм, который он справил себе к свадьбе и который он надевает на все похороны и в народные праздники; пусть Прока одолжит у какого-нибудь общинного работника черный галстук, а в похоронном бюро – черный костюм; пусть Трифун сделает печальное лицо, словно прикупил туза к одиннадцати; пусть франтоватый кум Мича облечется в траур по модному журналу; и пусть женщины завернутся в черные шали; Сарка-вдова пуст, наденет свое черное платье, в котором она хоронит своих мужей, а Гина пусть плачет сорок дней».

Гина плачет.

Сарка. Что ты, кума Гина, ведь это Агатон так, для примера.

Агатон. Ну, конечно, только для примера.

Прока. Вот что подстроил нам покойный, прости, господи, его душу!

Агатон. Да, подстроил! Словно сказал: «Пусть мои родственники ходят в таком наряде сорок дней, как опечаленная семья, пусть идут за гробом с опущенными головами; пусть приходят на все панихиды, пусть жгут свечи, а потом, когда я остыну, пускай остынут и они».

Танасие. Ну, хорошо, коли нужно, пусть так и будет. Подождем, хотя нам и не до ожидания. Но почему сорок дней имуществом будет распоряжаться чужой человек?

Агатон. А потому, видишь ли, что покойный в протоколе записал также и следующее: «До тех пор, пока не откроют завещания, все мое имущество должно быть передано в опеку и на хранение такому-то адвокату, которого я по завещанию назначил душеприказчиком и исполнителем моей последней воли».

Все негодуют.

И адвокат, как полагается, все переписал, опечатал, а этот дом передал на хранение тетке, потому что покойный пожелал, чтобы дом его был открыт.

Вида. Скажи мне, кум Агатон, что это за тетка?

Агатон. Разве я знаю? Знаю, что здесь во дворе есть маленький домик из двух комнат и кухни, который покойный Мата выстроил восемь лет назад. Знаю, что в этом домике с самого начала и поселилась тетка. Вот все, что мне известно.

Сарка. А чья она тетка?

Агатон. Той девушки, что нас сейчас угощала. Ей она приходится теткой, поэтому все так ее и зовут. И покойный Мата звал ее теткой.

Вида. Отчего же адвокат передал дом этой тетке? Может быть, она и адвокату приходится теткой?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*