Роберт Тома - Второй выстрел
Эдуард, доволен. — Ну вот видите! (Оливье садится и тяжело вздыхает.) Вы, кажется, разочарованы, честное слово!
Оливье. — Да нет же. Я восхищен, господин Эдуард. Простите мою недавнюю несдержанность. Я, наверное, смешон!
Эдуард. — Ну что вы, я вас понимаю, господин Комиссар… Я хотел сказать господин… Господин… (не может вспомнить имя.) Ле… ле…
Оливье, взбешен. — «Ленуар!»
Эдуард. — «Ленуар»! Ну да, конечно же. (улыбается Оливье и продолжает.) Я привык! Гонорар за проделанную работу предусматривает и плохое настроение ревнивца. Я вас прощаю, забудем об этом. (Наливает себе и пьет.)
Оливье, дружелюбно. — По-прежнему холостяк?
Эдуард. — О да! Все время в разъездах… Сегодня помолвлен здесь, завтра помолвлен — там… Вечный жених, так сказать. И потом, в отличие от вас, мне еще не удалось найти редкую жемчужину. Вы все так же влюблены?
Оливье, со слезами на глазах. — Да… Это Ад и Рай одновременно. О эти муки ревности… врагу не пожелал бы.
Эдуард. — Да уж!
Оливье. — Надеюсь, моя жена не заметила, что за ней следят?
Эдуард, его профессиональная честь задета. — Ну что вы, сударь! Взгляните. Разве меня можно заметить? Конечно же нет! Я настолько незаметен, что когда мне случается увидеть свое отражение в витрине магазина, я себя не узнаю! Вот ведь как! Я что-то вроде невидимки… дар такой!
Оливье. — Бесценный дар!
Эдуард. — Для работы, конечно, это чудесно, но для личной жизни — большой недостаток, почти дефект! Нахожу себе невесту, обручаюсь, а на следующий день: «А вы кто такой, господин?»
Звонит телефон. Оливье снимает трубку…
Оливье. — Алло! Да. Я слушаю… А, это ты? Старина Фернан! Как поживаешь?.. Я тоже чудесно. Какая погода в Париже? Дождь? Прекрасно… Так вам и надо! Какие новости в Полиции? Как обычно! О! Здесь просто мечта, старик… Чудесная майская погода и полный покой. Плаваю на своем катере в Антибском заливе. Да, я снимаю прелестную виллу на берегу, вдали от всех… Моя молодая женушка, тоже очень хорошо. Мы ужасно счастливы… Она отправилась за покупками, обязательно передам, когда вернется! Да, кстати, поблагодари от меня Жозефа Пуляра из 813 бюро, он прислал мне… посылку… он в курсе. Да так, пустяк, шутки ради… Да-да, именно… Скажи, что я получил. (неожиданно внимание Эдуарда привлекает шум за сценой и от идет взглянуть… Крайне взволнован и, не успевая подать знак Оливье, хватает упаковку и исчезает за деревьями. Оливье, ничего не заметив, продолжает разговор…) Да, старина, я просил тебя позвонить мне, так как хотел сделать тебе подарок, да, да, передаю тебе дело «Гондри». Вот так вот. Спроси у секретарши прокурора. Я ему вчера звонил, он согласен. Ну что ты, это так естественно… Ах, мой дорогой, я наслаждаюсь жизнью… Никакой полиции! Никаких расследований! Я взял отпуск на год. На двери моего кабинета я повесил табличку: «Закрыто» по случаю счастливого брака. Да, ты прав… Я изменился! Тебе смешно! Вы все знали меня как трудоголика, помешанного на работе… Но это так… Я хочу быть просто счастливым человеком… (Входит Сюзанн, Оливье ее не заметил. На ней красивое платье, шикарная шляпа, в руках несколько свертков. Улыбаясь, слушает конец разговора.) …О да! В мои-то годы… Скоро 42… Учусь жить, ведь я толком и не знаю, что это значит. Ты верно заметил: «Очаровательная маленькая курочка». Лев сделался отшельником… Ну давай, Фернан… Привет коллегам… Ну что ты, какие пустяки… Да. Да. Обязательно передам. До свидания. (Вешает трубку. Сюзанн подходит сзади, обнимает и целует его.) А! Ты меня напугала!
Сюзанн. — Итак, я, значит, для тебя и твоих коллег «очаровательная маленькая курочка», а ты — «лев, сделавшийся отшельником»? Очаровательно!
Оливье. — Это очень скверно, подслушивать. Злоупотребление доверием, так сказать, госпожа жена!
Сюзанн. — Какая статья согласно гражданскому кодексу мне полагается, господин Комиссар?
Оливье. — От 14 до 25 дней тюремного заключения.
Сюзанн. — Но я уже как в тюрьме!
Оливье. — С вашим-то мужем?
Сюзанн, комично. — О нет же! Это, конечно, не тюрьма!.. Это каторга какая-то!
Оливье, смеясь. — Обжалованию не подлежит: приговор — поцелуй. Привести в исполнение немедленно!
Сюзанн, нежно целуя его. — Пожалуйста… (Ставит покупки на стол.) А что от тебя хотел твой приятель? (Молчание.) А?
Оливье, собирается с силами, чтобы соврать. — Понимаешь ли, Сюзанн…. в общем… я должен сегодня вечером ехать в Париж.
Сюзанн. — Сегодня? В Париж?
Оливье. — Да. Меня просят приехать… для консультации по поводу одного дела…
Сюзанн. — Ну надо же!
Оливье. — Вот что значит выйти замуж за знаменитого полицейского!
Сюзанн. — Ты едешь сегодня вечером?
Оливье. — Да. Так надо. Это очень срочно. Я намекал тебе об этом утром… Увы! Я не могу отказаться!
Сюзанн. — Оливье, поезжай завтра!
Оливье, уклончиво. — Невозможно… Понимаешь, у адвоката остается лишь один день, чтобы подготовить некоторые бумаги. Я должен внимательно все просмотреть сегодня же, даже если мне придется просидеть всю ночь в Полиции, но я завтра же вернусь.
Сюзанн. — Мне ясно только то, что ты меня покидаешь и с какой легкостью! И это с твоей ревнивой натурой! Тоже мне, король тигров!
Оливье. — Так прав я или нет, ревнуя тебя?
Сюзанн. — Ты прав, поскольку это льстит женскому самолюбию — благодарю! И не прав, потому что я — человек серьезный! Увы! В любом случае, возвращайся поскорей!
Оливье. — О! Не пройдет и дня! Самолетом-то…
(Сюзанн заходит в дом, со свертками. Неожиданно, к ужасу Оливье, из-за деревьев появляется Эдуард с записной книжкой в руке. Взбешенный Оливье грубо выталкивает его… Эдуард быстро исчезает. Входит Сюзанн.)
Оливье. — Может быть попросить мадам Робин переночевать здесь у нас?
Сюзанн. — Ну нет уж! Оставь эту женщину в покое. Нам и так с трудом удалось уговорить ее приходить днем для уборки. Терпеть эту старую ворчливую развалину еще и ночью… Благодарю покорно!
Оливье. — Да, но ты будешь здесь совсем одна! Тебе не страшно?
Сюзанн. — Нет, конечно!
Оливье. — Зарядить тебе револьвер?
Сюзанн. — Только не это! Какая безумная идея! Я смертельно боюсь всякого оружия.
Оливье. — Знаешь, Сюзанн, ведь мы расстаемся впервые со дня нашей свадьбы!
Сюзанн. — Верно! Ты будешь мне звонить?
Оливье. — Каждый час.
Сюзанн. — А не поехать ли мне с тобой?
Оливье, живо. — Нет, нет! Там отвратительная погода, в Париже.
Сюзанн. — Ну хорошо.
Оливье. — Послушай, у берега стоит катер. Пользуйся случаем, сделай кружок. Ты же обожаешь плавать часами в открытом море, давай завтра с утра!
Сюзанн. — И почему они нам надоедают, твои коллеги из полиции… Ты ведь в отпуске! Для чего им необходимо твое мнение?
Оливье. — Потому что я — «старый хитрый лис»…
Сюзанн. — Будущий Мегрэ!
Оливье. — Ничего, я им устрою в Париже: наговорю кучу глупостей. Они решат, что я свихнулся… и окончательно оставят меня в покое.
Сюзанн, иронично. — Да уж… И скажи им, что твоя жена очень ревнива и привязывает тебя к ножке кровати… (Смеются. Сюзанн замечает часы и почти визжит от восторга.) Часы из Ниццы! Ты их купил!
Оливье, путаясь в словах. — Их доставили минут 15 назад. Какой-то молодой человек.
Сюзанн. — Как они мне нравятся! Просто чудо!
Оливье. — Не стоит их теребить, они очень хрупкие. (Мешает Сюзанн дотронуться до них.) Здесь не хватает одной стрелки! Я займусь этим чуть позже.
Сюзанн. — Спасибо тебе, Оливье, мне их так хотелось иметь!
Оливье. — Ну так что же ты не настояла тогда, чтобы я их купил?
Сюзанн. — Но ты и так сделал мне слишком много подарков. У меня не было ни гроша, когда мы поженились.
Оливье. — Изволь, пожалуйста, замолчать! Гражданский кодекс гласит: брачный контракт с общностью имущества супругов: все мое принадлежит и тебе!
Сюзанн, тронута. — Я скажу тебе, Оливье, почему мне так приглянулись эти часы. Они напоминают мне те, что были в нашем доме, когда я была маленькой… Я постоянно смотрела на них. Когда мне исполнилось 8 лет, мои родители разошлись. Я осталась с мамой, а часы с папой.
