Юджин О'Нил - За горизонтом (Eugene ONeill. Beyond the Horizon)
Эндру (возмущенно). Рут!
Фосет (подняв руку и призывая обоих к молчанию). Принимая во внимание сказанное вами, я не вижу причин скрывать от вас положение дел. (Поворачивается к Эндру.) Боюсь, мой диагноз не противоречит выводу миссис Мэйо.
Эндру (со стоном). Но, доктор, есть же…
Фосет (спокойно). Я имею дело только с реальными фактами, и это один из них, очень печальный, разумеется. Вашему брату жить осталось не так много, несколько дней, возможно, даже часов. Я не рискую предсказывать. Чудо, что он до сих пор жив — у него очень сильно поражены оба легких. Если в результате какого-либо волнения произойдет кровоизлияние — это окажется роковым.
Эндру (застонав). Боже правый!
Рут словно окаменела: она неподвижно смотрит вниз.
Фосет. Поверьте, я крайне огорчен, что мой визит оказался бесполезным. Если что и возможно было бы сделать…
Эндру. Хоть что-нибудь!
Фосет (покачав головой). Боюсь, нет. Слишком поздно. Полгода назад…
Эндру (с отчаянием). Но если мы увезем его в горы… в Аризону… или…
Фосет. Полгода назад это продлило бы ему жизнь.
Эндру застонал.
А сейчас (пожав плечами) — я не хотел бы пробуждать в вас надежды на невозможное. Он не перенесет дороги.
Эндру (с болью). Но ему вы ничего не сказали, доктор?
Фосет. Как можно? Наоборот, я сказал ему, что горный воздух будет для него целителен. (Растерянно.) Он, правда, засмеялся в ответ — это почему-то показалось ему забавным. Он безусловно понял, что я ему солгал. Люди, обреченные на смерть, очень проницательны. (Вздыхает.) Всегда чувствуешь себя дураком, когда лжешь больным. И тем не менее мы обязаны лгать. (Посмотрев на часы, нервно.) Я должен вас покинуть.
Эндру (поднявшись, настойчиво). Но все-таки, есть ли хоть какой-нибудь шанс, доктор?
Фосет (словно убеждает ребенка). Всегда есть шанс — чудо! Мы, врачи, знаем, что оно иногда случается, и не можем не верить в него. (Надевает пальто, шляпу и кланяется Рут.) До свидания, миссис Мэйо.
Рут (не поднимая глаз). До свидания.
Эндру (автоматически). Я провожу вас до машины, доктор.
Выходят. Рут сидит неподвижно.
Слышится шум мотора, который постепенно затихает в отдалении. (Возвращается, садится, в отчаянии закрыв лицо руками.) Рут!..
Она поднимает глаза.
Пойдем к нему. Я боюсь! Он все узнает по моему лицу.
Бесшумно открывается дверь спальни, и, незамеченный ими, показывается Роберт. На щеках у него лихорадочный румянец, в больших глазах необычайный блеск. (Со стоном.) Это невозможно, Рут. Неужели дело так безнадежно, как он сказал? Надо бороться. Мы увезем его в Аризону, он должен поправиться, чудо должно случиться.
Роберт (очень мягко). А почему оно должно случиться?
Рут и Энди оборачиваются к нему и смотрят на него с ужасом.
Эндру. Роб! (С упреком.) Зачем ты встал? (Подходит к нему.) Иди ложись и изволь слушаться доктора.
Роберт (не обращая внимания на его слова). Пожалуйста, Энди, помоги добраться до стула.
Эндру. Черта с два! Немедленно отправляйся в постель. Слышишь? (Берет Роберта под руку.) И лежи…
Роберт (с насмешкой). И лежи там, пока не умрешь, так, Энди? (Холодно.) Ну что ты как маленький; пойми, мне осточертело лежать. Я лучше посижу здесь. (И так как Энди колеблется, добавляет очень сердито.) Даю тебе слово — я сейчас же встану, как только вы меня уложите. Вам придется удерживать меня силой, а это вряд ли поможет моему здоровью. Перестань, Энди, не валяй дурака. Я хочу поговорить с тобой. (С мрачной усмешкой.) Надо выполнять желания умирающего!
Эндру (содрогаясь). О, ради бога, перестань! И помни — я не дам тебе сидеть здесь, если ты будешь так говорить. (Подводит Роберта к стулу и усаживает его между собой и Рут.) Вот подожди, сейчас принесу тебе подушку. (Уходит в спальню.) Роберт пристально смотрит на жену, которая в ужасе отшатывается от него. (Приносит из спальни подушку и подкладывает ее под спину Роберту.) Так удобно?
Роберт (ласково улыбнувшись ему). Чудесно! Спасибо!
Эндру усаживается рядом с ним.
А теперь слушай. Ты просил меня помолчать… После того, как мне стало все ясно, я не хочу. (Медленно.) Во-первых, я умираю, я знаю это.
Рут закрывает лицо ладонями и так сидит все время в течение последующего разговора братьев.
Эндру. Роб! Нет!
Роберт (устало). Да. Не лги, Энди, это бесполезно, и меня раздражает. Перед твоим приездом Рут уложила меня в постель — и я в первый раз понял… (С горечью.) Я ведь начал было мечтать, как мы с Рут заживем по-новому. А когда доктор осматривал меня, я по лицу его обо всем догадался, хоть он и пытался мне лгать. Чтобы окончательно убедиться, я подслушал у двери, что он сказал вам. Поэтому ради меня не лги мне и не тешь сказками об Аризоне или еще там о чем-нибудь. Я умираю, но это не причина, чтобы считать меня идиотом или трусом. Поверьте, страшнее всего неизвестность, а теперь, когда я знаю, что меня ждет, я совершенно спокоен. Против судьбы не пойдешь…
Пауза. Эндру смотрит по сторонам, бессильный помочь, не зная, что сказать.
Роберт с улыбкой смотрит на него.
Эндру. Нет, Роб, все не так безнадежно. У тебя есть шансы поправиться. Ты не слышал всего, что сказал доктор.
Роберт. Ах да, он говорил о чуде. (Сухо.) Мы с ним на этот счет расходимся. В моем случае чудес быть не может. И кроме того, я знаю больше, чем любой доктор, потому что я чувствую — конец близок. (Обрывая себя.) Но мы уже решили не говорить об этом. Расскажи о себе, Энди. Что ты делал все эти годы? Ты так редко и так кратко писал!
Эндру. Я хотел писать почаще, но…
Роберт (немного иронически). Насколько можно судить, ты добился всего, о чем мечтал пять лет назад?
Эндру. Хвастаться мне, по правде говоря, нечем.
Роберт (с удивлением). Ты всерьез так считаешь?
Эндру. Да. Ничего другого не остается.
Роберт. Но ты все-таки разбогател?
Эндру (бросив взгляд на Рут). Можно считать, да.
Роберт. Рад за тебя. Теперь ты из фермы сделаешь то, чего я не смог! (Улыбаясь.) А знаешь, просить денег у тебя — гордость не позволяла, хотя дела были плохи. Тебе придется простить меня за все!
Эндру. Странно это, Роб, и так не похоже на тебя!
Роберт. Но расскажи о себе. Ты действительно занялся торговлей зерном вместе с тем твоим приятелем?
Эндру. Да. Через два года я стал его компаньоном. А потом мы расстались. (Отвечает Роберту с видимой неохотой.)
Роберт. А дальше?
Эндру. Начал свое.
Роберт. Свое дело?
Эндру. Можно и так назвать.
Роберт. По-прежнему с зерном?
Эндру. Да.
Роберт. Что с тобой? Ты словно чего-то стыдишься? Я ведь тебя не допрашиваю и ни в чем не обвиняю.
Эндру. Тем, что я делал в первые четыре года, я очень горжусь. А потом — похвалиться нечем. Мне захотелось делать деньги полегче, я стал спекулировать.
Роберт. Пшеницей?
Эндру. Да.
Роберт. И ты наживал деньги, играя на бирже?
Эндру. Да.
Роберт. Как это не подходит к тебе, Энди!
Эндру. Ты прав. Меня тошнило от этого!
Роберт. Я все хотел понять, какая же в тебе перемена. Теперь понимаю. У тебя совсем другие глаза — в них такое выражение, точно ты все время ждешь: вот-вот раздастся выстрел из пушки. Ты весь в напряжении.
Эндру. Именно в таком состоянии я и жил весь последний год.
Роберт (молча смотрит на Эндру). Почему ты не женат?
Эндру. Мне никогда не хотелось. Да и времени не было подумать о женитьбе.
Пауза.
Роберт (прерывая молчание). Энди, ты — прирожденный фермер — спекулировал на хлебной бирже… клочками бумаги! Это символично, Энди! (Горько улыбается.) Я неудачник. Рут тоже. Отчасти виновата и судьба. А ты, Энди, ты… настоящий банкрот. Ты целые восемь лет изменял себе. Понимаешь? Ты любил землю — и ты был здесь творцом. Ты жил в гармонии с самой жизнью. А теперь… (Ему уже трудно подыскивать слова.) У меня что-то путается в голове… Но вот что я хочу сказать, — ты спекулировал хлебом — тем самым, который любил создавать… Как же ты отклонился от своего пути! Тебе это не простится. Вернуться к самому себе не просто, Энди. Это надо выстрадать… (Слабеющим голосом, утомленно.) Нет… Больше не могу. (Откидывается назад, тяжело дыша и закрыв глаза.)
