Алла Бархоленко - Отпусти синицу
Н и н а. Да, рыжая такая, прическа, как башня… И с собакой. Бульдог. Морда — вот так, а зовут — Ангел…
Ф е д о р о в. Ангел?
Н и н а. Ангел. И без намордника. Это безобразие — водить ангелов по улице без намордника!
Ф е д о р о в. Полнейшее безобразие.
Н и н а. Вот видите… У меня сейчас полоса — глупости делать. Вы думаете, это надолго?
Ф е д о р о в. А как вы узнали, что — глупости?
Н и н а. Очень просто. Все глаза раскрывают — вот так!
Ф е д о р о в. Тоже мне доказательство!
Н и н а. Еще Генка говорит.
Ф е д о р о в. И Генка не доказательство. Генка у меня в дедушку — тот до смерти галстуки носил.
Н и н а. А у мамы от вас мигрень началась!
Ф е д о р о в. Неужели?
Н и н а. Как услышала, что вы милиционер… Кошмар! Евгений Львович, а в милицию баб… то есть женщин, берут?
Ф е д о р о в. Бывает.
Н и н а. Представляете: я по городу, в форме… Парни под заборы шарахаются. А я им: гражданин, под заборами только кошки лазают… Блеск!
Ф е д о р о в. А мама?
Н и н а. Ну, мама… Повяжет на голову еще одно полотенце. Чем это пахнет? Горит что-то!
Ф е д о р о в. Правильно, этим должно было кончиться… (Бросается на кухню. Возвращается.) Упрямая попалась скотина — сгорела, но не сварилась. Из такой говядины автомобильные покрышки делать…
Н и н а. А картину снова перевесили… Кто?
Ф е д о р о в. Разве?
Н и н а. Вы все еще ничего не понимаете?
Ф е д о р о в. Что я должен понимать?
Н и н а. А чего вы испугались?
Ф е д о р о в. У вас на физиономии написано, что вы сейчас сделаете очередную глупость.
Н и н а. А может быть, первый раз в жизни поступлю умно. Сядьте и молчите. Вот прихожу к вам, и мы болтаем… разговариваем. И мысли какие-то странные… Разноцветные. Никогда ни о чем таком я не думала. И вдруг черт знает что… И вы говорите черт знает что… Кто-нибудь со стороны послушает, скажет — психи. А мне интересно. И в голове — как будто окна открыли. Оранжевые, зеленые, сиреневые… яркие! И все не такое, как раньше… Вы же понимаете, почему это?
Ф е д о р о в. Наверно, солнца много… Погода хорошая. Говорят, такого лета десять лет не было…
Н и н а. Какая погода? Какое лето? Зачем вы о погоде?
Ф е д о р о в. Извините, Ниночка, мне нужно уйти.
Н и н а. Ничего вам не нужно уйти!
Ф е д о р о в. Честное слово, нужно! Генка разбил окно в магазине, и я хочу проверить…
Н и н а. Господи, как вы бездарно придумываете!
Ф е д о р о в. Я не придумываю…
Н и н а. Он дрессирует бульдога!
Ф е д о р о в. Никакого бульдога нет!
Н и н а. Это не имеет значения!
Ф е д о р о в. Вы совсем ребенок, Ниночка… Мне, правда, пора.
Н и н а. Если вы сейчас уйдете, я совершу преступление! И вам придется разговаривать со мной по долгу службы!
Ф е д о р о в. Хорошо. Говорите.
Н и н а. Я?.. Разве я должна говорить?
Ф е д о р о в. А кто же?
Н и н а. Ну, знаете!.. (Кинулась вон.)
Ф е д о р о в, вместо того, чтобы уйти, торопливо запирает дверь.
З а н а в е с
Картина четвертаяФ е д о р о в у стола, убирает посуду. Входит З и н к а. Останавливается в дверях. Стоит, смотрит.
Ф е д о р о в. А, Зина… Проходите, садитесь. Чай будем пить. Любите чай с селедкой?
З и н к а (чопорно села на краешек стула). Кто же сладкое-то с селедкой-то… (Молчание.) Погода сегодня хорошая… Солнышко.
Ф е д о р о в. Ничего погода.
З и н к а. Федоров, давай я тебе посуду помою. Или постираю.
Ф е д о р о в. Спасибо, Зина.
З и н к а. Чего спасибо, чего спасибо? Я мигом, посуду… (Сгребает все в миску, роняет.) Разбила… Не везет мне, Федоров. Соберусь хорошо сделать — р-раз! И наоборот! Руки у меня видишь? Мешки грузить — могу, деревья рубить — пожалуйста или задену которого — тоже ничего. А похрупче чего — не выдерживает. Я себе давно железные кружки завела. В случае чего — вмятина на боку, и опять в дело. Чего молчишь, Федоров?
Ф е д о р о в. Слушаю.
З и н к а. А чего меня слушать? Меня слушать смысла нет… Знаю, что смысла нет, а пришла. Гони-ка ты меня в шею, Федоров. А то нахамлю тебе, набушую — гони, пока не поздно.
Ф е д о р о в. Не набушуешь, Зина.
З и н к а. Это почему?
Ф е д о р о в. Неохота тебе сегодня бушевать.
З и н к а. Гляди-ка… Глазастый!
Ф е д о р о в. Ты сегодня необычная. Нарядная.
З и н к а. Ну уж… Скажешь… Будто уж… Кофточка только… Сумочка вот… уж и сразу… Глазастый ты, Федоров! Слышь, Федоров… А кабы я всегда такая… Это бы ничего?
Ф е д о р о в. Ничего бы.
З и н к а. Чуешь, чем пахнет-то? Веником березовым пахнет. В бане была, веником нахлесталась. А то ведь в теперешних ваннах разве мытье? Так, мокрота… Эх, духовитая я да смиренная! Как на вербное воскресенье. Знаешь, что такое вербное воскресенье, Федоров? И я не знаю, и леший с ним, не в том причина… Обрыдли мне мужики, Федоров. Все как есть, до единого. Беда ведь, Федоров. Как жить-то теперь?
Ф е д о р о в. Ну, нашла тоже беду… Может, и не беда вовсе?
З и н к а. Непривычно мне отказывать себе. Без узды жила. Уехал бы отсюда, Федоров… Уедешь?
Ф е д о р о в. Нет, Зина.
З и н к а. И хорошо, что нет… Ох, беда, Федоров!
Ф е д о р о в. Смотрю я на тебя и думаю, что силы в тебе — как в Илье Муромце. Сильному человеку весело нужно жить. Чем труднее, тем веселее: все могу! И это могу! Чего хочешь могу!..
З и н к а. Это я-то?
Ф е д о р о в. А не так, что ли? В работе мужика заткнешь, четверых родила, а ядреная, как девка. А скучно тебе оттого, что трудности не ищешь. Трудность-то, может, тебя одну и ждет, потому что другой никто с ней справиться не в силе…
З и н к а. Эко, как наворачиваешь! Приманочку на большую рыбку раскидываешь. Не на щуку ли? Да ведь щука-то на живое берет… На живое, Федоров!
Ф е д о р о в. Ну, как знаешь.
З и н к а. Ну? Не так сказала? Обиделся? Ну, куда ты, Федоров? Чего дурьим словам смысл придавать? Ты говори, говори, чего хочешь… Я ведь понятливая! Только доселе мне слушать никого неохота было… Федоров! Слышь, Федоров… А ты в самом деле никуда не уедешь?
Ф е д о р о в. Не уеду.
З и н к а. А помогать-то мне станешь? Поговорить когда… Сейчас тебе по службе положено…
Ф е д о р о в. Чаем-то поить?
З и н к а. Ну… Я нарушаю, ты воспитываешь… По службе положено, тебе деньги за это платят.
Ф е д о р о в. Деньги, говоришь? А ты ведь больше моего получаешь, Зина.
З и н к а. А как перестану вот нарушать, так тебе и дела до меня никакого… Ты гляди-ка, Федоров, невыгодно мне перевоспитываться! Невыгодно. Какую воздачу я иметь буду? Никакой. Как все буду. По улице пойду — никто и не заметит… А сейчас, Федоров, сейчас-то иду — каждый коль не скажет, так подумает: вот она, вот Зинка-стерва идет!.. Никакой профессор такого внимания не имеет.
Ф е д о р о в. Не надоело внимание-то?
З и н к а. Экий ты, Федоров… Все-то тебе точку поставить надо. Может, и надоело. А может, твое-то хорошее да правильное быстрее мне надоест! Может, я в нем а часу не вынесу!
Ф е д о р о в. Может, и не вынесешь.
З и н к а. Златых гор не обещаешь — и то ладно… Ты помоги мне. Слышь, Федоров? Просьба у меня.
Ф е д о р о в. Говори.
З и н к а. Диму, самого младшего, пусть отдадут, а?
Ф е д о р о в. Сейчас не отдадут, Зина.
З и н к а. А ты им скажи… Ты мне поверь, Федоров.
Ф е д о р о в. Я — этого мало, Зина.
З и н к а. А долго ждать-то? Я долго не смогу… Вот ведь какое дело — не смогу, Федоров! Ты же понимать должен, ты понимать должен… Другого-то у меня ничего нет, ведь нет? Не может ведь быть?.. Ты не думай — не прошу, не валяюсь, уж любви-то Зинка ни у кого не просила… Беда ведь, Федоров. Ох, беда!
Ф е д о р о в. Ты подержись, Зина. Немного… Я схожу.
З и н к а. Сходи, Федоров.
Ф е д о р о в. Хорошая ты сегодня, Зина.
З и н к а. Гляди-ко, как ты говоришь… Повтори, Федоров…
Ф е д о р о в. Хорошей быть можешь…
З и н к а. Ну ладно… Ты не надо больше. И так запомню. Ты сейчас помолчи немного. Так посидим.
Сидят молча. Входит Г е н н а д и й.
(Вздохнула, поднялась.) Спасибо, Федоров… (Уходит, тяжело ступая.)
Г е н н а д и й (положил на стол деньги). Вот — последняя пятерка за витрину!
Ф е д о р о в. Опять на арбузах?
Г е н н а д и й. Сегодня — дыни. Теперь я этих фруктов десять лет видеть не смогу. В расчете?
Ф е д о р о в. Рубль лишний. Можешь пойти в кино.
Г е н н а д и й. Это тебе. Самый шикарный.
