Воле Шойинка - Смерть и конюший короля
Элесин-оба, ты видишь, несчастный, – даже чужаки отвергают тебя. (Подает знак Величателю.)
Величатель. Элесин-оба, этот почетный титул ты слышишь сегодня в последний раз. Помнишь, я говорил тебе, Элесин-оба: «Клянись, что если ты не пойдешь за мной, то пошлешь мне вслед моего коня»?
Элесин молчит.
Что? Я не слышу твоего голоса, Элесин. Вспомни, я говорил: «Если ты не пойдешь, то шепни напутствие моему коню». Элесин, может, ты проглотил язык? Меня захлестнула черная тишина – может, она глушит твои слова? Помнишь, я говорил: «Если путь будет труден, если ты встретишь неодолимые горы, мой черный скакун доставит тебя ко мне»?
Элесин молчит.
Элесин-оба, некогда твой язык легко заглушал барабанную дробь. Я тебе говорил: «Если ты заблудишься, мой любимый пес проторит мне тропу. Быть может, память моя слабеет, но я все же помню, что ты мне ответил: «Я уже нашел тропу, алафин!»
Погребальная песнь звучит то громче, то тише.
Ты помнишь мои слова: «Если недруги короля задержат тебя, скажи моему коню, что тебя опутала тяжелая цепь, – ибо я не могу слишком много ждать»?
Погребальная песнь звучит то громче, то тише.
Перед тобою посыльный короля – его ничто не задержит в пути, – передай же ему напутственные слова, чтобы мой дух не томился без спутника. Перед тобой голова и сердце доблестного посыльного, любимца богов – шепни ему в ухо слово напутствия. Если бы ты не промедлил у порога, конь не опередил бы всадника в пути. Если бы ты не промедлил у порога, пес не бросил бы своего господина. Если бы твоя воля не утратила твердости, ты разрубил бы – по знаку барабанов – цепи, которыми опутала тебя жизнь, ты не обернулся бы собственной тенью у ворот в небо и на празднестве предков. Охотник на буйволов, убивший сверчка, скажи, что тебе осталось в жизни? Когда не хватает летучих мышей, их заменит жертвенный голубь. Шепни напутствие голубю, Элесин, ибо от тебя осталась лишь тень.
Элесин. И все же я не могу протиснуться сквозь решетку. Снимите покрывало. Мое напутствие прозвучит в молчании – от сердца к сердцу.
Ийалоджа (выступает вперед и снимает покрывало). Вот посланец, заменивший тебя, – взгляни на достойного спутника короля!
Под покрывалом – завернутое в циновку тело Олунде; когда Ийалоджа снимает покрывало, видны его ступни и голова.
Его деянье спасло от бесчестья весь наш народ, о бывший конюший. Он пожертвовал жизнью, чтоб спасти нашу честь. Сын стал отцом, а отец – тенью.
Величатель. Элесин, мы вручили тебе нашу жизнь, и ты едва не вверг ее в пропасть. Когда чужаки – прислужники зла – сбивали наш мир с естественного пути, ты сидел сложа руки и беспомощно бормотал, что один человек слишком слаб для борьбы, а мы, как слепцы, брели в неизвестность. Твой сын не дал нам ослепнуть навек, взяв на себя твое бремя, Элесин. Куда приведет нас эта дрога, знают лишь боги, но мы понимаем: когда молодой, полный сил росток отдает свои соки одряхлевшему стеблю, течение жизни обращается вспять. Наш мир по воле враждебных нам чужаков качается на краю каменистой пропасти.
Элесин стоит совершенно неподвижно, крепко обхватив прутья решетчатых ворот; его взгляд прикован к лицу сына. Тяжкое молчание; все замерли, будто парализованные, даже Пилкингс, повернувший голову к Элесину. Внезапно Элесин стремительным движением оборачивает цепь от наручников вокруг шеи и молниеносно затягивает ее, словно петлю. Констебли бросаются вперед, чтобы помешать ему, но успевают лишь поддержать и осторожно опустить на землю уже обмякшее, безжизненное тело. Пилкингс, метнувшийся к замку на воротах, отпирает его, подскакивает к Элесину, отмыкает браслеты наручников и, приподняв его, пытается посадить, но безуспешно: Элесин мертв. Женщины негромко поют погребальную песнь, не обращая внимания на случившееся.
Ийалоджа. Ради чего ты себя утруждаешь? Никто – даже тот, ушедший вслед за тобой, – не скажет тебе за это спасибо. Ему наконец удалось уйти – но он непростительно долго медлил. За пиршественным столом на празднестве предков уготовано место сыну, а не отцу – отец обречен довольствоваться костями, которые будет швырять ему сын. Переход загажен навозом коня – опоздавший прибудет на праздник предков по уши вымазанный конским дерьмом.
Пилкингс (устало и невнятно). Ну что – ты добилась, чего хотела?
Ийалоджа. Нет, это ты получил, что хотел, это ты играешь чужими жизнями и даже присвоил одеяние мертвых, забыв, что со Смертью шутить нельзя, а трупный яд всасывается в поры и его бессмысленно потом отмывать, ибо Смерть не прощает шутовских маскарадов. Боги требовали усыхающий стебель, но ты послал им юный росток, чтобы насытить свое тщеславие. Насыщайся, твой пир удался вдвойне! (Яростным окриком, похожим на охлест кнута, резко останавливает Пилкингса, который хотел бы закрыть Элесину стекленеющие глаза.) Отойди от него! Он погряз в долгах, но твои подачки ему не нужны! С каких это пор торопливые чужаки принимаются красоваться траурными одеждами до начала надгробного плача родичей? (Оборачивается к невесте, которая ни разу до сих пор не шевельнулась.) Дочь моя…
Юная женщина подымается, берет горсть земли, неспешно входит в камеру, закрывает Элесину глаза, присыпает веки землей и так же неспешно возвращается на свое прежнее место.
А теперь позабудь о мертвых, больше того – позабудь о живых. Обрати все помыслы свои к нерожденному.
Ийалоджа уходит, сопровождаемая невестой. Погребальная песнь становится громче, и женщины продолжают раскачиваться из стороны в сторону.
Затемнение
Вместе с древними богами – на современный Олимп
В очерке жизни знаменитого человека даты его рождения и смерти определяют не только тот временной отрезок, в который было совершено то, что и сделало его знаменитым. Эти границы позволяют включить его деятельность в тот культурно-исторический контекст, без которого невозможно понять человека, основные особенности его творчества. По счастью, в данном случае говорить о второй дате еще рано – Воле Шойинка полон творческих сил, которых с избытком хватает и на работу над пьесами, и на общественную деятельность. Но вот первая дата представляет в данном случае особый интерес, и вот почему.
Нигерийский драматург, поэт, прозаик, режиссер и актер родился 13 июля 1934 г. в городе Абеокута, который расположен на самом юго-западе огромной западноафриканской страны. В те, теперь уже далекие, времена Нигерия была британской колонией и в политико-административном отношении делилась на три части: Север, населенный народностью хауса, Восток, где расселились энергичные и предприимчивые игбо, и Запад, где с незапамятных времен была родина народа йоруба, к одному из племен которого и принадлежит Шойинка. Это в наши дни Африка вошла в сферу интересов политиков, экономистов, историков, – а в тридцатые годы она была своего рода «затерянным миром», о котором достоверные сведения могли сообщить разве что чиновники колониальной администрации да редкие специалисты, изучавшие традиционные культуры.
Народ, который дал Африке талантливого драматурга, давно привлекал внимание археологов и искусствоведов. Йоруба всегда играли заметную роль в истории Западной Африки, они создали уникальную культуру Ифе – центр всемирно известных скульптур из терракоты и бронзы, построили самые большие в Тропической Африке города. Отмечают, что в современной культуре латиноамериканских стран, например Бразилии и Кубы, чувствуется сильное йорубское влияние. Материальная и духовная культура йоруба настолько своеобразна, что породила в головах очень серьезных исследователей немало догадок о ее происхождении – гипотез оригинальных, а иногда и просто фантастических. Так, говорилось, что йоруба ведут свое происхождение от выходцев из Ханаана, потомков Нимврода, изгнанных из Аравии. Известный немецкий этнограф Лео Фробениус находил в их культуре следы мифической Атлантиды, а современный йорубский исследователь Д. Лукас считает, что его народ происходит из Древнего Египта. Все это очень интересно, но не выходит за границы догадок и предположений. Но есть факт, который нас не может не заинтересовать, коль скоро речь идет о современной культуре йоруба. А факт этот парадоксальный: в то время, когда появился на свет будущий лауреат Нобелевской премии по литературе, никакой литературы в точном значении этого слова в Нигерии не было! Подчеркнем – литературы, какая столетиями существовала в Европе, т. е. роман, повесть, драма, лирика. Ни йоруба, создавшие высокоразвитую цивилизацию, ни другие народы Африки к югу от Сахары не выработали на протяжении своей долгой истории тех жанров, которые являются привычными для многих и многих поколений европейцев и американцев. На протяжении столетий африканцы создавали устную повествовательную традицию, вобравшую в себя исторические предания, перемешанные с вымыслом, сказочный эпос, отличающийся у народа йоруба исключительной причудливостью образов, охотничьи и обрядовые песни, и т. п. (Одну из таких фольклорных книг, написанных йорубским литератором Фагунвой, Воле Шойинка мастерски перевел на английский язык под названием «Лес тысячи демонов».) Скажем к слову, что первое произведение, возвестившее о зарождении современной нигерийской литературы, было написано в 1952 г. человеком, которого можно назвать скорее традиционным сказителем – Амосом Тутуолой, тоже йоруба, искусно соединившим в приключенческую повесть мифопоэтические и сказочные сюжеты.
