Леонид Филатов - Сукины дети (сборник)
Гость. Генделя.
Кузнецов. Не понял.
Гость. Ну, композитора.
Кузнецов. Ага. Ну да. Гендель – это вещь. Без Генделя нельзя. Человек эпохи НТР обязан слушать Генделя… А может быть, все-таки махнем на ипподром?.. Ты, Харитон, подумай.
Гость (твердо). Нет, Валюха. Ты не обижайся. Отпуск у меня короткий. Мне его с толком провести надо. Сказано – в Зал Чайковского…
Входит Лиза с чайным сервизом.
Лиза. Чай будем пить с грушевым вареньем. Харитон Игнатьич, как вы относитесь к грушевому варенью?..
Гость. А чего ж? Пусть будет грушевое. Если другого нет, так и от грушевого не откажемся. Хотя лично я предпочитаю липовый мед.
Кузнецов (уныло). Липовый мед – это замечательно. Можно позвонить Синюхаеву. Он лечится от гриппа. У него точно есть.
Лиза. Кузнецов, не переживай. Харитон Игнатьич прекрасно знает, что мы не держим пасеки. Его вполне устроит грушевое варенье.
Гость. Ясное дело, устроит. Кого другого, может, и не устроило бы, а я человек простой. У меня желудок ко всему привычный.
Кузнецов. Харитон, ты пока почаевничай… Накладывай варенье… Вот твоя розетка… А нам с Лизой надо переговорить. Лиза, можно тебя на минутку?
Лиза и Кузнецов выходят на кухню.
Лиза. Ну что тебе еще от меня нужно? Я, кажется, сделала все, о чем ты меня просил. Я даже заставила себя улыбнуться. Хотя мне это было нелегко!..
Кузнецов. Да, ты улыбнулась! Приветливой улыбкой вурдалака. Очень жалею, что у меня не было с собой фотоаппарата!..
Лиза. Ну хватит! Мне надоела эта дурацкая комедия! Тебе, в конце концов, придется сделать выбор: или он – или я!..
Кузнецов. В таком случае, выбор сделан. Он останется здесь. А ты можешь поступать как тебе вздумается. Ты абсолютно свободна!..
Лиза. Прекрасно. Я ухожу. Господи, какая я была дура, что не вышла за Игоря!.. Сервант, кстати, – мой. Его еще моя мама покупала.
Кузнецов. Сервант, разумеется, твой. Мебель тоже твоя. Можешь забрать и пылесос. Хотя пылесос – моя любимая вещь. Не знаю, как я буду без пылесоса.
Лиза. Телевизор тоже мой. И швейная машина моя. И кофемолка. Проигрыватель и пластинки я, естественно, тоже забираю с собой.
Кузнецов. Естественно. Это твоя духовная пища. Было бы дико отнимать у тебя Кобзона. Какая же без Кобзона может быть жизнь – прозябание!..
Лиза. Часы с кукушкой я тоже забираю. Твой приятель, я вижу, к ним неравнодушен, а я не хочу, чтобы дорогая мне вещь перешла в его руки.
Кузнецов. Часы я прошу оставить. Это моя единственная просьба. Можешь быть уверена, у меня они будут в полной сохранности.
Лиза. Не может быть и речи. Ты человек рассеянный и неаккуратный, а часы требуют ухода. Это антиквариат.
Кузнецов. Какой, к черту, антиквариат!.. Что ты придумываешь?.. Они куплены в ГУМе за семь рублей тридцать копеек!..
Лиза. Не важно. Для меня они антиквариат. И потом, ты не имеешь на эти часы никаких прав. Они куплены на мои личные деньги.
Кузнецов. Ничего подобного. Мы их нажили вместе. Мы даже покупали их вместе. Ты разговаривала с продавцом, а я выбивал чек.
Лиза. Допустим. Сейчас все это уже не имеет никакого значения. Главное, что эти часы были куплены по моей инициативе.
Кузнецов. Значит, часы ты мне не оставишь?
Лиза. Не оставлю.
Кузнецов. Это твое последнее слово? Лиза. Последнее.
Кузнецов. Ну что же, придется их разделить.
Лиза. Как это понимать?
Кузнецов. Буквально. На две части. Лиза. Ты этого не сделаешь. Кузнецов. Сделаю. Так будет справедливо.
Лиза и Кузнецов стремительно вбегают в комнату. Кузнецов пытается дотянуться до часов.
Лиза. Не смей, слышишь! Ты сошел с ума! Это же варварство – ломать такую редкую вещь! Я запрещаю!..
Кузнецов(возится с часами). Делиться – так делиться! Мне – кукушку, а тебе – циферблат. Я птиц с детства обожаю. Учителя поражались.
Лиза. Харитон Игнатьич, ну что же вы сидите? Разве вам непонятно, что он хочет сделать! Повлияйте на него, он же ваш друг!..
Кузнецов. Пей чай, Харитон. Я и один справлюсь. У этих часов только корпус крепкий, а механизм – как паутинка. Нажал – и готово!..
Лиза закрывает лицо руками. Слышен страшный грохот. Следом наступает абсолютная тишина. Лиза испуганно открывает глаза. Что это? Кузнецов, раскинув руки, неподвижно лежит на кровати, а Гость, досадливо морщась, дует на ушибленный кулак.
Лиза. Харитон Игнатьич, что произошло? Вы его ударили?
Гость (смущенно). Выходит, ударил. И как это у меня получилось – сам не понимаю. Вроде как затмение нашло. Кулак сам собой поднялся…
Лиза (бросаясь к Кузнецову). Валя, Валечка, ты меня слышишь? Господи, да вы же его убили! Он умер!
Кузнецов (поднимаясь, хмуро). Почти. Его счастье, что я не успел применить прием. А то бы он у меня попрыгал!.. Спасибо, гостюшко дорогой!.. Отблагодарил!..
Гость. Ты уж меня прости, Валюха!.. Просто не знаю, что со мной такое сделалось… Сроду мухи не обидел… А тут – на тебе!..
Лиза (оживленно). Спасибо вам, Харитон Игнатьич! Если бы не вы, погибли бы изумительные антикварные часы. Приятно, когда в доме есть настоящий мужчина.
Гость. Да, часы что надо… Я на эти часы могу круглые сутки глядеть… А тут вижу, Валюха эти часы курочит… Ну и не выдержал…
Лиза (поднимает брошенные Кузнецовым часы). Идут! Харитон Игнатьич, я знаю, что они вам давно нравятся. Теперь, когда вы отстояли их жизнь, они по праву принадлежат вам.
Кузнецов (хмуро). А я протестую. Я законный пайщик. И я не желаю никому их дарить. А вас, Елизавета Антоновна, я попрошу не распоряжаться чужой собственностью!
Лиза. Вы же сами, Валентин Николаич, минуту назад распоряжались чужой собственностью! Можно сказать, злостно на нее посягали. Берите, Харитон Игнатьич. Никого не слушайте.
Гость (грустно). Да нет уж, чего там… Раз Валюха против… Ничего, я себе такие же достану… Всю Москву обойду, а достану. Дай срок!
Картина третья
Квартира загромождена еще большим количеством вещей, чем мы наблюдали во второй картине. В основном, это по-прежнему часы. Часы, часы, часы… Их столько, что Лиза и Кузнецов могут передвигаться в этом лабиринте только в определенных направлениях и только проверенными маршрутами…
Кузнецов. Елизавета Антоновна! У нас с вами, конечно, чисто официальные взаимоотношения… Но могу я по старой дружбе задать вам один вопрос?..
Лиза (роясь в сумке). Помада куда-то запропастилась… Задавайте. Только побыстрей. Харитон Игнатьич вот-вот должен вернуться с прогулки…
Кузнецов. Я вижу, вы куда-то собираетесь?.. Вот и платье новое надели… Замечательное платье!.. Вы, конечно, не обязаны давать мне отчет…
Лиза. Валентин Николаич, вам не попадалась на глаза моя помада?.. Вы угадали. Мы с Харитоном Игнатьичем идем в театр. Ах, вот она!..
Кузнецов. Ясно. Приобщаете, так сказать, своего гостя к культуре… Благородная миссия. Тайга вас не забудет. А в какой театр, если не секрет?..
Лиза. Не секрет. В Большой, на «Лебединое озеро». С Плисецкой. Ну вот новое дело – теперь пудреницы нет…
Кузнецов. Напрасно мучаете человека, Елизавета Антоновна. Что ему Плисецкая? Сводите его лучше на ВДНХ. Там чудные доильные агрегаты.
Лиза. Откуда у вас такой апломб, Валентин Николаевич? Ведь вы сами-то смотрите только в мартен или в телевизор. Вот она, пудреница!..
Кузнецов. Да, по части интеллекта мне за вашим воспитанником не угнаться. Он импрессионистов щелкает как орешки. И с Генделем на короткой ноге.
Лиза. Валентин Николаич, вы не видели мой кулон?.. Матовый такой, с сердечком… А насчет Харитона Игнатьича вы зря иронизируете. Человек духовно растет.
Кузнецов. Растет, растет!.. И я говорю, растет. Так растет, что его становится многовато. Боюсь, что он скоро в квартире не поместится…
Лиза. Намекаете на его коллекцию? Такие вещи не могут раздражать. Это историческая ценность… Да вот же мой кулон! Вертите его в руках, а говорите – не видели.
Кузнецов. Может быть, для кого-то это и ценность. Но лично я чувствую себя среди этого хлама как на баррикадах. Постоянное желание залечь и отстреливаться.
Лиза. Не будьте склочным, Валентин Николаич. Надо быть добрее, терпимее… Вспомните, что вы сами говорили о святых законах гостеприимства!..
