Ноэл Кауард - Обнаженная со скрипкой
Колин. Это и есть та самая, которую они придут смотреть? Та, из-за которой вся шумиха поднялась?
Себастьян. Да, сэр.
Джейн. Посмотри, мама, ты обязательно должна посмотреть! (Ее одолевает смех).
Изобэл. Нет, милая… право… не надо…
Джейн. Прошу тебя! (Задыхаясь от смеха, она заставляет Изобэл взглянуть на картину).
Изобэл. Нет, нет… Я в самом деле… О! (Она тоже задыхается от смеха).
Джейн (истерично). Воды, Себастьян, быстро!
Себастьян бежит к столу, наливает стакан воды и подает Изобэл. Та пытается пить, но не может. Никто, кроме Себастьяна, теперь не владеет собой. Входит Джейкоб. У него утомленное и осунувшееся лицо. Он останавливается в дверях и с удивлением смотрит на эту сцену.
Джейкоб. Что тут происходит?
Изобэл. Джейкоб… Простите… Не могу удержаться…
Она снова задыхается от смеха, Джейн легонько хлопает ее по спине.
Джейн (с трудом переводя дыхание). Эта картина, Джейкоб… мы только что увидели ее…
Изобэл (с усилием). Довольно, Джейн.
Джейкоб. Ради бога, Изобэл, возьмите себя в руки. Что вы, с ума все сошли?
Себастьян (Джейкобу). Боюсь, у них истерика, месье.
Джейн (утирая слезы). Мы сейчас успокоимся, Джейкоб. Дайте нам только прийти в себя.
Памела. Эти ноги!.. Такой немыслимой формы!.. (Она опять заливается смехом. Встает, вынимает носовой платок из кармана Колина и садится на подоконник).
Джейн. Ну довольно. Нужно взять себя в руки.
Джейкоб. Я хотел бы немножко бренди с содой. Будьте добры, Себастьян. Мне что-то не по себе сегодня.
Себастьян (идет к столу). Слушаюсь, месье.
Джейн (с раскаянием в голосе). Простите, Джейкоб.
Изобэл. Самое ужасное это то, что у нее совершенно такое выражение глаз, как у бедной миссис Эверидж… О… о… о..! (Прижимает носовой платок к глазам).
Джейн. Мама!
Изобэл. Не знаю, что я буду делать, когда встречу ее теперь на Слоун-стрит…
Себастьян (Джейкобу). Бренди с содой, месье.
Джейкоб. Спасибо. (Пьет).
Джейн. Скажите нам, как дела, Джейкоб. Теперь мы уже, кажется, успокоились.
Джейкоб (садится в кресло). Я целую ночь не сомкнул глаз — вся моя жизнь, весь мой мир рушится, а вы тут истерически хохочете…
Джейн. Не могли, мы никак не могли удержаться.
Себастьян (берет бокал у Джейкоба). Приободритесь, месье. У меня для вас хорошая новость. Мистер Обадайа Левеллин в данный момент уже летит обратно на Ямайку.
Джейкоб (подскакивает). Неужели?
Себастьян (ставит бокал на столик у дивана). Утром я первым делом хотел позвонить вам, но у вас не работал телефон.
Джейкоб. Документ! Что с документом? Что произошло ночью?
Себастьян. Он разорвал его, месье.
Джейкоб. Он разорвал его? Как это так?
Себастьян. Пришлось потратить очень много времени, чтобы привести его в соответствующее состояние, но в конце концов нам это удалось.
Джейн. Кому это — нам?
Себастьян. Прежде чем сделать попытку самому договориться с мистером Левеллином, я из предосторожности позвонил нескольким своим друзьям. Мне казалось, что надо быть готовым ко всяким неожиданностям.
Джейн. Себастьян, надеюсь, вы ему ничего дурного не сделали?
Себастьян. О нет, мисс Джейн. Не мы ему, а он нам…
Колин. То есть?
Себастьян. Это он нам кое-что сделал.
Джейкоб. Но что же он мог вам такое сделать?
Себастьян. Он спас нас, месье.
Джейкоб. Спас?
Себастьян. Именно. Иначе говоря, мы внушили ему эту мысль, и он нам поверил.
Колин. Что за чушь вы несете?
Себастьян. Вчера вечером, когда я после ухода мистера Фридлэнда зашел в библиотеку, я был готов добыть документ если не силой убеждения, то физической силой.
Джейн. О, Себастьян, как это ужасно с вашей стороны!
Себастьян. Ничего плохого я сделать ему не хотел, мисс Джейн, я просто намеревался с помощью моих друзей насильно отобрать документ и, снабдив мистера Левеллина надежными провожатыми, отвезти его на аэродром и отправить на Ямайку.
Джейн. Бедняга! Как вы могли отважиться…
Себастьян. К счастью, крутые меры оказались излишними.
Джейкоб. Ну, рассказывайте: как же все это произошло?
Себастьян. Вы, наверно, помните, что мистер Левеллин тут все время пел…
Колин. Пел! Орал изо всех сил!
Себастьян (Колину). Продолжительное пение у некоторых высокорелигиозных и притом эмоциональных людей вызывает состояние экстатического транса. Это хорошо известно.
Колин. Со мной такого не случается.
Себастьян. При всем моем уважении к вам, сэр, я вряд ли стал бы утверждать, что вы склонны к религиозной экзальтации.
Джейн. Не перебивай, Колин. (Себастьяну). Продолжайте.
Себастьян (продолжая). Когда я вошел в библиотеку, мистер Левеллин своим пением уже довел себя до экстатического транса и начал раздеваться.
Изобэл (пораженная). Раздеваться? Зачем?
Себастьян. Обычный фрейдовский импульс, мадам.
Колин. Номер с раздеванием!
Памела (хихикая). Ах, Колин, ты просто невыносим!
Изобэл. Вы, надеюсь, остановили его?
Себастьян. О нет, мадам. (Подходит к дивану). Это было бы очень опасно. Нельзя трогать человека, когда он находится в состоянии религиозной отрешенности, такая попытка может привести к самым ужасным последствиям. Все, что я в состоянии был сделать при данных обстоятельствах, это аккуратно сложить его одежду, после того как он снял ее, и больше ни во что не вмешиваться.
Изобэл. Он все с себя снял?
Себастьян. Кроме очков, мадам..
Изобэл. Просто удивительно! Он казался таким приличным, почтенным человеком. Трудно даже представить, на что способны люди в наше время. Помните этого священника в Блэтчли?
Джейкоб (с раздражением). Послушайте, Изобэл…
Джейн. Продолжайте, продолжайте, Себастьян. Что же было потом?
Себастьян. О, потом все пошло как по маслу. Когда пришли мои друзья, он перестал петь и предложил нам помолиться вместе с ним.
Колин. Ну и как же ваши друзья — не растерялись?
Себастьян. О нет, месье, это все народ дошлый. Стоило им только окинуть взглядом обстановку, как они сразу поняли, что здесь происходит. Мы перебрались сюда, так как в библиотеке оказалось тесновато, и в общем служба прошла очень хорошо.
Джейн. Служба?
Себастьян. Может быть, не по всем правилам церковного богослужения, но совершенно удовлетворительно, учитывая имевшиеся возможности. Легкий конфуз произошел с пением псалмов, но, если учесть плохое знание языка, мы и с этим неплохо справились. Затем мистер Левеллин рекомендовал нам прозреть, на что мы единодушно согласились, и, наконец, после сделанного ему мною короткого внушения, он согласился уничтожить документ, считая этот свой поступок угодным богу.
Колин. Ловко, черт побери!
Себастьян. Я позволил себе от вашего имени, мистер Фридлэнд, пообещать новые цветные стекла для его церкви. Я заверил, что деньги для их покупки будут немедленно переведены на Ямайку.
Джейкоб. Сколько?
Себастьян. По его грубому подсчету, 35 фунтов 17 шиллингов и 6 пенсов. Я предложил 50 фунтов на случай непредвиденных расходов.
Джейкоб. Спасибо, Себастьян. Справились вы отлично. Я вам очень благодарен.
Изобэл. Надеюсь, он все-таки оделся, прежде чем ехать на аэродром?
Себастьян. О да, мадам. Когда его экстаз прошел, он стал совершенно нормальным человеком. Даже пожаловался на то, что здесь у нас слишком холодно.
Джейн. Теперь мне понятно, почему отец так любил вас, Себастьян. Вы чрезвычайно находчивы!
Себастьян. Мадемуазель мне льстит.
Джейн. Что нам теперь делать?
Колин. То есть как — что делать?
Джейн. С тремя великими периодами в творчестве отца мы покончили. А как же четвертый?
