Дмитрий Аверкиев - Комедия о Российском дворянине Фроле Скабееве и стольничей Нардын-Нащокина дочери Аннушке
Фрол (один). Ну, не дорого обошлось. — Я думал, придется по площадке на четвереньках поездить: пришлось бы стерпеть ведь… Э, обедня-то отошла. Стольники выходить стали. Отойдем в сторону.
Отходит в сторону. Стольники кучками становятся на площадке. Первый, второй и третий стольники идут, разговаривая, на авансцену.
Первый стольник. А что, господа, как слыхать: государь скоро на Москву будет?
Второй стольник. Не слыхал.
Третий стольник. Я вечор к Матюшкину, к Афанасий Ивановичу, заходил, так он грамотку от государя-то из Покровского получил…
Первый стольник. Что ж государь, Алексей свет Михайлович, пишет?
Третий стольник. А пишет: сокольей охотой все утешается; а еще пишет про нашу братью, про стольников молодых.
Второй стольник. Что такое?
Третий стольник. А пишет: тем еще, мол, утешаюсь, что стольников ежеутр купаю. Иорданка на пруду сделана в ней и купает. Кто по утру к смотру опоздает — полезай в воду.
Второй стольник. Ой ли! (Смеются.)
Третий стольник. А после купанья-де, пишет, жалую: купальщики те едят-де у меня, ежедён обедают, а иные говорят: «Мы нароком не поспеем, так нас-де и выкупают, да и за стол посадят».
Второй стольник. Уж наш брат, стольник, лицом в грязь не ударит. Выгадают везде. (Смеются.)
Третий стольник. Многие, пишет, нароком не поспевают. (Смех.)
Первый стольник. А на Москву когда будет?
Третий стольник. В воскресенье, пишет, а кончае-де в понедельник.
Второй стольник (указывая на первого). Он для того спрашивает «когда будет» — нельзя ли здесь в Москве выкупаться, да пообедать даром. (Смех.)
Подходит четвертый стольник.
Четвертый стольник. А что, господа стольники, — речь вашу перебью, не обессудьте — не случилось ли чего?
Второй стольник. А что?
Четвертый стольник. А видели: Лычиков-то, ровно полоумный, в собор вбежал?
Третий стольник. Ловко поспел. То есть к самому шапочному разбору. — А что?
Четвертый стольник. Подбежал к Нащокину, с ним шептаться стал.
Второй стольник. Може, о своих о делах.
Первый стольник. А что, Нащокиной дочки не сыскали?
Третий стольник. Сыщи ее! Нет, брат, не сыщешь — законопачена где сидит, не выскочит: колом прибита.
Входят: Нащокин, Лычиков, Савельич. Нащокин, с горя по дочке, очень постарел, одряхлел. Савельич его под руку поддерживает. Лычиков идет по другую.
Второй стольник (тихо третьему). Нащокин-то постарел как.
Третий стольник. Еще бы не постареть! Экое горе — а ему не постареть!
Нащокин. Где ж он?
Лычиков-отец. Тута дожидается; велишь подвести?
Нащокин. Ну, подведи его, вора.
Савельич. Посторонитесь, господа. Нардын-Нащокину дорогу уступите.
Стольники дают дорогу. Савельич ведет Нащокина на авансцену. Тем временем Лычиков идет за Фролом и подводит его к Нащокину. Стольники понемногу начинают прислушиваться и потом становятся в полукруг около действующих.
Лычиков-отец (подводя Фрола). Вот, господин, перед тобой стоит.
Нащокин. Это ты-то — Фрол Скабеев, ведомый плут и вор?
Фрол (в ноги). Я, государь, я; великого прощения прошу.
Нащокин. Немало мне на тебя сват мой, Велик-боярин, жалился; как ты его надул, сказывал. Изловить даже просил. — Ну, чего тебе? Вставай да сказывай. Знать, наябедничал что несносно?
Фрол (на коленях). Не встану, государь. На коленях умру, не встану; пока не смилуешься, государь, не встану.
Нащокин. Полно. Не люблю я вою этого вашего слезливого. Вставай; дело говори.
Фрол (вставая). Великое дело; государь…
Нащокин (шутливо). Не велико, да с Велик-боярином? Так ли?
Фрол. Нет, государь, дело-т о дочке твоей, об Аннушке.
Нащокин (вздрогнув). Об Аннушке? О дочке? Аль ведаешь, где она?
Фрол. Ведаю, государь, ведаю.
Нащокин. Где ж она? Где?
Фрол. Замужем, государь, замужем.
Нащокин (его шатнуло от этих слов). Замужем? Кто ж он, ворог-то мой кто, говори!
Фрол. Прости, государь (пал в ноги). Я, государь, твой зять, я сам…
Нащокин. Ты? Ох! (Шатается; Лычиков и Савельич держат его). Ты? — Лжешь, лжешь! Скажи, что лжешь, — озолочу тебя, пожалую.
Фрол (вставая). Рад бы, государь, не могу. Повенчаны мы.
Нащокин. Повенчаны? — Охо-хо-хо! (Горько плачет.)
Савельич. Полно, государь, не убивай себя.
Лычиков-отец. Ох, да полно же! Индо меня слеза прошибла.
Нащокин. Ох, оставьте вы меня! Уйдите вы все! Дайте мне горе-т свое выплакать! Пять у меня сынов было, всех-то добрых молодцов схоронил! Одна радость осталась — одна дочка, свет-Аннушка! И она-то; она! погубила меня, осрамила! обездолила! Охо-хо-хо! (Плачет.)
Фрол. Воля божья, государь! Прости ты нас, помилуй. Заслужим перед тобой, государь.
Нащокин. Кого… тебя… тебя-то простить? Чести-то моей порушителя? Славы дому моего погубителя? Ворога-то лютого простить? Змею-то подколодную, что меня крадучись насмерть укусила, — ее простить? Задушу тебя, своими старыми руками задушу. (Кидается вперед, но стариковское бессилье одолевает. Его поддерживают.)
Лычиков-отец. Полно же, полно! Господа! за скамеечкой кто сбегал бы! Пожалейте старичка. На ногах не стоит.
В толпе движение.
Нащокин (Фролу). Что ж стоишь? Смейся надо мной, смейся! Ишь, старик задумал за честь свою стать, а сила есть ли, не спросил. Нету силы, нет! Смейся над старым, бессильным! Все смейтесь! Все, кого я обидел когда, — идите сюда! Мстите свои обиды. Бейте меня, плюйте в лицо, ругайтесь надо мной! Не в позор мне будет бесчестье, не в позор! Не так дочка родная опозорила; пуще всех. Обесчестила седую бороду! (Плачет.)
Сзади передают скамейку; третий стольник принимает ее и передает Лычикову.
Третий стольник. Скамеечка — вот она!
Лычиков-отец. Да сядь ты, присядь. Скамеечку принесли.
Нащокин (Фролу). Ты что ж молчишь?
Фрол. Что, государь, сказать? Нет у меня иного слова, как: «прости, государь!» Божья воля, знать, твоей дочке за мной быть.
Нащокин (горько). Божья воля! Ин, так тому и быть! Против воли божьей ничего не поделаешь. Нет! Поглядите-ка, люди добрые, зять у меня какой — вор да плут! А я, дурак старый, чаял дочку за князя какого вельможного отдать! Дочка-т лучше рассудила: с ведомым плутом, с ябедой породнила! Эка честь старику! Ха, ха! (Горько смеется.)
Лычиков-отец. Да полно тебе! Сядь!
Нащокин. Нет, не полно еще: дочку еще поблагодарить надо, на житье благословить…
Лычиков-отец. Так-то лучше! Что клянешь!
Нащокин. Ты, зятек милый! ступай ты домой, и скажи ты жене своей, а моей бывшей дочери, Анне, — мол, послал государь-батюшка такое благословение: ты, мол, дочь, не дочь мне теперь, а хуже гадюки. Жить-де тебе с мужем желает весело, как он же теперь на тебя утешается, стоючи-де на площади, на зятя, мужа твоего, перед добрыми людьми не нарадуется, таково-то весело усмехается. (Горько усмехается; с порывом.). Да скажи еще: проклинает-де тебя, проклинает! Будь ты богом, как отцом, про…! (Шатается, еле не падает. Его подхватывают и усаживают.)
Лычиков-отец. Ох, полно же, полно! Сядь, сядь. Дворецкий, сажай его., насильно сажай. А вы, господа, сжальтесь… корчик водицы старичку… у сторожа.
Голоса. Сейчас, сейчас! Эй, воды! сторож!
В толпе суматоха. Приносят воду. Лычиков поит старика и мочит ему голову водой.
Лычиков-отец. Попей воды, попей! Что? голову помочить? Легче ли? Эх, слезы как льются!
Третий стольник. Слезы, это хорошо. Сердцу легче.
Нащокин (силясь привстать). Ну, Савельич, ступай! сажай меня в каптану! — Едем (встал).
Лычиков-отец. Куда ехать хочешь?
Нащокин. К царю, к царю!..
Лычиков-отец. Куда поедешь? Опомнись! На ногах насилу стоишь!
