Иоганн Гете - Внебрачная дочь

Попутный ветер пробуждает флот.
Уж на посадку — по ступеням, вниз —
Спешит толпа. Объятья, вздохи, плач!
И с кораблей и с пристани платки
Последний знак прощальный подают.
Вот-вот поднимет якорь наш корабль!
Чего нам медлить? Нас-то уж никто
Ни окликом, ни плачем не почтит.

Нет, есть кому оплакивать и вас!
Вот вам-то и протянет скорбный друг
Спасительную руку. Может быть,
Вы все ж опомнитесь в последний миг
И счастье не упустите навек.

Еще недавно я тебя назвал
Своей судьбой желанной. Неужель
С тобой мы навсегда должны расстаться?

К чему свиданье ваше привело?

Готов предстать я с ней пред алтарем.

А ты ему на это что сказала?

Что не забуду доброты его.

И все же руку ты его отвергла?

А значит, и спасение свое?

Иная близость дали недоступней.

Вдали — увы! — для нас спасенья нет!

Обдумала ты, что тебе грозит?

Всё, вплоть до мелочей, и даже — смерть.

Так, значит, жизнь тебе недорога…

…и светлый праздник брачного союза?

Мой праздник был, да сплыл… Других — не надо.

Утраченное трудно ль возместить?

Мгновенный блеск — незамутненным счастьем.

Без блеска мне и счастье ни к чему.

Довольствоваться надобно возможным.

Любовь и верность — что дороже их?

Как ваши поученья мне постыли!
Терпенья нет внимать пустым словам.

Ах, знаю я, как тягостно порой
Непрошеную помощь принимать.
Двоится чувство: помощь обязует
Нас к благодарности, а в сердце нет
И признака ее. Но пред разлукой
Позволь мне, по обычаю, вручить
Гостинец вам, чтобы в бесплодном море
Вас услаждали родины плоды.
Ну, а потом я буду влажным взором
Следить за тем, как исчезает парус,
А вместе с ним и светлые мечты.

Погибель и спасение мое
В твоих руках. О, сжалься! Заклинаю,
Не увози меня на острова!

Всецело ты зависишь от себя.
Ты выбираешь. Я лишь покоряюсь
Руке, сурово нудящей меня.

Какой тут выбор? Меж неотвратимым
И невозможным выбирать нельзя.

Твой брак возможен, ссылка отвратима.

Лишь то возможно, что душа приемлет.

Ты много можешь сделать для него.

Верни мне прошлое, и я сумею
По-царски наградить его за все.

Вот наградила б ты его теперь
И сразу вознесла б его высоко!
Недворянину нелегко достичь
Высоких почестей. Ему годами
Приходится работать за других.
Иное дело — светская жена!
Затем они и ищут в высшем круге
Себе супругу, пренебрегши низшим.
Удасться залучить ее, она
Кратчайший путь всегда ему проложит.

Я сокровенный смысл твоих речей,
Обманчивых и лживых, опознала.
На деле все иначе обстоит:
Супруг жену, невольно или вольно,
В свой неизменный вовлекает круг;
Столь многим поступившейся невмочь
Его вести своей стезею к цели.
Из низкой доли муж жену возносит,
Из высших сфер ее низводит он.
Исчезнет прежний облик навсегда,
Минувших дней слепящий блеск угаснет,
Воспоминанья — кто у ней отнимет?
Утраченное — кто ей возместит?

Ты нас обеих смерти обрекла,

Еще я не утратила надежд.

Но любящий тебя — давно утратил,

Быть может, равнодушный здесь уместней?

Для выбора все сроки истекли,
Судьбу ты предрешила, так идем!

О, если б мне, хотя бы только раз,
Тебя увидеть прежней, доброй, кроткой,
Какой тебя я знала с давних лет!
Благого солнца светозарный блеск
И месяца мерцающая мгла
Мне были не желаннее тебя.
О чем я ни просила, все сбывалось,
Чего бы ни страшилась, страх стихал.
И если от ребенка мать родная
Скрывалась в недоступных мне дворцах,
Ты мне избытком материнских ласк
Ее пренебреженье возмещала.
С чего ты изменилась так? С лица
Все та же ты, любимая сыздетства,
Но сердце кто-то подменил твое…
Бывало, я просила безотказно
Тебя и о великом и о малом.
И с тем же чувством детского доверья
О самом главном я к тебе взываю.
Нет, не унижусь я, когда паду
Перед тобою ниц, как перед богом,
Отцом иль государем: помоги!

Припав к стопам моим, ты надо мной
Глумишься втайне? Не терплю притворства!

Жестокость и в словах и в обращенье
Я от тебя должна претерпевать?
Тебе мой сон развеять удалось.
Свою судьбу прозрела я сполна:
Не я всему виной, не распря сильных,
А только злоба брата; ты ж ему —
Сообщница, покорное орудье.

Как зыбки обвинения твои.
При чем тут брат? Да, злобствовать он может,
Но властью он еще не облечен.

Пусть злобствует! Еще не чахну я
В безлюдной, богом проклятой пустыне!
Вокруг меня шумит родной народ,
Живой народ, родительское чувство
Которому понятнее, чем вам.
Я обращусь к нему. И за свободу
Мою простой поднимется народ.

Общалась ты когда-либо с толпой?
Она к сторонним бедам равнодушна.
А если даже дрогнет, до конца
Не доведет столь чуждого ей дела,

Холодным словом веры не убьешь,
Как счастье некогда — преступной ложью!
Там, в городе, я жизни жду от жизни,
Там, где народ довольствуется малым,
Где сердце каждого из горожан
Открыто сострадательной любви.
Меня ты не удержишь! Громко я
Вокруг меня толпящимся открою,
Каким невзгодам я обречена.

Мы прочной цепью скованы с тобой,
Ужель поддамся я и в этот раз?
Будь проклят голос, некогда меня
Слепому послушанью научивший
И походя сумевший овладеть
Моей еще беспомощной душой!
Из уст твоих узнать мне довелось
Значенье слов, величье языка,
Раздолье речи, тайны естества,
Всё — вплоть до глуби девичьей души.
И вот теперь волжбою тех же чар
Смирила ты меня, поработила,
Сковала чувства, замутнила душу, —
В обитель мертвых хочется сойти…

О, если б сила этих вещих чар
Сказалась в час, когда я так молила
Тебя отречься от былых надежд!

Ты знала, что грозит мне. Почему ж
Меня не упредила ты о том?

Намеками тебя я вразумляла:
Прямое слово означало б смерть.

Как недомолвка — верное изгнанье,
Отсрочку недалекого конца.

Беда — предвиденная или нет —
Обеих нас одной петлей связала.

Почем я знаю, много ли тебе
В награду за измену обещали?

В награду? Не на тех ли островах
Мне ждать ее, куда нас увезут?

В плавучую тюрьму я не пойду
По доброй воле! Этого не жди.

Ты раз уже толпу звала на помощь.
Послушали тебя и разошлись.

В неистовом отчаянье моем
Я им могла безумной показаться.
Но нет, ни лживым словом, ни насильем
Ты впредь меня не сможешь удержать!
По направленью к пристани спешат
Нарядною толпою горожане
Полюбоваться видом кораблей,
Готовых — нам на горе! — в путь пуститься.
Уже пред губернаторским дворцом
Застыла стража. Вот он сам выходит,
Блистательною свитой окружен.
Я все ему открою без утайки.
И если он достойно короля
В его владенье дальнем представляет,
Он в милосердье не откажет мне.

Попробуй! Но имен не называй,
А посвяти его лишь в сущность дела.

Я назову их, только в нем уверясь.

Он благородный юноша, и все,
Что может сделать, выполнит охотно.