Жан Жироду - Ундина
Ундина. Низкое происхождение, милый мой слепец! Хочешь знать у кого низкое происхождение? Ты, воображаешь, что она родилась от героев, твоя Берта! А я знаю ее родителей! Они рыбаки на озере. И зовут их не Парцифаль и не Кудруна [18]. Их зовут Август и Евгения.
Берта. Ганс, велите ей замолчать, а не то вы никогда в жизни больше меня не увидите!..
Ундина. Дядя, ты здесь? На помощь!
Рыцарь (пытаясь ее увести). Иди за мной!
Ундина. Покажи им всю правду, дядя! Найди способ показать им правду! Хоть раз в жизни услышь меня. На помощь!..
Внезапно гаснет свет, и камергер объявляет,
Камергер. Ваше величество, интермедия [19]…
СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ
Глубина сцены изображает берег озера с хижиной Августа. Водяной царь разглядывает младенца в тростниковой колыбели, которого приносят ему русалки. С разных сторон из-за кулис поспешно выходят актер и актриса в костюмах Саламбо и Мато.
Иллюзионист. Кто эти двое? Им здесь нечего делать.
Камергер. Это певцы из оперы «Саламбо». Невозможно их удерживать.
Иллюзионист. Заткните им рот.
Камергер. Заткнуть рот певцам из «Саламбо»? Да это восьмой подвиг Геркулеса.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕОдна из русалок (разглядывая маленькую девочку). Ну, вот она. И что нам делать с нею?
Водяной царь. Оставьте крестик у нее на шее.
Мато (поет), Ах, почему наемник я простой!
Маленький водяной. Отец! Она кусается! ой, ой!
Водяной царь.
Верните ей подвеску костяную.
Что старый Август выточил вручную
Из бивня океанского нарвала,
Чтоб с амулетом девочка играла.
Саламбо (поет). Я — дочь сестры любимой Ганнибала!
Одна из русалок. Чертовка, оцарапала меня!
Водяной царь.
Отныне пусть живет она, храня
Крест и подвеску. Их предназначенье
Таить до времени секрет ее рожденья.
Саламбо (поет). О, страсть моя! Какое униженье!
Мато (поет). О, страсть моя! Я гибну от огня!
Одна из русалок.
А правда ль, что однажды, на охоте,
В корзинке принц нашел ее в болоте,
И во дворце с тех пор она живет?
Водяной царь.
Да, с помощью живущих в лоне вод,
Дочь рыбака с душою извращенной
Вдруг станет в замке важною персоной
И обретет корову и почет.
Но срок величья скоро истечет.
Русалка, Блеск золота для мелких душ — магнит.
Водяной царь.
Ее обман сначала будет скрыт,
Но если нас девица оскорбит
Не избежать ей справедливой мести.
Саламбо (поет). Возьми меня! И с Карфагеном вместе!
Водяной царь.
Как бы прекрасно средь дворцовых залов
Ее другое имя не звучало,
То, что она скрывает на груди,
Откроется. И — слава позади.
Мато (поет). Нагая ты! О, дивный взор! Приди!
Русалка. Но крест сломаться может, он непрочен…
Другая русалка. Подвеску стащит вор во мраке ночи…
Саламбо (поет). Как вечер свеж! Ах, я озябла очень!
Мато (поет). Окутайся божественным покровом!
Водяной царь.
Поэтому, не ограничась словом,
Я мечу ей плечо значком багровым;
Он до поры от взглядов будет скрыт,
Здесь изображены и крест и кит.
Саламбо (поет). Я овладела им!
Мато (поет). Кем! Мной?
Саламбо (поет). О, нет! Танит
Священное вернулось покрывало!
Мато (поет). Обманут я! Теперь мне ясно стало!
Водяной царь.
А рядом, чтоб она не отрицала,
Родителей ее инициалы:
Пусть не возникает даже и сомнения,
В том, что родная мать ее Евгения.
В тот миг под неба твердью голубою
Она предстанет пред своей судьбою.
(К Берте)
Час пробил. Берта, встань перед людьми
И покрывало с плеч своих сними!
Вспыхивает свет. Смятение в зале. Берта встает.
Ундина. Решайтесь, Берта!
Берта. Сами решайтесь!
Ундина срывает с плеч Берты покрывало. На плече у Берты видны знаки.
Саламбо и Мато (поют вместе). Любовь лишь правит в этом дольнем мире! Одна любовь!..
Ундина. Они здесь, дядя?
Иллюзионист. Они идут сюда. Август и Евгения входят в залу и устремляются к Берте.
Август. Дочка! Дорогая моя доченька!
Берта. Вы! Не смейте меня трогать! От вас пахнет рыбой!
Все водяные духи (неодобрительно). Ох! Ох!
Евгения. Дитятко мое!.. Я так просила тебя у господа бога!
Берта. О, господи боже, взываю к тебе, сделай меня хотя бы сиротой!
Король. Стыдись, девушка! Вот что, оказывается, было причиной твоей нежности ко мне — мой трон! Ты попросту выскочка и неблагодарная к тому же. Проси прощения у своих родителей и у Ундины.
Берта. Никогда!
Король. Воля твоя. Если не будешь повиноваться, я удалю тебя из города и ты окончишь свою жизнь в монастыре.
Берта. Она уже окончена…
Все уходят, кроме Ундины, Берты, Рыцаря.
СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Берта. Ундина. Рыцарь.
Август и Евгения стоят в глубине залы. Когда Ундина говорит о их королевском достоинстве, кажется, будто на их головах появились золотые короны.
Ундина. Простите, Берта.
Берта. Оставьте меня…
Ундина. Не отвечайте теперь. Я больше не нуждаюсь в ответе.
Берта. Жалость для меня горше унижения.
Рыцарь. Мы вас не покинем, Берта!
Ундина. Я припадаю к вашим коленям, Берта! Вы родились от рыбака! Отныне вы моя королева. Водяные называют Августа «ваше величество».
Рыцарь. Что вы теперь будете делать, Берта?
Берта. Я всегда делала то, к чему обязывало меня мое положение…
Ундина. Как я вам завидую! Вы будете делать то, что делают дочери рыбака!
Рыцарь. Не настаивай на этом, Ундина.
Ундина. Настаиваю, Ганс. Надо, чтобы Берта поняла, кто она такая. Пойми и ты. Август — великий король великого королевства. Когда Август хмурит брови, миллиарды форелей трепещут.
Рыцарь. Куда вы пойдете, Берта?
Берта. Куда мне идти? Все от меня отворачиваются.
Ундина. Пойдемте с нами. Ведь ты согласишься принять мою сестру, Ганс? Потому что Берта моя сестра. Старшая сестра. Выше голову, Берта. Вы унаследовали свое достоинство от Евгении. У нас Евгения — королева. Благородна, как Евгения, — говорят пресноводные рыбы.
Рыцарь. Мы не хотим больше жить при дворе, Берта. Ундина права. Нынче же вечером уедемте с нами.
Ундина. Простите, Берта. Извините мою вспышку. Я все время забываю, что для людей то что было, то было. Как трудно у вас жить, когда нельзя взять обратно слова, которые ты произнес всего один раз, когда каждый твой шест сделан раз навсегда. Куда полезнее было бы, если бы слова ненависти, произнесенные другими, превращались бы у людей в слова любви!.. Для меня так оно и есть во всем, что касается вас, Берта…
Камергер (высовывает голову). Король желает знать, было ли испрошено прощение.
Ундина. Да, на коленях.
Рыцарь. Поедем, Берта, у меня просторный замок. Вы будете жить, как пожелаете, — одна, если захотите жить одна, в том крыле замка, что выходит к озеру.
Ундина. Ах, близ твоего замка есть озеро? Тогда Берта будет жить в другом крыле.
Рыцарь. В том, что смотрит на Рейн? Как ей угодно.
Ундина. Рейн? Твой замок соседствует с Рейном?
Рыцарь. Только с востока. На юге струятся водопады. Поедем, Берта.
Ундина. О, Ганс, нет ли у тебя замка на равнине без прудов и ключей?
Рыцарь. Идите, Берта, скоро я к вам присоединюсь.
Возвращается к Ундине.
Рыцарь. Откуда такая водобоязнь? Что происходит между тобою и водой?
Ундина. Между водой и мною — ничего.
Рыцарь. Думаешь, я не замечаю? Ты не даешь мне приблизиться даже к ручейку. Ты становишься между мною и морем. Стоит мне присесть на край колодца, как ты уводишь меня прочь.
