Бертольд Брехт - Кавказский меловой круг
Латники разглядывают документ.
(Шалве.) Они не умеют читать. Глядите, преступник сам себя обвиняет! Стражник, доложи, что ради выяснения дела я заставил тебя бежать за мной почти целую ночь.
Полицейский Шалва. Ты все время мне угрожал. Это нехорошо с твоей стороны, Аздак.
Аздак. Заткнись, Шалва, ты ничего не понимаешь. Наступило новое время, оно прогремит над тобой. Ты конченый человек, полицейских уничтожат начисто. Все преступления расследуют и вскроют. Так лучше уж самому явиться, все равно от народа никуда не уйдешь. Доложи, как я кричал, когда мы проходили по улице Сапожников. (Кричит, искоса поглядывая на латников.) «Братья, растерзайте меня на куски, я по неведению помог уйти главному мошеннику!» Я хотел сразу предупредить возможные обвинения.
Первый латник. А они что тебе ответили?
Полицейский Шалва. На улице Мясников его утешали, а на улице Сапожников люди за животы держались от смеха. Только и всего.
Аздак. Но здесь будет иначе, я знаю, вы железные люди. Братья, где судья? Меня нужно допросить.
Первый латник (указывая на повешенного). Вот он, судья. И не называй ты нас братьями, сегодня слух у нас чуткий.
Аздак. «Вот он, судья!» Такого ответа еще не слыхали в Грузии. Горожане, где его превосходительство господин губернатор? (Показывает на виселицу.) Вот где его превосходительство, деревенщина. Где главный сборщик налогов? Где смотритель тюрьмы? Где патриарх? Где начальник полиции? Все, все, все здесь. Братья, этого я от вас и ждал.
Второй латник. Постой! Чего ты от нас ждал, чучело?
Аздак. Того же, что случилось в Персии, братья, того же, что случилось в Персии.
Второй латник. А что случилось в Персии?
Аздак. Сорок лет назад там всех повесили. Визирей, сборщиков налогов. Мой дедушка, замечательный человек, видел это своими глазами. В течение трех дней, повсеместно.
Второй латник. А кто же управлял, если визиря повесили?
Аздак. Один крестьянин.
Второй латник. А кто командовал войском?
Аздак. Солдат, один солдат.
Второй латник. А кто выплачивал жалованье?
Аздак. Красильщик, красильщик выплачивал жалованье.
Второй латник. А не ковровщик случайно?
Первый латник. А почему так вышло? Эй ты, перс!
Аздак. «Почему так вышло?» Разве нужна какая-то особая причина? Почему ты чешешься, братец? Война! Слишком уж долгая война! Никакой справедливости! Мой дедушка привез оттуда песенку. Сейчас мы с моим другом полицейским исполним ее. (Шалве.) Держи веревку покрепче, это как раз подходит к песне.
(Поет. Шалва держит его за веревку.)
Почему у сынов наших нет больше крови, а у дочек слез не осталось,
А кровь осталась лишь у телят на бойне?
А слезы льют нынче только плакучие ивы над озером Урми?
Шаху новые земли нужны, и крестьянин платит налоги.
Чтобы крышу мира завоевать, крыши срывают с хижин.
К черту на кулички наших мужчин угоняют,
Чтобы начальство сидело дома за чашей.
Солдаты режут друг друга, полководцы салютуют друг другу,
Вдовий грош проверяют на зуб — не фальшив ли.
А сабли тупятся.
Битва проиграна. Все равно за шлемы заплачено.
Разве не так, разве не так?
Полицейский Шалва. Да-да-да-да-да. Именно так.
Аздак. Хотите послушать до конца?
Первый латник утвердительно кивает.
Второй латник (полицейскому). Он тебя уже научил этой песне?
Полицейский Шалва. Так точно. Только у меня голос неважный.
Второй латник. И то сказать. (Аздаку.) Продолжай.
Аздак. Во второй строфе говорится о мире. (Поет.)
Канцелярии переполнены, чиновники сидят чуть ли не на улице,
Реки выходят из берегов и опустошают поля.
Кто не может сам расстегнуть штаны, тот государством правит.
Кто считать не умеет до четырех, тот восемь блюд пожирает.
Продавцы покупателей ищут, но кругом голодающих видят.
Оборванные ткачи стоят у ткацких станков,
Разве не так, разве не так?
Полицейский Шалва. Да-да-да-да-да. Именно так.
Аздак.
Вот почему у сынов наших нет больше крови, а у дочек слез не осталось,
А кровь осталась лишь у телят на бойне,
А слезы льют нынче только плакучие ивы над озером Урми.
Первый латник (после паузы). Не собираешься ли ты спеть эту песню здесь, в городе?
Аздак. А что в ней неверно?
Первый латник. Видишь зарево?
Аздак оглядывается. На небе — зарево пожара.
Это в предместье. Когда князь Казбеки обезглавил сегодня утром губернатора Абашвили, наши ковровщики тоже заболели «персидской болезнью» и задали князю Казбеки вопрос, не ест ли он тоже слишком много блюд подряд. А сегодня утром они вздернули городского судью. Но мы оставили от них мокрое место, нам дали по сто пиастров за каждого ковровщика, понимаешь?
Аздак (после паузы). Понимаю. (Испуганно озирается, тихонько отходит в сторону, садится на землю и подпирает руками голову.)
Первый латник (третьему, после того как все они выпили еще по чаше). Смотри, что сейчас будет.
Первый и второй латники подходят к Аздаку, отрезая ему путь к бегству.
Полицейский Шалва. Господа, он не такой уж плохой человек. Разве что курицу иногда стащит или, может, зайца.
Второй латник (подойдя вплотную к Аздаку). Ты пришел сюда, чтобы половить рыбки в мутной воде, так, что ли?
Аздак (глядя на латника). Не знаю, зачем я сюда пришел!
Второй латник. Уж не заодно ли ты с ковровщиками?
Аздак отрицательно качает головой.
А как же насчет песенки?
Аздак. Это пел дед. Глупый, темный человек.
Второй латник. Верно. Ну а как же насчет красильщика, который выплачивал жалованье?
Аздак. Это было в Персии.
Первый латник. А кто обвинял себя в том, что не повесил своими руками великого князя?
Аздак. Разве я не сказал, что дал ему удрать? Полицейский Шалва. Я свидетель. Он дал ему удрать.
Латники тащат Аздака к виселице. Аздак кричит. Латники отпускают его и хохочут. Аздак тоже начинает смеяться и смеется громче всех. Затем его развязывают. Все пьют вино. Входит жирный князь Казбеки с молодым человеком.
Первый латник (Аздаку). Вот они, твои новые времена.
Всеобщий смех.
Жирный князь. Что тут смешного, друзья мои? Позвольте мне поговорить с вами серьезно. Вчера утром князья Грузии свергли развязавшее войну правительство великого князя и устранили его губернаторов. К сожалению, самому великому князю удалось бежать. В этот критический час наши ковровщики, недовольные всегда и всем, не преминули взбунтоваться и повесили нашего дорогого судью, всеми любимого Ило Орбелиани. Тс-тс-тс. Друзья мои, нам нужен теперь в Грузии мир, мир, мир. И справедливость! Вот мой дорогой племянник Бизерган Казбеки, очень способный человек. Пусть он будет судьей. То есть последнее слово за народом.
Первый латник. Это как понимать? Мы должны избрать судью, что ли?
Жирный князь. Совершенно верно. Народ выдвигает способного человека. Посоветуйтесь между собой, друзья.
Латники шушукаются.
Не беспокойся, лисенок, место за тобой. А как только мы сцапаем великого князя, мы перестанем лизать задницу черни.
Латники (между собой). Они наложили в штаны, потому что не смогли сцапать великого князя.
— Молодец этот писарь, он дал ему улизнуть.
— Они чувствуют себя не очень-то уверенно, поэтому и «друзья мои», и «за народом последнее слово».
— Теперь ему нужна даже справедливость в Грузии.
— Трескотня остается трескотней, и это тоже трескотня.
— Спросим-ка писаря, он на справедливости собаку съел.
— Эй ты, чучело, как по-твоему, годится племянничек в судьи?
Аздак. Это вы мне?
Первый латник (повторяет). Как по-твоему, годится племянник в судьи?
Аздак. Вы спрашиваете меня? Или я ослышался?
Второй латник. Тебя, тебя, почему не тебя? Ну-ка, блесни умом!
Аздак. Я вас понимаю, вы хотите проверить его как следует. Правильно? Так вот, нет ли у вас в запасе опытного преступника, чтобы кандидат показал на нем свое умение?
