Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного
Иван. Так-то мне любо. Мы, как подобает государям христианским, милостиво оказываем честь иноземным купцам, особо английским, также и иным. По моему велению сделаны в Москве английские, литовские, армянские да прочие подворья. А в Новгороде немецкие, датские, шведские, голландские торговые дворы. Особо же английские подворья в Москве на Варварке за Покровским собором. Подарена мной для английских купцов усадьба в два этажа каменная, а в ней избы, поварни, конюшни, сад с яблонями, вишнями и грушами. Все то мной делается ради милосердия Божьего да ради дружбы с английскими и прочими торговыми людьми. Руси потребны английские товары, особо порох и пушки.
Коробов. Государь милостивый, в Новгороде куплены тысяча пятьсот пудов меди к пушечному и пищальному делу. Медь везем из Англии, Дании, Швеции, сами же на Руси мало производим. Продаем же воск, кожу и лен.
Иван. Сколько льна отвезли?
Коробов. Государь милостивый, сотнями кораблей, хоть в Ливонии война. Через Нарву только ежегодно сто судов больших и малых с льном и пенькой. Новгородский и псковский лен везем также в Ревель. Хлеб у нас не берут, а лен берут, также сало. Государь, за рубеж ежегодно десять тысяч пудов сала, соленое мясо, масло, сотни бочек, сотни пудов. Также меха: бобры, соболи, песцы, выдры, горностаи – все за рубеж. Внутрь мало.
Иван. Велика, гляжу, новгородская торговля, и торг велик.
Коробов. Велик, государь. На торгу тесно, лавки стоят иные у самой воды. Случается, лавка свалится в воду. Тут уж в торговых рядах торгуем в розницу. В гостином дворе – оптом. Оптом торговля хлебом на Хлебной горке. На Волховском мосту торговля сеном, на берегу Волховы – досками, скот на прогоне животинном.
Иван. Солью где торговля?
Коробов. Соляной двор имеем при дворе гостином.
Иван. Сколько амбаров?
Коробов. У нас вместо амбаров навесы. Приезжаем и складываем товар туда, оттуда развозим по торговым дворам.
Иван. У тебя на торговом дворе сколько амбаров?
Коробов. На моем дворе три горницы, три избы, сорок шесть амбаров на подклетях для оптовой торговли.
Иван. Кто ж соль покупает?
Коробов. Государь милостивый, то в точности приказчики мои скажут.
Первый приказчик (кланяясь). Государь милостивый, от Соловецкого монастыря по амбарной книге (заглядывает в книгу) куплено шестьдесят тысяч двести сорок четыре пуда соли. Оптовые покупатели соли: вологжанин Исаак, Богдан и Иван костромитяне, Плохой и Нечай москвитины, Потап кашинец, казанец Ларь Пологжанин, ярославец Василий Великосонный, свияжец Гришка Любимец.
Иван. Гляжу, по всей Руси продаешь.
Коробов. Государь милостивый, Новгород – величайшее торжище всея Руси.
Иван. То раньше было, теперь Москва будет. Вижу, богатый ты купец. Не возгордился бы аки купец богатый из Вавилонии именем Бондар, имел у себя много злата и серебра и был в великой славе. Много ли у тебя злата и серебра?
Коробов. Мои для дела торговли потребны.
Иван. Кто ж у тебя деньги считает?
Коробов. Приказчик, государь милостивый.
Иван. Считать можете? Знаете перевод натуры на деньги?
Первый приказчик. Знаем, государь милостивый.
Иван. Пересчитай-ко великие числа.
Первый приказчик. Тьма, легион, ворон, колода.
Иван (приказчику). Сколько в колоде воронов?
Приказчик. В колоде десять воронов. Я, государь, знаю удвоение и раздвоение чисел.
Иван. А земное верстание знаешь?
Приказчик. И земное верстание знаю. В сохе восемьсот четвертей.
Иван. Я сих приказчиков заберу в Москву служить. Такие парубки Руси нужны, а не жадному купцу. В приказах грамотных не хватает. Согласен ли ты, купец, отдать парубков?
Коробов. Государь милостивый, парубки арифметике обучены, они мне потребны.
Малюта. Как смеешь ты, мужик торговый, перечить государю!
Иван. Погоди, Малюта, сей человек, мужик торговый, впал в соблазн. Мы, христиане, тот соблазн должны рассеять, чтоб не вознесся тот мужик торговый надо мной, Самодержцем. Как купец Бондар из Вавилона устроил пир велик и позвал на него царя и прочих знатных людей, и, повеселясь, разъехались, и рече купец жене своей: «Жена, был у нас царь и прочие персоны были. И призовем и Господа на пир. И устроил пир, и учредил мосты, и разложил сукна, и поставил сторожей с оружиями, и позвал Господа на пир». Так и ты, купец, уж так возгордился, что Господа на пир к себе позвать хочешь. Вознесся надо мной, государем, а Новгород – над Москвой и Русью! (Гневно.) Взять купца на правеж! Хай выкупит себя и прочих! И иных на правеж! (Опричники хватают купца. Бросаются, хватают торговых. Крики, шум.)
Томас Рандольф. Государь, мы, английские купцы, к такому не привыкли, у нас такое не случается. Потому торговый двор свой мы запрем, а государыне нашей, королеве Елизавете, отпишем подробности.
Иван (гневно). Ежели так, то и мы твои дела оставим в стороне, ибо тем, кто хотят участвовать в нашем деле, да нам изменил, верить непригоже. А также их заступникам. Что ты меня поучаешь! В Англии на Лондонском мосту в один прием повесили триста человек, и моя сестра Елизавета показывала французскому да моему послу башни Тауэра, зубцы которого сплошь увешаны повешенными, да говорила: «Так-то мы выводим измену». А нам, русским, что ли измену выводить нельзя?
Томас Рандольф. Однако здесь, государь, не просто казнь, здесь всеобщий погром.
Иван. Мы право имеем выступить против изменников, не заботящихся о наших государских головах, о нашей чести и земле нашей, а лишь о своих торговых прибавках. А ты иди, ежели не согласен. (Рандольф холодно кивает и уходит.) Малюта, отписать надобно жалобу на Томаса Рандольфа али как он там зовется. Пусть забирают его. Не допускай его боле пред свои очи. А Антону сказать надобно, Дженкинсону, чтоб он боле таковых к нам не выписывал. Хай торгует, а в дела наши не мешается. Не хотят торговать, да и не надобно. Мы, Московское государство, покамест без английских товаров не скудны были.
Первый опричник Ермолка (пьяно). Государь великий, новгородские жидовины все с иноземцами заодно. Мы в те поры на приступ ходили и за православну христианску веру кровь проливали. Они ж, поодаль сидя, наживались. Я тут с раннего утра имею многие замечания.
Малюта. Говори, верный слуга, государю, какие замечания.
Опричник Ермолка (пьяно). Какие имеются замечтания? Надобно такие замечтания указать: Микешка вон, перечит указам государевым. (Показывает на опричника Микешку.) С новгородскими жидовинами сошелся. Хлеб купил, деньги торговке заплатил. Тем он наше государево войско удручил.
Иван (сердито). Так ли, опричник?
Опричник Макаров. Государь мой батюшка, тронутый жалостью, заплатил я бедной вдове за хлеб, не желая брать его даром.
Иван (гневно). Ты указ порушил, государевым людям все даром брать. Повелеваю отсечь сему опричнику голову вместе с вдовой, а тела их с хлебом оставить на площади на показ всем три дни! (Опричники рубят Макарова и вдову.)
Малюта. Государь, громить ли торг?
Иван. Громить. Опричники, берите палицы железные да прочие, бейте торг новгородский! Рушьте все, калечьте! Более не вознесется Новгород над Москвой да над всей Русью! Мелкие ткани и мелкие товары берите с собой, а прочие товары – сало, воск, лен – свалить в кучи и поджечь. Приказываю истреблять купеческие товары, разметывать лавки, ломать дворы и хоромы, выбивать окна, двери в окнах, истреблять домашние запасы и все достояние жителей.
Крики. Шум погромаГрязной. Государь, нищих бить ли? По причине голода и мороза в Новгороде скопилось много нищих. (Подходят нищие.)
Царевич Иван. Батюшка, одно дело изменники новгородские, иное – нищие, они ведь люди Божии.
Иван. Истинно, мальчик. Откуда каличьи ватаги?
Нищие (кланяются). Государь милостивый, из пустыни Ефимьевой.
Второй нищий. Монастырь Боголюбов.
Третий нищий. По городам и селам бредем.
Царевич Иван. Батюшка, помочь идущим в святую землю помолиться за грехи ближних равнозначно собственной покаянной поездке.
Иван. Истинно, мальчик. Я, грешный, иной раз мечтаю снять с себя тяжелые царские бармы, тяжелую шапку Мономахову, надеть платьице старческое нецветное, обуть лапти белолицые, суму взять переметную вместе с клюшкою таволожной горбатой… Посетить да помолиться у Гроба Господня, аки с древности странники тянулись на поклон к святым чудесам Византии и к святым землям.
