Леонид Леонов - Метель
ПОРФИРИЙ. Все думал: вернусь в избу к ней. Все кончено, скажу. Все похоронено. Налейте штец, мамаша!.. Можно, сяду я?
Они молчат, и сесть он не решается.
ЛИЗАВЕТА. Уж вольно б отец-то банкир, аль заводчик был. Мозлы-то, бывало, с мороза да воды потрескаются… маслом зальет и опреет на угольях, расправляет. А каждую кроху на учебу твою да степашкину копил: люди будут. Вот и выучил сынка! Кончил курс своей науки, сдал экзамен в палачи… (Сквозь слезы, уже сидя.) Дай мне еще водицы, Зиночка… (Зиночка подает воды.) И Верунька тоже: портяночки Порфише чистенькие, чтоб ножки не натер. (Грозя пальцем.) Ангелов у бога отродясь не бывало таких!.. Вот он и вырос: эва гладкий стоит.
ИВАН. Не больно он гладкий-то, мамань,
САРПИОН. Тощой! Видать, не шибко тебя хозяева твои кормили.
ЛИЗАВЕТА. Чины-то какие выслужил?.. Фельмаршал ты теперь, аль балалаечник, аль просто так, дерьмо в канавке?
ПОЧТЕННЫЙ СТАРИЧОК. Кто ж они могут быть? Обыкновенное ничто-с!
ЛИЗАВЕТА (только тут заметив его). А ты откуда такой? Почто в зверинец-то притащился?
ПОЧТЕННЫЙ СТАРИЧОК. Соседи мы. Тут за стеной проживаем. Больна у меня старушка-то. А как прослышала, что к Катерине Андреевне беглый муж возвратился, затряслась вся и говорит мне, старушка-то… Ступай, Петя, взгляни глазком…
ЛИЗАВЕТА. Да чтоб… (Махнув рукою.) Сунь ты его куда-нибудь, Ванюша!
ИВАН. Выметайтеся, гражданин. А то я, этта, бороды вам поубавлю.
Старичок быстро уходит. ЛИЗАВЕТА устала от гнева.
ЛИЗАВЕТА. Хватит с нас, повидалися. Ступай и ты.
Подняв картуз, ПОРФИРИЙ медленно идет к выходу.
ПОРФИРИЙ. Верь, тетя Лиза, выгод я себе не искал.
Никто не смотрит ему вслед, но все видят его широкую сутулую спину. Вот он ушел совсем. ЛИЗАВЕТА срывается с места.
ЛИЗАВЕТА (вдогонку). Сыми плиту-то с матери. Обыми, приласкай ее, сыночек… Она обмирала по тебе, по стервеце!
Длительная пауза.
15
ЛИЗАВЕТА (Ивану). Ездил насчет механика-то?
ИВАН. Я, мамань, у ихнего дворника справлялся. Пришлось сунуть трешечку.
ЛИЗАВЕТА. Привыкли сорить, обчественные! А на трешечку-то сутки лошадь в деле прокормишь. Жулик, небось?
А сама посмотрела на дверь, и все туда посмотрели за нею.
ИВАН. До водки, мамань, у него не касаемо. Зато вот насчет женского полу…
САРПИОН. А что насчет полу-то?
ИВАН. Лиховат. Так и лущит на обе стороны. Даже попадью одну со свояченицей… не пощадил!
ЛИЗАВЕТА. Дарма такого не надо. Экой всех невест у меня поточит. (И опять посмотрела на дверь.)
ЗИНОЧКА. Лизанька, покормить бы его напоследок. Может он не емши нонче!
ЛИЗАВЕТА (ворчливо). Осталось у тебя от обеда-то?
ЗИНОЧКА. Баранину, что ты привезла, варили. Самый навар на донышке-то.
САРПИОН (Ивану, негромко). Пошуми его, далеко не ушел.
ИВАН (оживленно). В один дух!.. Мальчишкой помню, как в деревню унтером еще наезжал. Два георгия на грудях имел!
Убегает, на ходу застегивая полушубок.
16
ЛИЗАВЕТА (Зиночке). Тащи пока еду-то, да Зойку послушай по дороге.
ЗИНОЧКА (слушает у двери). Видать, заснула.
ЗИНОЧКА уходит.
ЛИЗАВЕТА (Сарпиону). Поговорил с женщиной-то? Износу ей нет, кто понимает.
САРПИОН. Очень мы друг дружке понравились. Оглядеться на масленой приедет. За пиджак меня отчитала — ровно веником отходила, очень приятно.
ЛИЗАВЕТА. Постом окрутим, чтоб к севу и чаду не осталось.
Иван вернулся.
17
ИВАН. Идет! (Скидывая полушубок, возбужденно.) Выхожу — а он приткнулся в уголочек и картуз грызет. Эх, до чего люблю посмотреть, как человека кормят. (В дверь.) Ты входи, Порфирь Петрович, ты нас не бойся!
ПОРФИРИЙ входит.
ЛИЗАВЕТА. Поешь горяченького-то, враг разноглазый. (Окриком.) Стоя, что ли, есть-то станешь?
Он присаживается к столу, потирая красные руки.
Э-эх, и на варежки себе не заработал!
ПОРФИРИЙ. Они там не нужны, тетя Лиза.
ЛИЗАВЕТА (Ивану). Дай ему свои. У меня дома вторая пара лежит.
ИВАН кладет возле Порфирия огромные, расшитые цветными шерстями, рукавички. ЗИНОЧКА вносит большую миску щей с куском мяса; валит пар.
САРПИОН (Зиночке, деловито). Ложку ему дай, а я пока хлебушка нарежу.
ЗИНОЧКА за спиной Порфирия показывает Лизавете графинчик, та грозит перстом. ПОРФИРИЙ приступает к еде. Упала вилка, ИВАН поднимает. Все очень довольны, все чем-нибудь заняты.
ЗИНОЧКА. Не торопись, не отымем.
ИВАН (Порфирию, показывая белые зубы). Ну, как, подходяще?
САРПИОН (сурово). Чево! Наша баранина в Москве известна.
ЛИЗАВЕТА. Да отвернитесь, бесстыдники… уставились в рот голодному человеку!.. Где же ты скитался-то, отступник?
ИВАН. Везде, не мешай ему, мамань!
САРПИОН. Его жизнь прописать, целый альбом нужно!
ИВАН (стоя, облокотись на стол). В Америке не бывал, Порфирь Петрович? (И опять зубы блеснули в улыбке.) Сказывают, там-то на ходу быка жарят. Заливают, поди, а?
ПОРФИРИЙ (внезапно, кладя ложку). Только вы меня не бойтеся. У меня документ выдан. За подписями. (И в молчании начинает суетливо рыться в карманах.)
ЗИНОЧКА. Ешь, ешь, простынут.
ЛИЗАВЕТА. Нам-то нечего бояться, мы дома у себя. (Вдруг.) А ну, покажи свои подписи!
ПОРФИРИЙ отдает бумагу. Он ждет, стоя, пока ЛИЗАВЕТА и САРПИОН с ИВАНОМ, из-за ее плеча, исследуют документ.
ИВАН (на ухо). Ты, мамань, перво дело на печать гляди. Ежели с воска, там жирок кругом видать.
ЛИЗАВЕТА (отдавая документ). Доедай, Марфа бы не вошла.
ЗИНОЧКА становится у двери. ПОРФИРИЙ принимается за еду. Ревниво:
Заграница-то, небось, красивше нашего?
ПОРФИРИЙ с набитым ртом только рукой махнул.
Не ври, не ври. Сахар-то везде сладкий!.. Чем кормился-то?
ПОРФИРИЙ оторвался от еды, поднял голову.
ИВАН. Маманя интересуется, специальность-то твоя какая?
ПОРФИРИЙ. Всякая! Окна мыл, монтером тоже… Покойников из морга отвозил, пока не уволили… Сами жрать хотят!
САРПИОН. Понимаю. Ништо от рук не отваливалось… А, скажем, механиком в кино не доводилось?
ЛИЗАВЕТА наступает валенком на сарпионов сапог.
ПОРФИРИЙ. Все прошел, всего рукой касался. (Отодвинув пустую миску.) Марфа-то Касьяновна шибко гневается на меня?
ЛИЗАВЕТА. Боле всех ее опасайся. Ведь она тебя на коленях нянчила, Порфишка!
ПОРФИРИЙ. Вспомнишь ее на чужбине, и будто на родине побывал… Что же, папаша-то один, значит, с хозяйством управляется?
Все переглянулись. ПОРФИРИЙ достает из кармана вещицу в вощеной бумажке.
Я ему трубочку в подарок привез.
САРПИОН. Это Петру-то Андронычу трубочку?
В молчании трубка идет по рукам.
ИВАН. Чистая работа, не подкопаешься…
ЛИЗАВЕТА (уже осторожнее.) Да ведь нету на свете Андроныча-то твоего. В девятнадцатом белые его постреляли. В председателях у нас ходил.
