Леонид Леонов - Избранное
Ольга наспех рвёт платок для временной перевязки, паренёк шарит глазами по подвалу.
Старик. Аль что потерял, сынок?
Паренёк. Не-е... А как отступали мы в прошлом месяце, пожалел я старичка одного. Сбежал я к нему на обочинку, прижал ко грудкам... «Не горюй, говорю, дедушка... Русские вернутся. Русские всегда возвращаются». И последнюю горбушечку в пазуху ему сунул...
Ольга. Вот и всё пока, только не гните в локте.
Паренёк. И весь месяц я его во снах видал. Подойду — «потерпи, скажу, дедушка... скоро придём. Дай только обозлиться маненько. Ведь русского обозлить — проголодаешься!» А у меня установка такая: слово дал — держись...
Из соседнего подвала, пятясь перед партизаном, выходит в защитной бекешке Фаюнин, потом Колесников.
Колесников. Какой же это налим? Это есть по всем статьям щука. А ещё рыбак!
Паренёк растерянно засматривает в лицо Фаюнина.
Никак, наш-то нашёл своего старичка с обочинки.
Паренёк. А поправился ты, дедушка, с горбушечки-то моей.
Фаюнин молчит. Сверху спускается Таланов, с ним Анна Николаевна.
Анна Николаевна (во всю силу боли своей). Ольга!..
И затихла, уткнувшись в плечо дочери. Паренёк касается фаюнинского плеча.
Паренёк. И порадоваться-то нам с тобой тут негде, дедушка. (И в ласке его звучит железо.) Пойдём на свежий воздух, там обнимемся...
Они уходят.
Ольга (отцу). Она видела... там?
Тот утвердительно кивает. Ольга заглянула в лицо матери.
Мама, у тебя сухие глаза. Нехорошо, поплачь о Феде, мама. Он уходил, а теперь снова вернулся. Он рядом с тобой стоит, он снова твой, мама!
Анна Николаевна. Он вернулся, он мой, он с нами...
Конец
1941 - 1942
Лёнушка
Народная трагедия в четырёх действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Похлёбкин Василий Васильевич — председатель сельсовета.
Дракин Максим Петрович — он же Бирюк.
Дракин Степан Петрович.
Потапыч — балагур на старости лет.
Устя — девушка позднего возраста.
Мамаев — житель из Кутасова.
Катерина — его жена.
Лена — их дочь.
Дракин Илья Степанович — жених Лены.
Темников Дмитрий Васильевич — командир танка «Т-34».
Сержант Ваня — механик-водитель при нём.
Травина Полина Акимовна — инструктор райкома, хозяйка.
Женщина в чёрном, Туркин и его жена, старуха и её внучек Донька, женщина с ребёнком, плотник, пленный, гармонист, немой и другие люди из отряда «Плачь, Германия!».
Действие происходит в дни войны.
Действие первое
Тёплая, благополучная, с занавесками и бальзаминами на окнах, изба Мамаева. Жестяной колпак висячей лампы весь свет отдаёт вниз, — полок остаётся во мраке. Из потёмок красного угла, спрятанные в роще венчальных свечей и пасхальных розанов, сурово смотрят боги. Опершись локтями о стол, Катерина наблюдает за руками рябой и громадной Усти, которая с важностью раскладывает карты. Илья, красивый парень в военной гимнастёрке и шинели внакидку, СИДИТ у печки с котом на коленях, чёрным, как сажа. Время от времени, повернув его голову, он щурко смотрит ему в глаза, как бы спрашивая: «Чего, чёрный, глядишь?.. скажи, что знаешь!..» В окне слабо помигивают непонятные вспышки, похожие на зарницы.
Устя (положив последнюю карту). Ну, ставь пол-литра, Катерина. Катит твоя дочка домой... ишь, торопится. А при ей, с сердечной стороны, военный король.
Катерина. Знать, ты, Илья.
Устя. Не, то не Илья. Илья чёрный, крестовый... ишь, в ногах валяется. А этот русый, во весь рост король.
Скинув кота с колен, Илья, похрамывая, идёт к столу.
Илья. Где ты там русого углядела? Дай сюда. Я его в цыгарку заверну.
Устя. Не горюй. Как уйдёт она с русым, ты на мне женишься. (С полунадеждой.) Меня уж никто от тебя не уведёт... Теперь глянем на сердце ей. При чём находится, обо что ударяется. (Она приподымает карту и вдруг, спрятав её за спину, смахивает остальные со стола.) Ой, не хочу... не буду больше, не буду!
Илья. Покажи.
Устя молчит. Илья берёт её за локоть.
Не балуй с солдатом, Устинья. Он людей убивал.
Недолгая борьба. Разжав устину ладонь, Илья расправляет карту на столе.
Катерина. Девятка винновая. Какое ей означение-то, Устенька?
Устя молчит, потирая помятую руку.
Илья. Отвечай старушке.
Устя (нехотя). А означение ей — великая печаль.
Катерина. Ты по-нашему, по-русски скажи, Устенька.
Устя. Убьют у ей, кого она полюбит. В самом сердце настигнут... и убьют там.
Илья (еле слышно). Меня... или русого?
Устя. Ай в картинки поверил, пристал. Встречай невесту-то. Уж, верно, при пороге стоит.
Илья недоверчиво оборачивается к двери. Тягучий скрип петель, и в ту же минуту вступает Лена. Слышно урчанье отходящего танка. Спустив рюкзак со спины, она скрытно улыбается чему-то, оставшемуся за порогом.
Катерина. Лёнушка-то наша, господи!
Лена подчиняется материнской ласке. Катерина вытерла передником скупую мужицкую слезинку.
Не во-время ты, Лёнушка. Видела заревá-то вокруг? Скоро и наш черед.
Дочь подняла большие ясные глаза, и, кажется, светлее становится в избе.
Лена. Всё будет хорошо, мама. Вот шевельнём плечами, и спадут вороги. О, Устенька забежала посидеть. (И холодное облачко скользнуло на лицо.) А, и ты здесь, Илья!
Что-то мешает им протянуть руки друг другу.
Я думала, ты на фронте.
Устя. Жалей его, Лёнушка. Из лазарета вырвался, на тебя поглядеть.
Лена. Он и сам мог ответить, Устя. (Заглядывая в соседнюю каморку.) Папаня отдыхает?
Катерина. Ходит. Места себе не найдёт... (Беря глиняную миску с полки.) Пойдём, я тебе покушать накрою. Тут у нас собранье будет.
Устя. Клуб у нас третёвось бонбой спалило. Ладно ещё ветру не было.
И пока Катерина вытирает миску полотенцем, Устя торопится вывалить Лене весь ворох новостей.
А в председатели нынче Похлёбкин выскочил. А братцы-те Дракины делиться вздумали. Бирюк-то уж в смолокурной избушке живёт...
Катерина (уходя). Прибери карты, Устенька. Отец браниться станет.
Лена проходит по избе. Илья исподлобья следит за нею.
Лена. На дорогах грязища... ступить некуда.
Илья. Грязища, а ноги сухие.
Лена. Меня танкисты подвезли. Нам по пути оказалось.
Устя. (собирая карты с полу). Кажный вечер мимо нас ходят. Станция у них какая-то.
Илья. Знакомые, значит, танкисты-то!
Лена (просто). Их часть рядом с нашим общежитием стояла. И, знаешь, еду, а лес шумит-ит... Гневно так. Точно кулаки над головою поднял.
Илья. Та-ак!.. (Как бы нечаянно.) Кстати забыл... как этому, русому, фамилья-то?
Лена. Темников... а что?
Усмехаясь и похрамывая, Илья отходит в сторону.
Тебя в ногу ранило, Илья?
Илья. Нет, мне в сердце попало.
Лена недоуменно переглянулась с Устей. И только появление Мамаева выручает их всех из неловкого молчанья.
Лена. Здравствуй, папаня. (Взяв за плечи, она вглядывается в лицо отца.) Седины-ы прибавилось... и капельки в бороде.
Мамаев (сдержанно). Дождик маненько сыпет. Отучилась, умница?
Лена (весело). Вот воевать к вам прибыла. Весь техникум разъехался. Сму-утный ты нынче какой!
