Фридрих Шиллер - Вильгельм Телль

Ну а теперь ступай без шуму каждый
Своей дорогой к близким и родным.
Пастух, смотри за стадом на зимовке
И сотоварищей вербуй в союз!
До срока всё сносите терпеливо.
Пускай тиранов множится вина:
Настанет день, и с ними мы сведем
И личный свой, и общий счет — народный.
Законный гнев свой каждый обуздай
И береги для всенародной мести;
Она наш долг, его не умаляй
Деяньями в защиту личной чести.

Метки горца стрелы,
Верен лук тугой,
Вот идет он смело
По тропе крутой.

В синие просторы
Дерзко он пришел,
Где орлы да горы,
Где он сам — орел!

Пролетит ли птица,
Зверь ли пробежит —
Вмиг стрела помчится,
Молнией сразит.

Поправь, отец! Порвалась тетива.

Ну нет, стрелок поправить должен сам.

Как рано дети учатся стрелять.

Кто сызмала начнет, тот мастер будет.

Дай бог не знать такого мастерства!

Все надо знать им. Тот, кто хочет в жизни
Пробиться, должен быть вооружен
И для защиты и для нападенья.

Прощай семья, покой…

Покой мне чужд.
Я не рожден быть пастухом. Я должен
За целью ускользающею гнаться;
И лишь тогда жизнь для меня отрада,
Когда в борьбе проходит каждый день.

А я одна, с детьми оставшись дома,
Тебя в тоскливом страхе поджидаю!
И с ужасом я слушаю рассказы
О ваших дерзких подвигах в горах.
А при разлуке замирает сердце —
Боюсь, тебя я больше не увижу.
Мне чудится, меж диких вечных льдов
Ты, оступившись, падаешь с утеса.
Иль вижу я, ты серну сшиб — и в пропасть
Она тебя с собою увлекает.
Иль вдруг тебя засыпало лавиной,
Вдруг под тобой коварный треснул лед…
И ты летишь в ужасную могилу,
Чтоб заживо быть в ней похороненным.
Ах, сотни раз меняя облик свой,
Смерть мчится за охотником в горах!
Какой злосчастный промысел — он вас
На край бездонной пропасти приводит!

Кто ловок, осмотрителен, силен,
На бога уповает, тот легко
Беду любую побороть сумеет.
Природным горцам горы не страшны.

Ну, я на годы починил ворота.
Коль есть топор, мне плотник ни к чему.

Куда опять собрался?

В Альторф, к тестю.

Во что-нибудь опасное ввязаться?

С чего взяла ты это?

Твердо знаю:
Есть заговор какой-то против фохтов…
На Рютли был совет. Ты заодно.

Я не был там… Но если кликнет клич
Моя страна, я ей не изменю.

Тебе укажут место поопасней, —
Что потрудней, достанется тебе.

По силам долг на каждого возложат.

Недавно унтервальденца в грозу
Ты от погони спас… Вы уцелели,
Должно быть, чудом… Как ты не подумал
О детях и жене?

О вас я думал —
Вот почему я детям спас отца!

По разъяренным плыть волнам! Ты бога
Таким поступком дерзким искушал!

Раздумывая, много не свершишь.

Ты выручить всегда готов другого,
А попадешь в беду, так не помогут.

Бог даст, и сами справимся с бедой!

Зачем ты самострел берешь? Оставь!

Я как без рук, когда он не при мне.

Отец, куда ты?

К дедушке, сынок…
Ты не пойдешь со мной?

Пойду, конечно!

Сейчас там Геслер. В Альторф не ходи!

Он к вечеру отправится.

Так выжди!
Он зол на нас. С ним лучше не встречаться.

Мне мало дела, зол он или нет.
Живу я честно, — что мне до врагов!

Сильней всего он честных ненавидит.

Не потому ль, что к ним нельзя придраться?..
Но, думаю, меня не тронет он.

Ты почему так думаешь?

Недавно
Охотился я в Шехенском ущелье;
Там редко след увидишь человека.
Я шел пустынной горною тропой,
Где встречным трудно разминуться. Прямо
Над головой моей скала нависла,
А подо мной ревел сердито Шехен.

Вдруг мне навстречу Геслер. Он один,
Без провожатых был, и я один.
Лицом к лицу стоим, а рядом — пропасть.
Заметив, он тотчас меня узнал;
Ведь незадолго перед тем сурово
За сущий вздор он наказал меня.
И видит он, я перед ним стою
С отличным самострелом. Он смутился
И побледнел, колени задрожали…
Миг, только миг — и упадет с утеса!
Так жалок он мне стал, что подошел
Почтительно к нему я со словами:
«Пред вами Телль… Телль, господин ландфохт».
Он ничего на это, лишь рукой
Мне подал знак идти своей дорогой.
Уйдя, я свиту вслед за ним послал.

Он задрожал перед тобой… Смотри!
Позора он вовек не позабудет.

Я встречи не ищу. И он не ищет.

Ты нынче в горы лучше не ходи.

Да что с тобой?

Не по себе мне, Телль.

Зачем себя ты мучишь без причины?

Пусть без причины… Но останься, Телль.

Я, дорогая, слово дал прийти.