Генрик Ибсен - Дикая утка
Грегерс. У меня?.. Ну… (Хочет идти.)
Гина. Нет, ей-богу, там такой беспорядок, что…
Верле. Так в коридоре, что ли. Мне нужно поговорить с тобой наедине.
Ялмар. Вы можете поговорить здесь, господин коммерсант. Перейдем в гостиную, Реллинг.
Ялмар и Реллинг уходят в двери направо. Гина и Хедвиг в кухню.
Грегерс (после небольшой паузы). Ну вот, теперь мы наедине.
Верле. Ты вчера намекал… И раз ты затем перебрался к Экдалу, мне остается предположить, что у тебя есть какой-то умысел против меня.
Грегерс. Умысел – открыть глаза Ялмару Экдалу. Пусть он увидит свое положение в настоящем свете. Вот и все.
Верле. Так это и есть та цель жизни, о которой ты говорил вчера?
Грегерс. Да. Ты не оставил мне никакой другой.
Верле. Разве я исковеркал твою душу, Грегерс?
Грегерс. Ты исковеркал всю мою жизнь. Я говорю уже не насчет матери… Но тебе я обязан, что мучусь теперь угрызениями совести.
Верле. Ах, теперь уж и совесть не в порядке!
Грегерс. Мне следовало бы выступить против тебя еще тогда, когда расставлялись сети лейтенанту Экдалу. Мне следовало бы предупредить его, так как я догадывался, к чему клонится дело.
Верле. Да, в таком случае тебе бы не следовало молчать.
Грегерс. У меня духу не хватило. Так я был запуган, труслив. Я страшно боялся тебя… и тогда и еще долго потом.
Верле. Теперь, как видно, страх этот прошел.
Грегерс. К счастью. Этого греха перед стариком Экдалом, и моего и… других лиц, не загладить никогда. Но Ялмара я могу еще высвободить из этих сетей лжи и обмана, в которых он запутался и готов погибнуть.
Верле. Ты думаешь сделать этим доброе дело?
Грегерс. Вполне, надеюсь.
Верле. Ты, кажется, считаешь фотографа Экдала человеком, который способен поблагодарить тебя за такую дружескую услугу?
Грегерс. Да! Он такой человек.
Верле. Гм… увидим.
Грегерс. И кроме того… если мне вообще жить на свете, я должен постараться найти лекарство для своей больной совести.
Верле. Ей никогда не выздороветь. У тебя с детских лет чахлая совесть. Это ты унаследовал от матери, Грегерс… Другого наследства она тебе и не оставила.
Грегерс (с презрительной усмешкой). Ты все еще не можешь переварить того, что промахнулся, полагая взять за нею большое состояние?
Верле. Не будем уклоняться в сторону… Ты, следовательно, твердо намерен навести фотографа Экдала на след, который считаешь верным?
Грегерс. Да. Это мое твердое намерение.
Верле. Ну, в таком случае я мог бы и не трудиться подниматься сюда. Пожалуй, нечего тебя и спрашивать, согласен ли ты вернуться домой, ко мне?
Грегерс. Да. Нечего.
Верле. И в фирму, вероятно, тоже не пожелаешь вступить?
Грегерс. Нет.
Верле. Прекрасно. Но так как я собираюсь теперь вторично жениться, то нам нужно будет разделить имущество.
Грегерс (быстро). Нет, я не желаю этого.
Верле. Ты не желаешь?
Грегерс. Совесть мне не позволяет.
Верле (немного погодя). Ты опять отправишься на завод?
Грегерс. Нет. Я считаю, что больше не служу у тебя.
Верле. Но что же ты намерен делать?
Грегерс. Достигнуть цели, которую себе поставил. Больше ничего.
Верле. Хорошо, а потом? Чем ты будешь жить?
Грегерс. У меня есть кое-какие сбережения.
Верле. Да надолго ли их хватит?
Грегерс. На мой век хватит, я думаю.
Верле. Что это значит?
Грегерс. Больше я отвечать тебе не буду.
Верле. Так прощай, Грегерс.
Грегерс. Прощай.
Верле уходит.
Ялмар (выглядывает из гостиной). Ушел, что ли? Грегерс. Да.
Ялмар и Реллинг входят. Гина и Хедвиг тоже приходят из кухни.
Реллинг. Пропал наш завтрак.
Грегерс. Одевайся, Ялмар, нам с тобой надо предпринять длинную прогулку.
Ялмар. С удовольствием. А зачем приходил твой отец? Что-нибудь насчет меня?
Грегерс. Пойдем, тогда и поговорим. Я зайду к себе накинуть пальто.
(Уходит.)
Гина. Не ходи ты с ним, Экдал.
Реллинг. И я скажу – не ходи. Оставайся там, где ты есть.
Ялмар (берет шляпу и пальто). Еще что! Друг юности чувствует потребность излить передо мной свою душу!..
Реллинг. Да черт побери, не видишь ты, что ли, – молодчик не в своем уме, свихнулся, помешан!
Гина. Слышишь? И у его матери тоже подчас бывали такие припадки.
Ялмар. Тем больше он нуждается в бдительном оке друга. (Гине.) Не запоздай, смотри, с обедом. Прощай пока. (Уходит.)
Реллинг. Экая досада, что этот молодчик не провалился сквозь землю там где-нибудь в шахтах!
Гина. Господи!.. Что вы говорите!
Реллинг (бормочет). Ну да, у меня на этот счет свои соображения.
Гина. По-вашему, молодой Верле и впрямь сумасшедший?
Реллинг. К несчастью, нет. Он помешан не больше, чем люди сплошь и рядом бывают помешаны. Но он все-таки не совсем в порядке, это верно.
Гина. Что же с ним такое?
Реллинг. А вот что, фру Экдал: он одержим горячкой честности.
Гина. Горячкой честности?
Хедвиг. Это такая болезнь, да?
Реллинг. Да, да, это наша национальная болезнь. Но проявляется она только спорадически. (Кивая Гине.) Спасибо за угощение! (Уходит.)
Гина (беспокойно бродит по комнате). Ах, этот Грегерс Верле! Всегда он был… таким пугалом.
Хедвиг (стоя у стола, пытливо глядит на мать). Как это все странно.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Павильон Ялмара Экдала. Посреди комнаты фотографический аппарат, покрытый сукном, пьедестал, два стула, консоль и т. п. Видно, что только что снимались. Время под вечер. Солнце готово скрыться, и немного спустя в комнате начинает смеркаться.
Гина (стоит во входных дверях с кассетой и мокрым негативом в руках и говорит кому-то в коридор). Да, да, будьте спокойны! Я уж что обещаю, то и сделаю. Первая дюжина будет готова к понедельнику… До свидания!
Слышно, как кто-то спускается с лестницы. Гина затворяет дверь, прячет негатив в кассету и ставит последнюю в прикрытый аппарат.
Хедвиг (выходит из кухни). Ушли?
Гина (прибирает в комнате). Да, слава богу, сплавила наконец.
Хедвиг. Но что ты скажешь, – папы до сих пор нет.
Гина. Ты точно знаешь, что его нет у Реллинга?
Хедвиг. Нету. Я сейчас бегала вниз по черному ходу и спрашивала.
Гина. И обед все стоит и стынет.
Хедвиг. Да, подумай! Папа всегда так аккуратно приходит домой к обеду!
Гина. Ну, теперь скоро придет, увидишь.
Хедвиг. Да, хоть бы пришел! А то мне как-то жутко делается.
Гина (вскрикивает). Вот он!
Из входной двери появляется Ялмар Экдал.
Хедвиг (бросаясь к нему). Папа! Уж как мы тебя ждали, ждали!
Гина (поглядывая на него искоса). Как ты замешкался, Экдал.
Ялмар (не глядя на нее). Да, запоздал немного. (Снимает пальто.)
Гина и Хедвиг хотят помочь ему, но он не дает.
Гина. Ты, пожалуй, пообедал с Верле?
Ялмар (вешая пальто). Нет.
Гина (направляясь в кухню). Так я подам тебе.
Ялмар. Нет, оставь. Я не стану теперь есть.
Хедвиг (подходя к Ялмару). Тебе нездоровится, папа?
Ялмар. Нездоровится? Нет, ничего. Мы с Грегерсом сделали довольно утомительную прогулку.
Гина. Это, пожалуй, не по тебе, Экдал. Ты к этому не привык.
Ялмар. Гм… Мало ли к чему приходится привыкать на этом свете! (Бродит по комнате.) Был кто-нибудь без меня?
Гина. Никого, кроме той парочки.
Ялмар. Новых заказов не было?
Гина. Сегодня нет.
Хедвиг. Увидишь, папа, завтра наверно будут.
Ялмар. Будем надеяться! С завтрашнего дня я полагаю серьезнейшим образом взяться за дело.
Хедвиг. Завтра! Ты разве забыл, какой завтра день?
Ялмар. Ах да… Ну, так послезавтра. Отныне я все буду делать сам. Я желаю справляться один со всей работой.
Гина. Да что же это будет, Экдал? Ты только расстроишься. Я уж управлюсь с фотографией, а у тебя свое дело – твое изобретение.
Хедвиг. И дикая утка, папа… и куры, и кролики, и…
Ялмар. Не болтай ты мне об этих глупостях! С завтрашнего дня ноги моей больше не будет на чердаке.
Хедвиг. Но ты же обещал мне, папа, что завтра будет особое убранство!
Ялмар. Гм… да, да. Ну, так с послезавтрашнего. А этой проклятой дикой утке я готов шею свернуть!
Хедвиг (вскрикивает). Дикой утке!
Гина. Слыханное ли дело!
Хедвиг (теребя Ялмара за рукав). Нет, папа… ведь это же моя дикая утка!
Ялмар. Потому я и не трону ее. Духу не хватит… не хватит из-за тебя, Хедвиг. Но я глубоко чувствую, что следовало бы. Не надо бы мне терпеть в своем доме твари, побывавшей в тех руках.
Гина. Господи боже, из-за того, что дедушка получил ее от этого негодяя Петтерсена…
Ялмар (бродит по комнате): Есть известного рода требования… Как их назвать?.. Скажем – идеальные требования… то есть требования, которыми нельзя поступаться без вреда для своей души.
