Ив Жамиак - Азалия
Странно, что он не дал вам этого испытать!..
Леа осталась в платье и идет к зеркалу поправить прическу и подкраситься. Пауза.
Возможно, что наступит день, когда он и перестанет вам врать!.. Но такая перспектива ничего радостного не сулит.
Леа прерывает свое занятие.
Тогда он сразу поблекнет!.. Разве что вы сумеете приукрасить остатки!.. В этот день мне не хотелось бы оказаться на вашем месте!
Леа (доведенная до исступления). Да кто собирается вас просить об этом?
Тереза (робким голоском). Извините!.. Я не хотела… говорить… просто так, чтобы говорить…
Леа. В самом деле!.. Так что, если вам больше нечего сказать…
Тереза (порывисто). Нет, как же!
Леа. Тогда скажите!.. А то ко мне должны прийти и…
Тереза. Давид?
Леа вздрагивает.
О-о! Что это со мной?… Я чуточку волнуюсь, понимаете!.. Этот разговор с глазу на глаз, в сущности, нелегкое дело… и…
Леа. Вас никто не заставляет его вести!
Тереза. В этом как раз его ценность!.. Пожалуй… «ценность» не то слово… Вы спешите… ну, я перейду прямо к цели!
Леа (сухо). Большое спасибо!
Тереза. Так вот! Давид – это пустой номер.
Леа жестом выражает нетерпение.
Мыльный пузырь, понимаете! Мыльный пузырь!
Леа. Послушайте, откровенно говоря…
Тереза. Все заключается в том, чтобы это признать!
Леа. Не понимаю, что…
Тереза. И осторожно отойти, чтоб он не лопнул.
Леа смотрит на Терезу, как на странный предмет.
Если я вам скажу, что после семилетней практики я продолжаю верить в его россказни! Я верю ему… как бы это сказать?… Не разуму вопреки, нет… а наряду с моим разумом!.. Знаете, например, где он находится в данный момент?
Леа. Полагаю, на улице Мучеников!.. Пригвожденный к своей чертежной доске!
Тереза. Тсс! Тсс!.. Так, несомненно, сказал бы вам и господин Бланкар, начальник отдела кадров «Сижекофа»! Но господин Бланкар – врун! Давид взял курс на Голландию!.. Для изучения проблемы реставрации старого Роттердама!.. А потом он поедет в Антверпен, Брюгге, наведается в Вестфалию!.. В течение двух недель он освоит Север!.. Там многое приходится реставрировать!.. Начиная с сегодняшнего утра!..
Леа не может скрыть своего потрясения. Пауза.
Давид никогда не лжет: он мечтает! Зачем лишать себя веры в его мечты?… (После некоторого колебания.) Любить – это принимать тех, кого любишь, такими, как они есть!.. Это жить с тем, что они приносят!.. Словом… лично я думаю так.
Пауза.
Леа. Короче говоря, вы пришли сообщить мне способ употребления!
Тереза робко усмехается, затем спрашивает, и ее вопрос звучит как выстрел.
Тереза. Вы его любите?
Вопрос явно забавляет Леа.
Леа. У вас освежающие вопросы!.. С вами чувствуешь себя каждую минуту все моложе!
Тереза. То же самое утверждают мои коллеги по гладильне! «Слушая рассуждения Терезы, чувствуешь себя снова за партой в начальной школе!»
Леа. Вы работаете в химчистке?
Тереза (утвердительно кивая). Ага! Там я и познакомилась с Давидом!.. Каждую субботу утром он приносил гладить брюки! Он и по сей день придает, наверное, большое значение складке! Вы обратили внимание, когда он вечером снимает брюки…
Леа (сухо). Оставим в покое эти брюки, если позволено мне так сказать!
Тереза. Да… на чем же мы остановились?
Леа. Это не имеет значения, мадам… Давайте перепрыгивать с предмета на предмет!.. Так веселее!
Тереза. Знаете, он очень нравится женщинам, Давид.
Леа (безразлично). Еще одна весьма-таки положительная черта!
Тереза. Если бы он не бросал своих бесчисленных дамочек за все то время, пока мы вместе…
Леа (выражая всем своим видом, что способна это оценить). Ай-яй-яй! Скажите на милость! Сколько же визитов вам пришлось нанести!
Тереза. Нет!.. Вы единственная!
Леа (по-настоящему озадачена). Ну да?! Чему же я обязана такой чести?…
Тереза. Любви, которую он к вам питает!
Тереза произнесла это с такой естественностью, что Леа присмирела.
Потому что вас он любит!.. В сущности, я и пришла затем, чтобы это вам сказать!
Леа (с минуту задыхается). Если бы я осмелилась, я бы спросила, во что вы вмешиваетесь!
Тереза. Спросите меня также, во что я вмешиваюсь, когда варю ему суп!
Леа. А, понимаю! Вы включаете меня в состав своего семейства?
Тереза (в первый раз властно). Я хочу, чтобы вы знали, – Давид вас любит!.. Это мне важно!
Леа. И почему это вам так важно?
Тереза. А потому, что через несколько дней… по его возвращении домой… (нервный смешок) из Роттердама… я уже покину Чили – Мазарин, химчистку… и его!
Пауза. Чувствуется, что Леа относится к этому сообщению довольно безразлично, но с любопытством.
Леа. Не из-за меня же вы все-таки…
Тереза. Нет, что вы!.. Не из-за вас и не из-за него! Тут никто ничего не поделает! В том, чтобы любить и быть любимой!.. Только я… Когда меня больше не любят, я ухожу!
Что-то в этом рассуждении, похоже, ускользает от Леа. Леа. Право же… не стоит бросаться словами!.. «Любить», «любовь»…
Тереза. Что да, то да!.. Начальная школа, не так ли?
Леа. И ведь существует возрастной предел, а?
Тереза (тихо, но твердо). Нет!
Обе женщины пристально смотрят друг на друга. Пауза. Леа. И прежде всего, как вы про это узнали?
Тереза. Про это?…
Леа. Ну, то… что он…
Тереза. Давайте произнесите! Эти слова не обжигают!.. Что он вас любит! Надо ли задавать такой вопрос женщине, у которой было семь лет, чтобы изучить мужчину?! Сейчас скажу вам, мадам!.. По первому жесту, по малейшему слову! По всему тому, что изменяется в нем со дня на день!.. По имени и адресу, записанным мелким почерком на последней странице блокнота!.. «Леа»… на букву «Я».
Пауза. Леа не может скрыть какого-то волнения.
Так вот: Давид любит вас… Услышав это от него, вы могли бы в этом усомниться, но то, что это говорю я, дает вам полную гарантию! (После колебания.) И это мой прощальный подарок! Теперь Давид ваш!
Леа (взрываясь). Вы не хотите уйти раньше, чем я вам нагрублю?
Тереза. Извините, я…
Леа. Чего вы ждете? Изъявления благодарности?
Тереза. Меньше всего на свете!
Леа. Тогда что это за манера даровать мне свои объедки!.. Что вы навязываете мне этого типа? Да мне плевать на него.
Тереза. Вы так думаете!
Леа. Кто разрешает вам делать предположения, что я думаю?
Тереза. О-о, когда видишь…
Леа. Знаете, если бы в один из этих вечеров мне посчастливилось встретить забавного типа, благодаря которому дни моей жизни перестали быть такими серыми, и эта ситуация понравилась бы мне настолько, что я была бы готова на все… если бы существовала хотя бы маленькая надежда, что простое развлечение станет… как это называется?… счастьем? любовью?… Ну, не важно!.. Я была бы готова защищать этот росток надежды зубами и ногтями… любыми средствами, от любого и никого не жалея! Потому что в последнее время я решила немножко пожалеть себя.
Длинная пауза. Леа поворачивается к Терезе спиной.
Тереза (расслабившаяся, мягкая и улыбчивая). Очень любопытно! Вот уж никогда бы не поверила! Я, кто до смерти боится малейшего удара грома… я ничуточки не испугалась! (Направляется к входной двери.) И все-таки это ничего не меняет! Словом, для меня!.. Давид любит вас, а значит, я ухожу! Все остальное – ваша проблема! (Пауза. Смотрит на Леа, которая все еще застыла на месте.) Прощайте, Леа!
Леа никак не реагирует.
Жаль, что мы расстаемся, поссорившись из-за такой малости! (Вздыхает.) В конце концов!..
Тереза открывает дверь и очень решительно выходит, закрывая ее за собой. С минуту Леа остается неподвижной. Она пристально смотрит на дверь, потом, очнувшись от своих мыслей, замечает, что смеркается. Она идет включить свет. Внезапно останавливается, что-то заметив в углу, за шкафчиком. Наклоняется и вытаскивает оттуда горшок с азалией. Цветок совершенно увял. Улыбнувшись, она похлопывает по цветочному горшку, как хвалят животное. Потом ставит горшок на прежнее место. Смотрит на часы. Проходя мимо журнального столика, прихватывает журнал. Садится в кресло и листает с отсутствующим взглядом. Мысли ее далеко. Вдруг она замечает, что держит журнал вверх тормашками. Она переворачивает его, пожав плечами. Все более и более нервозно поглядывает на часы. Закрывает журнал и швыряет в сторону журнального столика. Встает и направляется к домашнему бару, достает шейкер, со знанием дела наливает в него из нескольких бутылок. Потом взбалтывает эту смесь, прохаживаясь по комнате с шейкером в руке. В сущности, она снимает этим напряжение. Затем она ставит шейкер на столик, а рядом пустой стакан. Еще один взгляд на часы. Внезапно она наталкивается взглядом на телефон, подходит к аппарату, колеблется, кладет руку на трубку, снова колеблется и окончательно отказывается от мысли набрать номер. Она отходит от телефона; очутившись перед зеркалом, смотрится в него. Морщит брови, вплотную приближается лицом к стеклу и рассматривает свое отражение.
