Эмиль Брагинский - Ирония судьбы, или С легким паром
— Я не могу так разговаривать! У меня ощущение, будто нас трое!
— Не смей трогать Ипполита!
— Я не сделаю ему ничего плохого! Я засуну его между книгами! — И Лукашин исполнил угрозу.
Надя достала фотографию и вернула ее в исходное положение.
— Хорошо, — согласился Лукашин, — давай оставим его здесь, только повернем лицом к стене. Главное, чтоб его не было видно!
Лукашин перевернул фотографию, Надя тотчас же возвратила ее на прежнюю позицию.
— Оставь Ипполита в покое! — прикрикнула Надя.
— Почему ты за него заступаешься? — запальчиво ответил Лукашин. Оба говорили о фотографии, как о живом человеке. — Он дорог тебе как память?
— Тебя не касается! — отрезала Надя.
Лукашин случайно перевернул фотографию и увидел надпись: «Любимой Наденьке». Фамильярная надпись просто взбесила Лукашина:
— Ну это уже чересчур! Это… это переходит все границы!..
Лукашин открыл форточку.
— Что ты собираешься делать? — насторожилась Надя.
— Пусть подышит свежим воздухом, ему полезно! — Лукашин привел приговор в исполнение, выбросив фотографию за окно.
Фотография покружилась в воздухе и плавно опустилась на сугроб.
— Пойди и подними Ипполита! — приказала Надя.
— И не подумаю! — Лукашин уселся в кресло и блаженно вытянул ноги.
— Я тебе повторяю… — ледяным голосом продолжала Надя.
— Надя, не утруждай себя! Я этого не сделаю!
— Знаешь, лети-ка ты первым самолетом! — Надя была не на шутку разозлена. Выбросив снимок, Лукашин явно хватил через край.
— И улечу! — Лукашин взял с буфета электробритву и добавил: — Сейчас вот побреюсь, и ноги моей здесь больше не будет!
Лукашин достал электробритву из футляра и включил в штепсель.
— Здесь тебе не парикмахерская! — Надя немедленно выдернула вилку из штепселя.
Лукашин вновь хладнокровно включил ее:
— Не могу же я прилететь к невесте небритым!
— Да, совсем забыла, что у тебя была невеста! — издевательски воскликнула Надя.
Раздался звонок в дверь.
— Беги, открывай! — посоветовал Лукашин, продолжая бриться. — Это наверняка Ипполит. Что-то его давно не было!
Надя вышла в коридор и отперла дверь. Лукашин угадал. Это действительно явился Ипполит. Не говоря Наде ни слова, он направился в комнату, чтобы проверить, здесь ли еще его противник. Лукашин спокойно брился, делая вид, будто не замечает прихода Ипполита.
— Ах, он уже бреется моей бритвой! — вырвалось у Ипполита. Он круто повернулся и стремительно выскочил из квартиры, больше ничего не сказав. Резко стрельнула входная дверь.
Уход Ипполита снова привел Лукашина в отличное расположение духа.
Он закончил бриться и аккуратно уложил бритву в футляр.
— Это прекрасно! На этот раз он ушел навсегда! — И вдруг нахмурился. — А почему здесь находится его бритва?
— Ты летишь к своей невесте, ну и лети! — парировала Надя. — А эта бритва моего жениха!
— Бывшего жениха! — уточнил Лукашин. — Был Ипполит да сплыл! И забудь про него! А ежели он посмеет явиться еще раз, я спущу его с лестницы.
Надя опять вспылила:
— По какому праву ты со мной так разговариваешь? Почему ты вмешиваешься в мою жизнь? Тебе давно пора на аэродром!
— Мой поезд уходит поздно вечером! — Лукашин нахально направился к тахте, сбросил туфли и лег.
— Тогда уйду я! — пригрозила Надя.
— Это хорошая мысль. Иди погуляй, я отдохну! — Лукашин прикрыл глаза. — Я устал.
— Я вернусь, но с милиционером!
— Тогда приводи все отделение!
— Подай мне пальто! — Надя на самом деле решила уйти.
— С удовольствием, — сквозь зубы сказал Лукашин. Он вздохнул, лениво поднялся, вышел в коридор, снял с вешалки Надину шубку и подал с подчеркнутой любезностью. — Пожалуйста! Все?
— Обожди! — Надя показала на сапог. — Застегни!..
— С удовольствием! — Лукашин послушно нагнулся и застегнул «молнию». — Спасибо за доверие!
Надя показала на другой сапог.
— А теперь второй!
— Я мечтал об этом всю сознательную жизнь! — Лукашин с удовольствием выполнил и это ответственное поручение. Потом он нежно прижался щекой к Надиному сапогу.
Надя понимала, что весь ее уход, в сущности, нелеп, но хотела, чтобы последнее слово осталось за ней:
— Только не вздумай обчистить квартиру! Учти, что я знаю твой московский адрес!
Лукашин беззаботно рассмеялся. Надя ушла, хлопнув дверью. Лукашин остался в квартире один. Озираясь, он вернулся в комнату, подкрался к книжному шкафу, отодвинул стекло и достал фотографию Нади…
Оказавшись на улице, Надя остановилась, не зная, что делать дальше. Потом подошла к сугробу, подобрала портрет Ипполита и спрятала в сумочку.
Мимо шло такси. Зеленый огонек свидетельствовал, что оно свободно.
Надя кинулась чуть ли не наперерез.
Водитель притормозил:
— Не на стоянке мы не берем!
— С Новым годом! — просительно сказала Надя.
— Ну ладно! — согласился водитель. — Садитесь, только быстро!
Надя села в машину.
— Куда ехать? — спросил водитель.
— Понятия не имею! — ответила пассажирка.
Водитель ахнул и отворил дверь:
— Вылезайте!
— Нет-нет! — покрутила головой Надя. — У меня появилась идея, поехали на Московский вокзал.
В квартире Нади открылась дверь, и в переднюю вошла Надина мама Ольга Николаевна. Лукашин торжествующе улыбнулся. Он был уверен, что возвратилась Надя.
— Кто там?
Ответа не последовало. Лукашин воровски спрятал фотографию Нади в карман пиджака и оцепенел.
В дверях стояла Ольга Николаевна и с ужасом смотрела на незнакомца.
— Ой, извините! — вскочил Лукашин, поспешно надел пиджак и туфли. — Извините, — повторил он.
— Кто ты? — в упор спросила Ольга Николаевна.
— А вы? — ответил вопросом на вопрос Лукашин. — Впрочем, я догадываюсь… — Он сделал было шаг навстречу. — Я очень рад…
— Не приближайся ко мне, я закричу! — остановила Лукашина Ольга Николаевна.
Лукашин покорно замер.
— Сейчас я вам все объясню… — И Лукашин снова хотел двинуться вперед…
— Стой, не двигайся!
— Вы меня не бойтесь! — попросил Лукашин.
— Ты зачем к нам влез? — строго спросила Надина мама, видимо принимая Лукашина за вора.
Лукашин вздохнул и привычно начал:
— Каждый год 31 декабря мы с друзьями ходим в баню…
— Ты мне не заливай! — перебила Ольга Николаевна. — Ты не смотри, что я старуха. Я тебе улизнуть не дам!
— А я и не собираюсь! Мне и здесь хорошо!
— Давай выворачивай карманы! — потребовала Ольга Николаевна Видно было, что характер у нее крепкий.
Лукашин заискивающе улыбнулся и выложил на стол деньги, взятые у Нади на билет:
— Вот, всего-навсего награбил пятнадцать рублей!
— Не густо! — оценила мама. — Положи их на стол. Больше ничего не стащил?
— Не успел.
— С виду ты приличный человек! — покачала головой Ольга Николаевна. — Не скажешь, что грабитель. Как тебе не стыдно в Новый год квартиры чистить. У людей праздник, а ты… бессовестный…
Лукашин честно искал пути к примирению:
— Как вас зовут?
Но получил достойный ответ:
— Тебе-то какое дело?
— Вы выслушайте меня. Я вам все-таки объясню! 31 декабря мы с приятелями ходим в баню… — При этих словах Лукашин нарушил обещание и сделал шаг вперед.
— Караул! — закричала Ольга Николаевна. — Бандиты!
Лукашин замер на месте и испуганно залепетал:
— Я вас умоляю, не кричите, пожалуйста!
— А ты не двигайся, с места не сходи! — совершенно спокойно ответствовала Ольга Николаевна. — Вот сейчас Надя с Ипполитом вернутся, мы тебя арестуем!
— Ипполит не вернется! — усмехнулся Лукашин.
— Почему? — растерялась хозяйка дома.
— С ним я расправился самым решительным образом с помощью бритвы!
Реакция Ольги Николаевны оказалась для Лукашина неожиданной. Пожилая женщина сразу как-то обмякла и принялась медленно сползать по стене, явно теряя сознание. Лукашин успел ее подхватить, подтащить к дивану и уложить.
— Вы не волнуйтесь! — успокоил Лукашин. — Бритва была электрической.
Ольга Николаевна с трудом перевела дыхание:
— Сбегай в соседнюю комнату, там на полочке лекарство в желтом пузырьке и рядом стаканчик. Накапай мне тридцать капель!
— Валокордин? — спросил Лукашин, спеша за лекарством.
— Смотри какой образованный! — удивилась Ольга Николаевна. Она села, пригладила волосы.
Вернулся Лукашин. Ольга Николаевна взяла из его рук стаканчик и выпила жидкость, отдающую мятой.
Лукашин мягко взял руку Ольги Николаевны, сжал у запястья и посчитал пульс:
