Питер Квилтер - Занавес поднять!
ТЕРЕЗА. Спасибо, Лайза!!!
Слышно, как публика неодобрительно Ревёт. Тереза в панике вскидывает руки вверх, прося тишины, затем, волнуясь, снова начинает говорить. От улыбки не осталось и следа.
ТЕРЕЗА. Тише, тише. Мм… э… понимаете, у нас… простите. Дамы и господа, я прошу прощения. Это была вовсе не Лайза Минелли. Вы, наверное, догадались. Это была… На самом деле это была моя мать. (недовольный ропот публики) Я попробую объяснить. Понимаете, Лайза отменила выступление. Не смогла приехать. У неё грипп. Но мы не могли отменить этот концерт, у нас нет денег. Я знаю, что можно было подождать, и потом она бы, наверное, приехала; нам очень повезло вообще договориться на этот день, ведь у неё могло просто не найтись времени. Неделю за неделей мы едва сводили концы с концами, без денег, заработанных сегодня, мы бы больше не протянули. Мы все вложили сюда столько сил, и когда услышали, то просто… Нам надо было что-то придумать. Мы решили, если маму нарядить, она споёт пару куплетов, а потом можно сказать, что у неё болит горло и провести ещё одну лотерею. Но боюсь, мама не справилась бы и с лотереей; она бы просто упала в обморок. Мне правда очень стыдно. Прошу вас подойти в кассу, я верну вам деньги. Если вы хотите забрать деньги, вы их получите. Но если вы можете позволить себе не забирать… Я знаю, что вы наверное сердитесь, но… Вдруг вы захотите сделать пожертвование. В пользу театра. Это ради него мы всё это придумали. Это ради него мы все оказались здесь…
Тереза, расплакавшись, убегает со сцены.
Медленно гаснет свет.
В темноте слышно, как Лайза Минелли поёт грустную песню.
Сцена четвёртая
Представление окончено, золотистый занавес наполовину приспущен.
Пэм, совершенно расстроенная, сидит, сняв парик и ресницы, в сетке для волос. Шэрон, снимая грим с лица Пэм, пытается её утешить. Джеки и Бетти тоже стоят или сидят поблизости.
ШЭРОН. Ну, всё, Пэм, всё. Как говорится, слезами горю не поможешь.
ПЭМ. Что я наделала?
ШЭРОН. Это просто нервы. Со всяким бывает.
ПЭМ. Меня стошнило в сумочку Лайзы Минелли!
ДЖЕКИ. Это не её сумочка. Это из магазина. Её можно отчистить. Не расстраивайся из-за пустяков.
ПЭМ. Ничего у меня не вышло. Не знаю почему… возраст, страх…
ШЭРОН. Ну, хватит, хватит…
ПЭМ. Я вдруг просто перестала соображать, в меня как будто бесы вселились.
ШЭРОН. Мне так и показалось. Я всё ждала, что у тебя голова начнёт вертеться.
ПЭМ. Какой ужасный день.
ДЖЕКИ. Ну, не всё так плохо.
ПЭМ. Что?!
ДЖЕКИ. И танец, и фокусник сорвали аплодисменты.
БЕТТИ. И лотерея.
ДЖЕКИ. Да… лотерея. Всё прошло очень неплохо. Люди уходили довольные, с хорошими призами.
ШЭРОН. И с неожиданными призами.
ПЭМ. Нет, я вас просто не понимаю — зачем так приукрашивать то, что случилось? Как только я вышла на сцену, нашему театру настал конец.
ШЭРОН. Этого мы ещё не знаем.
ДЖЕКИ. Вот именно. Не будем делать поспешных выводов. Надо просто дождаться и узнать, сколько человек потребовали вернуть деньги.
ПЭМ. А ты сама бы не потребовала деньги назад после такого провала?
ДЖЕКИ. Нет. Я бы нет.
ШЭРОН. И я бы нет.
БЕТТИ. А я бы потребовала, мать вашу! (Джеки вскидывает на неё глаза) Давайте-ка по-честному. Что они получили за двадцать пять фунтов? Кучу детей в колготках, которые топали по сцене, как слоны, паршивого фокусника и Пэм с её непереваренным обедом. Я врать не буду. Я бы свои деньги забрала. Но люди бывают разные. Я не утверждаю, что все такие. Просто я бы не слишком надеялась. Самое главное сейчас — ни в чём себя не винить.
ДЖЕКИ. Вот именно.
БЕТТИ. Мы все вместе начали это дело. Мы все открыли этот театр, мы все устроили этот концерт.
ДЖЕКИ. Да.
БЕТТИ. Мы все вышли на сцену. Мы все ввязались в эту игру.
ДЖЕКИ. Да.
БЕТТИ. Мы все стояли там, переодетые Лайзой.
ШЭРОН. Да, все.
ДЖЕКИ. Точно.
БЕТТИ. Мы все стояли у микрофона, мы все там робели, нас всех вывернуло лазаньей…
ШЭРОН. Да, Бетти, понятно.
ДЖЕКИ. Нельзя забывать, что мы команда. Это так. Хорошая команда. Конец это или нет, мы всё равно проделали большой путь. Поэтому мы хорошая команда. И сегодня я горжусь тобой, Пэм. Для такого поступка нужно столько храбрости. Пусть мы часто ссоримся, я восхищаюсь тобой. (Пауза) И давай снимем уже эту сетку, а то ты как из больницы сбежала.
Джеки снимает сетку для волос с головы Пэм. Входит Тереза с переносным сейфом и несколькими листами бумаги в руках.
ШЭРОН. Ну, какие новости?
ТЕРЕЗА. В общем, и хорошие, и плохие. Почти половина потребовала возмещения. Но у нас осталось достаточно, чтобы покрыть расходы, так что в целом мы ничего не потеряли… не считая гордости и репутации.
ПЭМ. И сколько мы протянем на то, что там осталось?
ТЕРЕЗА. Надо стараться смотреть в будущее с надеждой.
ПЭМ. С чего бы?
ТЕРЕЗА. Не забывайте, что у нас ещё остались деньги от аэробики, заработанные Шэрон. Если мы по-прежнему будем двигаться вперёд, то сможем заработать ещё больше.
ДЖЕКИ. Но так же нельзя! Почему мы всё должны делать в одиночку? Только подумайте, сколько счастья, восторгов, радости испытали люди под этой крышей! Может быть, не сегодня — в прошлом, много лет подряд. Почему местная администрация нам не помогала? Они и пальцем не пошевелили. Даже не заглянули. Где они были сегодня? Где была администрация? Где был мэр? Местные политики? Вот что я хочу знать!
ТЕРЕЗА. В четвёртом ряду, места с седьмого по двадцатое.
ПЭМ. Ты что, шутишь?
ТЕРЕЗА. Нисколько. Все местные чиновники мне представились, когда забирали деньги. Они были очень рассержены.
ДЖЕКИ. Но, по крайней мере, пришли.
Пэм встаёт.
ПЭМ. Что?! Это просто безумие! Всё, всё! Можно наконец прекратить этот кошмар? С меня уже хватит.
ТЕРЕЗА. Мама, послушай, я знаю, что сегодня для всех был ужасный день, но могло же быть по-другому, гораздо лучше. Я знаю, что нам всем нелегко, но ещё несколько месяцев назад я поняла, что ты и Джеки никогда не станете…
ПЭМ. Джеки? Да при чём тут Джеки? Я не о ней говорю. (Джеки) Не о тебе, правда. Я не про тебя говорила — кошмар. Ты не кошмар, Джеки.
ДЖЕКИ. Спасибо.
ПЭМ. Я не говорила… (Терезе) На самом деле Джеки мне очень помогала сегодня, так что хоть на пять минуть прекрати зудеть обо мне и Джеки. Мы все здесь достаточно взрослые, чтобы подумать о будущем. Я сегодня достаточно пережила, чтобы понять, что такое настоящие страдания. В сравнении с этим все наши размолвки с Джеки просто ерунда. Давайте лучше станем друзьями и просто будем жить дальше.
ДЖЕКИ. Я согласна.
ТЕРЕЗА. Я очень рада, что ты так говоришь. Это прекрасно.
ПЭМ. Что тут прекрасного…
ТЕРЕЗА. Нет. Это прекрасно. Мои мать и мачеха перестали ненавидеть друг друга.
ПЭМ. Я и не начинала её ненавидеть. По-настоящему.
БЕТТИ. Неправда!
ПЭМ. Бетти, не сейчас.
БЕТТИ. Только на прошлой неделе ты назвала её напыщенной потаскухой.
ПЭМ. Мама, прекрати! Не надо преувеличивать мои слова.
БЕТТИ. Преувеличивать твои слова? Я бы сказала, я ещё преуменьшаю.
ПЭМ. Что ты на меня взъелась? Мало я сегодня перенесла унижения?
ТЕРЕЗА. Хватит, все успокоились. Нет смысла обсуждать это сейчас. Все и так на нервах. Идёмте подышим свежим воздухом, а здесь всё закроем и вернёмся в понедельник.
ШЭРОН. Правильно, хорошая мысль! Расходимся по домам и ни о чём не думаем. Занимаемся сексом.
БЕТТИ. Это если страшно повезёт.
ШЭРОН. Пошли, Тереза. Помогу тебе всё закрыть.
ТЕРЕЗА. Ну, что, все согласны? Про понедельник?
ДЖЕКИ. Так будет лучше всего. Идём, Бетти, у тебя же ключи.
БЕТТИ. Да, верно.
Джеки и Бетти уходят. Шэрон, расстроенная, садится на пол в углу.
ТЕРЕЗА (Пэм). Я подброшу тебя до дома. Тебе лучше не садиться за руль.
ПЭМ. Да, наверное.
ТЕРЕЗА. Прости меня за сегодня, мама. (целует Пэм в щёку) Всё равно всё будет хорошо.
