Нил Саймон - Брак по-американски
Саммиай. Ух, ты! Вот, наверное, злилась.
Винни. Вряд ли. Подумаешь, обложка… Я слышал, ты тоже хочешь стать манекенщицей.
Саммиай. Я? Делаю первые шаги. Мне до Бацци далеко.
Винни. Разве? Ты такая же симпатичная. Не меньше, это точно.
Саммиай. Спасибо за комплимент. Только дело не во внешности. Главное, чтобы ты объективу фотоаппарата понравилась.
Винни. Да я такой фотоаппарат разломаю на кусочки.
Саммиай (улыбается). Правда?.. Такого мне еще никто не говорил.
Винни. Сам не ожидал.
Саммиай. А чем ты занимаешься?
Винни. Полдня работаю на своего дядю Джорджио. Он крупнейший дистрибьютор иномарок в Южной Флориде.
Саммиай. А вторую часть дня чем занимаешься?
Винни (оглядывается). А смеяться не будешь?
Саммиай. Вот тебе крест… Так чем же?
Винни. Занимаюсь изготовлением ювелирных украшений… Не для продажи. Для родственников и друзей. Не вяжется с моим обликом, скажи честно.
Саммиай. Ничего подобного. Весьма достойное занятие… Что-нибудь получилось?
Винни (касается цепочки). Эта цепочка золотая… Ничего особенного в ней не замечаешь? Невооруженному глазу она кажется сплошной… Посмотри с близи.
Саммиай (наклоняется и рассматривает цепочку). Верно. Звенья едва различимы.
Винни. А кольцо нравится? Моя работа.
Саммиай. Невероятно… А бриллиант сам огранивал?
Винни. Нет, бриллианты покупаются у оптовика, уже готовые… А часы нравятся? Начинка швейцарская.
Саммиай (без интереса). Тоже сам смастерил?
Винни. Только корпус. А механизм швейцарский.
САММИАЙ в изумлении смотрит на ВИННИ. Тот наклоняется и целует ее в губы, затем делает шаг назад.
Саммиай. И когда у тебя пробудился интерес к этому искусству?
Винни. Ну, когда я был мальчишкой, мы поехали в Италию навестить родню. И в один прекрасный день посетили Ватикан. Папа Римский там живет.
Саммиай. Да, я знаю.
Винни. И там на застекленных стендах я увидел потрясающей красоты серебряные и золотые кресты и эти самые скепетры, инкрустированные бриллиантами… Я правильно сказал?
Саммиай. Скепетры. Не уверена.
Винни. Ну, то, что короли держат в руках как признак власти.
Саммиай. Скипетры, по-моему.
Винни. Ну да, скипетры, точно… В общем, я достал каталог «Сокровища Ватикана»… И я все разглядывал и разглядывал все эти шедевры мирового ювелирного искусства, которым нет цены, они бесценностны, и сказал себе: «Эй, да я сам так сумею». И заветная моя мечта изготовить что-то особенное-особенное, чтобы можно было преподнести в дар Папе Римскому… от народа Южной Флориды.
Саммиай. А ты парень непростой.
Винни. Но пока мастерства не хватает. Но когда почувствую уверенность, сделаю золотой браслет с его именем. Носить он его, конечно, не будет. Ведь вдруг потеряет и все узнают, кому он принадлежит. Правда ведь?
Саммиай (весело). Это уж точно.
Винни. Так что для практики занимаюсь вот такими штуками. Но еще при моей жизни настанет день, и я получу послание от Папы, в котором будет говориться: «Дорогой Винни, Adomino, Adominus, благодарю вас и Народ Южной Флориды»… На бред сумасшедшего смахивает, да?
Саммиай. И вовсе нет. А где ты с Джози познакомился?
Винни. В Майами. Станцевал с ней разок. Прогулялся с ней немного. Неглупая девушка, эта Джози. Отговорила от одной явной глупости.
Саммиай. От какой именно?
Винни. Я намеревался полететь в Нью-Йорк, похитить Бацци, вернуться вместе с ней во Флориду, упрятать ее в подвал своего дома и держать ее там, пока она не скажет «да».
Саммиай. Ты шутишь?
Винни. Нисколько. Так что Джози поворачивается ко мне и произносит всего два слова… Всего два коротких слова… Она сказала: «Не смей!».. Я с ней знаком всего ничего, а она мне «Не смей!».. И я ее послушался. Я ей доверился.
Саммиай. Невероятная история.
Винни. А сейчас постараюсь уединиться с ней на пару минут, хочу сделать ей маленький подарок. (Достает маленькую коробочку.)
Саммиай. И ЧТО В НЕЙ?
Винни. Брошь. Из чистого золота… и на ней гравировка: «Не смей»… Как думаешь, понравится ей?
Саммиай. Еще бы.
Винни. Честно говоря, с тобой общаться куда как легче, чем с Бацци. Ты с кем-нибудь встречаешься?
Саммиай. Ну, вроде. С Реем… По-моему, намерения у него серьезные… Но связать с ним судьбу, нет, к этому я еще не готова… если учесть, что он писатель… все время погружен в свои мысли… Мне нравится, что ты такой общительный, любишь поговорить, с тобой легко.
Винни. Спасибо.
Саммиай. Собираюсь порвать с ним, но как это сделать, чтобы он не очень переживал?
Винни. Пара пустяков. Я ему скажу.
Саммиай. Ой, я боюсь.
Винни (встает, решительно). Только так. Намного гуманнее. Это как с акулой. Нельзя держать ее на тросе. Или руби трос, или пристрели. Я знаю что говорю. Вперед.
ВИННИ увлекает САММИАЙ в лес. Доносятся раскаты грома. ЭННИ выходит из дома и смотрит на небо.
Энни. Так, вот и машину заодно помоет. Дождь будет, это точно. (Выходит БЁРТ.) Куда ребята запропастились, как ты думаешь? …Надеюсь, у них хватит ума вернуться, пока ливень не начался. (БЁРТ смотрит на нее и улыбается. ЭННИ смотрит на него.) Что ты улыбаешься?
Бёрт. Да вспомнил вдруг, чем в дождливые дни занимались. В свое время.
Энни. Ах, Бёрт. Вели себя прилично. Иди в дом. А я ребят подожду.
Бёрт. Джози их приведет… Клянусь богом, ты сейчас такая же молодая, как в день нашей свадьбы.
Энни. А ты с другого бока на меня посмотри. (ЭННИ ищет глазами ребят.)
Бёрт (заходит на порог и смотрит на небо). Лить будет целый час, как минимум…
Энни. Ну, хватит, Бёрт. И так голова кругом идет.
Бёрт. Понимаю. Оттого и грохочет. После дождя полегчает… Не отводи глаза.
Энни. Ну, перестань.
Бёрт. А я ничего такого и не делаю. Если только ты мне не поможешь. (Протягивает руку.) Дай мне руку.
Энни. Я тебе сейчас таблетку дам. Не смеши людей.
Бёрт. А ЧТО ТУТ СМЕШНОГО?
Энни. Что?.. Ты же больной насквозь, а я замужем.
Бёрт. Это верно. Но ведь прилетела ко мне из самого Парижа.
Энни. Я чувствовала, как тебе плохо. И примчалась, чтоб поддержать тебя, а не убивать.
Бёрт. Энни, я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить.
Энни (смотрит на него). Бёрт, не…
Бёрт. Выслушай меня. (Звонит телефон, он не обращает внимания.) …Когда ты ушла от меня, я был уверен — в один прекрасный день ты вернешься… Но потом, когда осознал, что все кончено, меня охватило чувство злобы, ужасной злобы… Потом пришло чувство утраты… За ним последовала глубочайшая депрессия… Пришлось со всем примириться и жить дальше… И вот произошло неожиданное… Этим летом. Прямо здесь… Я начал понимать, что лишаю себя самого дорогого… Памяти… Доброй памяти. Я подавил в себе воспоминания, отбросил их, отрезал их… И пожалел об этом… С ними мне бы жилось намного легче и радостей… Мы были женаты двадцать один год… и два года встречались до свадьбы…Всю неделю ты работала, а в выходные помогала открыть мой первый магазин… И еще одно мне стало совершенно ясно… Мне было хорошо с тобой… Я очень любил тебя, но ты очень нравилась мне… Похоже, таких слов ты от меня никогда не слышала.
Энни. Ах, боже мой, Бёрт, если это прощальная речь, у меня разорвется сердце.
Бёрт. Да нет, не прощальная… Но еще одну вещь ты просто должна выслушать.
Энни. Какую?
БЁРТ. Постой секунду и не двигайся… А скажу я тебе вот что… Ты выглядишь просто сногсшибательно.
ЭННИ тронута до глубины души.
Энни. О, господи, Бёрт…
БЁРТ делает шаг к ЭННИ, но в этот момент из кухни выходит КЛЕММА.
Клемма. Ой, извините. Госпожа Роббинс, вам звонят из Парижа, из Франции. (Смотрит на Бёрта и, поняв, что происходит.) Могу передать ему, чтоб подождал, если хотите.
Бёрт. Поговори с ним… Все нормально. (ЭННИ поворачивается и входит в дом.)
