Татьяна Майская - Забытые пьесы 1920-1930-х годов
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Специальность? Пардон… Специализировался, так сказать, на личных секретарях.
Ищет в боковом кармане, роясь в бумажнике.
КОКО (Лолот). Насчет науки вообще — слабовато. Но науку страсти нежной изучил в совершенстве. (Восточному человеку.) У кого, можно узнать?
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК (показывает бумажку, Коко ее не берет). У районного комиссара, товарища Дагни.
ЛОЛОТ. У кого? Товарища Дагни? Никогда не слышала такого мужского имени.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Зачем? Это когда комиссар — он, то личный секретарь — она. А когда комиссар — она, то личный секретарь…
КОКО. Вы.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК (улыбаясь, развязнее). Да. Была актриска никудышная, просто дрянь. (В сторону Лолот.) Пардон. А когда пришло время самоопределиться, то она…
КОКО. Самоопределилась, а вы определились к ней? Так? Итак, бывший князь, бывший секретарь у бывшей актрисы. Положение блестящее. Бывшее положение. А теперь вы что?
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Пострадавший за идею.
КОКО. Ага, маленькое принципиальное расхождение: вы — «мое — мое» и «твое — мое», а они — «мое — твое» и…
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК (вдруг горячо). Они… не пойдет гора к Магомету. Мир нельзя вверх тормашками, вот так вдруг. Так было, так будет. Я работал не покладая рук. Вы не понимаете, как теперь трудно работать на Россию.
КОКО. Пардон, отлично понимаю.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Пардон, не понимаете.
КОКО. Пардон, понимаю. Вы работали не покладая рук и так заработались, что пришлось удирать просто от… от че-ка{9}.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Так и вы пострадавший?
КОКО. И еще как!
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Руку, товарищ.
КОКО (уклонившись). Так, так, товарищ, пострадавший за идею.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Да… (Пауза.) Чудеснейшая вещь — коммунизм.
КОКО. И очень удобная для некоторых, если бы… не че-ка.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Только че-ка? А не хотите ли: вэ-че-ка, и эм-че-ка, и губ-че-ка, и у-то-че-ка…{10}
КОКО. Целая великая держава «Вечекия».
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. И вы посмотрите-ка только, какое количество «чеков» на бедную голову одного буржуя.
КОКО. И вообще «чек» и в наше доброе старое время был премерзкой штукой. Всегда подведет. Подмахнул несколько лишних нулей или по забывчивости чужую фамилию вместо своей, и… готово.
Показывает на входную дверь, направляясь к ней.
Пардон.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК (пользуясь этой минутой). Пардон, мадмуазель. Готов к услугам. (Указывает на газету, прижимая ее к сердцу.) Нужно в воду — пойду в воду. Нужно в огонь — пойду в огонь. Кавказский человек — горячий человек.
ЛОЛОТ. Да… но…
КОКО (открывая дверь). Вы специализировались на «личных секретарях», а мы ищем мужа.
ЛОЛОТ (хохочет). И средних лет.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Не подходит? Жаль. А мадмазель — первый сорт. Пардон.
Раскланивается и с некоторой опаской проходит мимо КОКО. КОКО захлопывает за ним дверь.
Явление шестое КОКО и ЛОЛОТЛОЛОТ. C’est chic ça…[64]
КОКО. И, по-моему, блестящая находка.
ЛОЛОТ. Почему же ты его выгнал?
КОКО. Можно позвать, вернется.
Делает шаг к дверям.
Да вот и сам врывается. Нет, благодарю покорно. С меня хватит.
Убегает.
ЛОЛОТ. Коко, не уходи далеко.
Явление седьмое ЛОЛОТ и ВЕЛИЧКИНВЕЛИЧКИН (в дверях). Имею честь и счастие.
Изысканно раскланивается.
ЛОЛОТ. Здравствуйте.
ВЕЛИЧКИН бледный, нервный, с остатками былой красоты. Обносился. Но как в костюме, так и в позах чувствуется художественный вкус. Осматривается.
ВЕЛИЧКИН. Гм… хорошо. Немного театр, легкий жанр, но со вкусом. Хотя диван не на месте.
Становится на колени перед пустым диваном.
О, очаровательнейшая… О, свет души моей… Мадонна… (Шепотом.) И тра-та-та и тра-ти-ти, и т. д., и т. д. Чувствуете? Есть? Все пропадет: невыгодно поставлено. (Встает. Деловым тоном.) А теперь, очаровательнейшая синьорина… dolcissima donna[65], к делу.
ЛОЛОТ. Это из той же комедии?
ВЕЛИЧКИН. Нет-с, милейшая, из трагедии. Новейшей, еще не оконченной. Кровавая быль наших дней. В Париже, в русской колонии, — безработица. На Ривьере еще водятся шальные деньги и шальные бабы. (Указывает на газету.) Вот тут — «требуется…» А черт его знает, что, собственно, требуется.
ЛОЛОТ. Там ведь написано.
ВЕЛИЧКИН. Какой идиот поверит тому, что там написано. Помилуйте. (Читает.) «Барышня светская». Во-первых, «светская». Где это вы теперь найдете ее, когда весь «свет» стал полусветом. Попутешествуйте по европейским кабакам, преобладает русская марка, и все для продажи. Во-вторых. (Читает дальше.) «Молодая, вполне обеспеченная, без „прошлого“».
ЛОЛОТ. Да.
ВЕЛИЧКИН. На кой же черт ей нужны мы? На такую пуританочку, нетронутую жемчужину, сам король Дагобер{11} прельстился, если б только в виду некоторых обстоятельств она не нашла бы брак с коронованной особой мезальянсом для себя. Так?
ЛОЛОТ. Кажется, выдумка не блестящая. Плохая шутка.
ВЕЛИЧКИН. Шутка? «Плохая шутка»? Где ж эта бессовестная?
ЛОЛОТ. Что? Бессовес…
ВЕЛИЧКИН. Именно, настаиваю. C’est le mot[66]. Какая-нибудь избалованная судьбой…
ЛОЛОТ. Верно.
ВЕЛИЧКИН. Бессердечная.
ЛОЛОТ. Нет.
ВЕЛИЧКИН. …и жестокая…
ЛОЛОТ. О нет, нет.
ВЕЛИЧКИН. Старая дура…
ЛОЛОТ. Не старая… и не дура, кажется…
ВЕЛИЧКИН. Тем хуже.
ЛОЛОТ (искренне). Как? Еще хуже?
ВЕЛИЧКИН. Да, подлая…
ЛОЛОТ. Ого-о…
ВЕЛИЧКИН. Вы думаете, я подлый, что пришел? Нет, она! Зачем ставить силки для хромающих волей? Она сеет разврат.
ЛОЛОТ встает, оглядывается.
Да. Закидывает удочку в помойную яму, в которой кишат отбросы, как я… вышибленные из строя. Был некто (сопровождает свои слова широким жестом) Величкин! Голос, манеры. Мощь, красота. Стены дрожали. Плакала тишина. Вы думаете — хвастунишка? Нет, самооценка. «Пусть будет скромен тот, кому нечем хвастать», — сказал Гете.
ЛОЛОТ (делает движение к нему). Вы были…
ВЕЛИЧКИН (смахивая слезу рукой, точно не дает ей приблизиться). Был… был. Бывший человек. (Вдруг меняя тон голоса, стуча по газете.) Но я безработный, голодный, а она?..
ЛОЛОТ быстро подходит к камину, берет свою сумочку.
Кто же подлый, я вас спрашиваю, я или она? Садизм какой-то.
ЛОЛОТ (искренне). Мне очень, очень больно. Я извиняюсь за…
ВЕЛИЧКИН. При чем тут вы? Вероятно, dame de compagnie[67], чтица, словом, раб ее власти, ее капитала. (Мотнув головой во внутренние комнаты.) Она. Так и доложите: презирая ее, плюю в душу себе.
ЛОЛОТ (совсем растерявшись). Но она… ее нет дома.
ВЕЛИЧКИН. Так. А ты, гад, приползай, извивайся.
ЛОЛОТ (быстро, показав на газету). Но там… не указан точно час.
ВЕЛИЧКИН (пыл его погас. Снова утомленный и издерганный). Знает, еще раз придет. Вы позволите?
Кладет шляпу на стол и садится.
Толстокожая буржуйка. Вы думаете, они там не правы? Буржуазия, у-ух, закваска-с, от папеньки и маменьки до седьмого коленца всходы дает. Не скоро вытравишь. Одна на свете нация есть — артист. Неустойчивая, но благородная, широкая натура. Истинный коммунист.
ЛОЛОТ. Почему же вы уехали из России?
ВЕЛИЧКИН. Почему? Почему?.. Ни бельмеса в политике не понимаю.
ЛОЛОТ. Я тоже.
ВЕЛИЧКИН. А все актеры вдруг стали политиками. И все — прачка, полотер — стали актерами. (Опять горячо.) А театр — это театр. Храм, школа. Наука. Высокое мастерство. А те «там» кричали: политическая арена. Пришлось выбирать платформу. Был царь — были «белехоньки» ужасно, пал царь — стали «куда ветер дует».
