Генрих Клейст - Кетхен из Гейльброна
Бригитта (садится). Так, значит, вы фрейлейн Кунигунда фон Турнек?
Кунигунда. Да, бабушка, это я.
Бригитта. И зоветесь дочерью императора?
Кунигунда. Императора? Нет. Кто тебе это сказал? Нынешний император мне не родня. Но я правнучка одного из прежних императоров, которые в прошлом столетии занимали германский престол.
Бригитта. О господи! Возможно ли это? Правнучка…
Кунигунда. Ну да!
Розалия. Я же тебе говорила!
Бригитта. Ну, ей-богу, можно мне теперь и в могилу лечь: исполнился сон графа фом Штраль!
Кунигунда. Какой такой сон?
Розалия. Да вы только послушайте. Это самая удивительная история на свете. Но рассказывай покороче, бабушка, и без предисловий: я уж говорила тебе, что времени у нас мало.
Бригитта. В конце прошлого года на графа напала какая-то странная тоска, а почему — никто не мог разгадать, и он от этого заболел. Лежал он совсем слабый, лицо пылало жаром, и он бредил. Врачи уже все средства испробовали и сказали, что теперь уж ничем его не спасти. И все, что таилось в его сердце, теперь, в горячечном безумии, перешло на язык. Говорил он, что охотно расстанется с жизнью, нет девушки, которая могла бы его полюбить, а жизнь без любви — смерть. Белый свет он называл могилой, а могилу колыбелью, — он, мол, только в ней бы и родился вновь. В течение трех ночей подряд мать не отходила от него, и он рассказывал ей, что явился к нему ангел и взывал: «Уповай, уповай, уповай!» А на вопрос графини, не укрепилось ли его сердце от этого вышнего призыва, он ответил: «Укрепилось? Нет», — а потом со вздохом добавил: «Укрепится, матушка, укрепится, только бы мне ее увидеть!» Графиня и спрашивает: «А увидишь ты ее?» — «Наверно!» — отвечает он. — «Когда? — спрашивает она. — Где?» — «В Сильвестрову ночь, когда наступает Новый год; тогда он меня к ней поведет». — «Кто? — спрашивает она. — Милый, к кому?» — «Ангел, — говорит он, — к моей девушке», — поворачивается на другой бок и засыпает.
Кунигунда. Бредни!
Розалия. Послушайте дальше. — Ну?
Бригитта. И вот в Сильвестрову ночь, в тот самый миг, когда старый год сменяется новым, он приподнимается на своем ложе, смотрит, не отрываясь, в одно место, словно ему там видение явилось, и, указывая пальцем, говорит: «Матушка, матушка!» — «Что такое?» — спрашивает она. «Там, там!» — «Где?» — «Скорее!» — говорит он. «Что?» — «Шлем, латы, меч!» — «Куда же ты?» — спрашивает мать. «К ней, — говорит он, — к ней! Так! Так! Так!» — и упал навзничь. «Прощай, мать, прощай», — вытянулся весь и лежит, как мертвец.
Кунигунда. Мертвец?
Розалия. Ну да, мертвец!
Кунигунда. Она хочет сказать — похожий на мертвого.
Розалия. Она сказала «мертвец». Не перебивайте ее, — Ну?
Бригитта. Мы прижались ухом к его груди: тихо там, словно в пустой комнате. Подержали перышко у рта, посмотреть, как дыхание: перышко и не дрогнет. Врач и впрямь думал, что душа его уже отлетела: боязливо кликал его по имени в самое ухо, давал ему чего-то понюхать, чтобы оживить его, колол шпильками и иголками, волосы выдергивал, так что кровь показалась. Все напрасно: лежал он без движения, как мертвец.
Кунигунда. Ну? А потом что?
Бригитта. А потом, полежавши так немалое время, он вдруг очнулся, повернулся с печалью на лице к стенке и говорит: «Ах, вот и светильники принесли. Опять она исчезла!» — словно свет что-то спугнул. Тогда графиня нагнулась над ним, прижала его к груди и спрашивает: «Мой Фридрих! Где же ты был?» — «У нее! — отвечает он радостно. — У той, что меня любит, у невесты, назначенной мне свыше! Иди, матушка, иди и вели, чтобы во всех церквах за меня молились, потому что теперь я хочу жить».
Кунигунда. И он действительно поправился?
Розалия. В том-то и чудо.
Бригитта. Поправился, фрейлейн, поправился. С того же часа пришел в себя, окреп, словно исцеленный небесным бальзамом, и месяц еще не обновился, как он был совсем здоров.
Кунигунда. И рассказывал? Что он рассказывал?
Бригитта. Рассказывал, рассказывал, конца не было рассказам. Как ангел вел его за руку сквозь темную ночь, как тихонько открыл дверь в девичью спаленку и вошел, озарив своим сиянием все стены, как там лежало прелестное дитя, девушка без ничего, только в рубашечке; увидев его, она широко раскрыла глаза и позвала голосом, сдавленным от удивления: «Марианна!» — кого-то спавшего в соседней комнате; как она потом, все ярче и ярче рдея от радости, сошла с кровати, опустилась перед ним на колени, голову склонила и прошептала: «Мой высокий господин!» Как потом ангел сказал ему, что она императорская дочь, и показал у нее на затылке красноватую родинку, как он, потрясенный непомерным восторгом, взял девушку за подбородок, чтобы взглянуть ей в лицо, но тут окаянная служанка, Марианна эта самая, вошла со свечой в комнату, и с приходом ее видение исчезло.
Кунигунда. И ты думаешь, что эта императорская дочь — я?
Бригитта. А то кто же?
Розалия. И я так считаю.
Бригитта. Все в Штральбурге после вашего приезда, как узнали, кто вы такая, так всплеснули руками и крикнули как один человек: «Это она!»
Розалия. Только и остается, чтобы колокола развязали языки да затрезвонили: да, да, да!
Кунигунда (встает). Спасибо тебе, матушка, за рассказ. Пока возьми себе на память вот эти сережки и ступай.
Бригитта уходит.
Явление десятое
Кунигунда и Розалия.
Кунигунда (поглядевшись в зеркало, машинально подходит
к окну и открывает его. Пауза)
Розалия, ты вынула все то,
Что мною приготовлено для графа, —
Свидетельства, бумаги, письма?
Розалия (стоя у стола)
Всё
Сложила я вот тут, в одной обертке.
Кунигунда
Дан мне…
(Достает из-за окна прикрепленный к нему снаружи и смазанный клеем прутик.)
Розалия
Что, барышня?
Кунигунда (оживленно)
Смотри, смотри-ка,
Здесь словно след от крылышка остался.
Розалия (подходит к ней)
Что тут у вас?
Кунигунда
Да прутик с клеем. Кто же
Его здесь прикрепил? Но посмотри:
По-моему, его крылом задело!
Розалия
Да, след крыла! Что это было? Чиж?
Кунигунда
То зяблик был, которого напрасно
Все утро я пыталась приманить.
Розалия
Взгляните: перышко с его крыла.
Кунигунда (озабоченно)
Так дай же мне…
Розалия
Что, барышня? Бумаги?
Кунигунда
Плутовка! — Просо! Там оно стоит.
Розалия смеется, идет и достает просо. Входит слуга.
Явление одиннадцатое
Те же и слуга.
Слуга
Граф Веттер фом Штраль и графиня-мать.
(Уходит.)
Кунигунда (бросая все, что у нее в руках)
Убери все это, живее!
Розалия
Сейчас, сейчас!
(Закрывает туалетный стол и уходит.)
Кунигунда
Добро пожаловать.
Явление двенадцатое
Кунигунда.
Входят графиня Елена и граф фом Штраль.
Кунигунда (идет им навстречу)
Чему обязана я счастьем видеть
Высокочтимейшую мать того,
Кто спас мне жизнь, и с умиленным сердцем
Облобызать ей дорогие руки?
Графиня
Вы, право же, меня смутили, фрейлейн.
Я к вам пришла поцеловать вас в лоб
И справиться, как вам у нас живется.
Кунигунда
