Андрей Лазарчук - Аська. Ведьма
Тогда Аська, задвинув Бу за себя, выхватила наган — и не чувствуя ничего и не слыша, стала стрелять в эту вдруг задёргавшуюся, заметавшуюся перед ней бездну…
(Стреляли, подумал Стас. Всё летело перед ним; он скользил по яви, как по чёрному покатому льду. Вдруг его взгляд зацепился за что-то. В проёме двери стоял Порфирьев — человек с размозжённой головой. Потом он пошёл по направлению к Стасу, глядя при этом куда-то вбок и вниз. Он шёл не по-людски: подтягивал ногу на полступни, а приближался сразу на два шага.
— Зомбяки проклятые, — сказал Стас. — Задолбали…
Голова не держалась и руки почти не слушались, поэтому он нажал на спуск, даже не сумев вынуть трофейный пистолет из кармана…)
Аська и Бу отбежали только до ворот, когда всё вокруг стало немыслимо ярким, а их швырнуло на землю и покатило. Створка дверей с визгом и грохотом разбилась о столб, густым жаром опалило спину и ноги — даже мокрая юбка занялась огнём. Аська вскочила, подхватила ошеломлённого Бу и бросилась бежать дальше, в какую-нибудь темноту. Позади ревело пламя. Кажется, кричали люди. Наверное, кричали. Их же там было много, в огне. Но может быть, это всё-таки ревело пламя…
Было светлее, чем днём, но всё равно ни черта не было видно ни впереди, ни по сторонам. Навстречу ей кто-то ковылял, и только в упор она поняла, что это Костя. Аська вскрикнула, бросилась вперёд и подхватила его, и не дала упасть.
Эпилог
Месяца через два как-то само собой всё сошло на нет. Аська залечила ожоги, Костя залечил раны — к счастью, не слишком сложные, повезло невероятно. Бу провёл это время в Ростове, у Аськиной двоюродной сестры, и вернулся бодрым и загорелым. Прокуратура Аську поначалу донимала, потом перестала — у них там выстроилась логически непротиворечивая версия произошедшего, а то, что в эту версию не укладывалось, как бы и не существовало в природе. Доказывать им что-то было бессмысленно.
Однажды в солнечный, тёплый, но уже с характерной прозрачинкой в небесах день Аська, Бу и Костя гуляли по Заколдованному месту: так они называли большой диковатый сквер, который никогда нельзя было пересечь так, чтобы попасть туда, куда хочешь; посыпанные битым жёлтым кирпичом дорожки обязательно уводили тебя далеко в сторону. Но просто гулять по нему было хорошо. Бу ушлёпал далеко вперёд, а Аська и Костя шли сзади, взявшись за руки и переплетя пальцы. Завтра надо будет ехать по школьным ярмаркам, они уже расписали, кто, куда и за чем, — а сегодня пока можно вот так, за руки, неторопливо и почти безмятежно…
Бу топал обратно, что-то держа в руке.
— Во, — сказал он, — нашёл. И покупать не надо.
Это был сотовый телефон — простенькая дешёвая модель.
— Нехорошо, — засомневалась Аська, — чужая вещь всё-таки…
— А я хотел, — сказал Бу. — Ещё вчера. Глупо, да?
— Да нет, не глупо, — сказал Костя. — Просто надо было сказать.
— А я сказал…
Телефон в руках Бу вдруг издал пронзительную трель.
— Вот и хозяин забеспокоился, — сказала Аська.
— Тут стало написано… — Бу уставился на экранчик, смешно наклонив голову. — В процессе… выполнения… вашего заветного желания… возник системный… сбой. Пожалуйста… повторите ваше заветное желание… ма, а что такое «заветное»? Мам! Мам, ты что?!!
Ведьма с проспекта Большевиков
Действующие лица:
Маша, Мария Ивановна (молоденькая, учительница начальной школы); она же — шестнадцать лет спустя, директор сети магазинов, этакая львица-добытчица
Кулагин Виктор, её муж, инструктор авиамодельного кружка
Ведьма, тоже двух возрастов и очень разной внешности: толстоватая пожилая распустёха в ранние годы и стройная поджарая красавица в более поздние
Вероника, школьница
Вещь (Вероника взрослая) — наголо стриженная нескладная девушка, которая живёт при Ведьме
Зоя, по прозвищу Заноза — приятельница Маши, тележурналистка
Коля, приятель КулагинаМилиционерша
Медсестра в школе
Директор школы
Завуч Раиса Игнатьевна
толстый Слава, его жена и их вредная дочка
Федя, мальчик-авиамоделист
Учителя и школьники, авиамоделисты — в необходимом количестве, трое загорелых парней — экипаж яхты, продавщицы в магазине, сотрудники телестудии, врач, медсестры в больнице.
Первое сентября восемьдесят девятого года. Школа, учительская. Маша, Мария Ивановна, вот только что окончившая институт учительница английского языка, идёт на свой первый в жизни самостоятельный урок. Волнуется до дрожи, до икоты.
Маша. Я так ик… и знала… Так и… предполагала…
Завуч. Так. Ты, птичка, главное — не волнуйся, не волнуйся, слышишь? На меня посмотри…
Маша. Раиса Ик… Игнатьевна, я стараюсь, я изо всех си… ик… си-ил!..
Завуч. Так. Только без слёз мне тут! Нос сейчас распухнет, и смотри — глаза вон потекли. Ты как с классом, с бандитами этими, справляться собралась, когда сама с собой?..
Маша. Ик!.. так с классом-то про… просто! А с ико…
Учительница А. Можно попробовать сильно напугать. Или пощекотать…
Маша. Нет!
Завуч. Так! Никаких «нет» чтоб не было! А ну, быстро всё решаем, через десять минут звонок!
Учительница Б. Можно трудовика позвать, Блюминга. Он вот так вот — плямс! (показывает руками) — и уносите тело. Какая там икота…
Маша. Ик! Не говорите этого слова…
Завуч. Ага, вот на что-то вырулили. Ну-ка, птичка, скажи быстро: «Тридцать три корабля лавировали, лавировали, да не вылавировали». Запомнила?
Маша (обалдело). Да… Тридцать три кора… аб!.. бля… Простите. Тридцать три корабля лавировали…
Учительница А тем временем подходит сзади опускает на Машино плечо серую мышку — игрушечную, но очень похожую на настоящую.
Маша визжит, вскакивает. Снова визжит.
Завуч (похлопывая её по плечу). Ну, ну, птичка. Привыкай. Тебе таких подарочков будет ещё… Вон, у нас их полный ящик. Детки считают это хорошим тоном.
Маша, вся взъерошенная, нервно оправляет костюм, смахивает слёзы с лица, приглаживает волосы. Все расходятся, и она тоже, с журналом под локтем, топает по коридору, подходит к классу («Кабинет иностранных языков»), задерживается на несколько секунд у двери, входит.
Класс довольно шумно встаёт. На столе цветы в трёхлитровой банке, на подоконниках цветы в горшках. Маша подходит к столу, кладёт журнал.
Маша (спокойным и приветливым голосом). Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста. Ну, с началом учебного года вас, люди! Не знаю, рады ли вы этому так, как я…
Один из учеников (с места). Рады!
Маша. Вы уже знаете, что теперь у вас будет не один учитель на все случаи жизни, к чему вы привыкли, а — свой по каждому предмету. Я буду вести у вас английский язык, а с шестого класса — и французский. Почему-то считается, что языки трудны, что это тупая зубрёжка, а главное — кому это надо? Так вот, сразу скажу вам одну важную вещь: учить иностранные языки совсем не сложно, временами увлекательно и очень-очень полезно. Просто есть маленькие хитрости, которым я вас тоже научу. Когда вы их освоите, то будете тратить на домашнее задание… да всего ничего. Через год вы начнёте болтать, а через два — будете читать книжки. Когда вы закончите школу, вам все будут завидовать. Вот. Сейчас запомните и передайте родителям, что помимо обычных тетрадок вам понадобится ещё и вот такая, толстая, в девяносто шесть страниц, тетрадь, которую называют почему-то «общей». Хотя у вас она у каждого должна быть своя… Да, я забыла сказать, как меня зовут. Меня зовут Мария Ивановна, а фамилия моя Кулагина. Давайте я узнаю, кто вы — буду читать по журналу, а вы вставайте, показывайтесь… Апраксин Максим?
Ученик (встает). Я.
Маша. Отлично, Максим. Садись. Вычегдаева Алёна?
Девочка. Здесь, Мария Ивановна.
Маша. Был такой знаменитый полиглот — Аркадий Вычегдаев, знал тридцать языков. Ты не его родственница?
Девочка. Не-ет… Марья Иванна, а вы сколько языков знаете?
Маша. Не много. Английский и французский хорошо, могу преподавать, по-немецки и по-испански читаю, немножко говорю. Хочу выучить ещё парочку славянских — польский, чешский, сербохорватский…
Девочка. Ой… (садится)
Маша. Елистратов Женя?
