Леонид Жуховицкий - Последняя женщина сеньора Хуана
КАРЛОС. Я сказал - капитана.
МИХО. А я сказал - командора!
ЭЛЬВИРА. Мальчик прав: капитан хорош в трактире. А в легенде нужен командор.
МИХО. Придя на могилу командора, оскорбленного мужа глубоко добродетельной женщины, замкнувшей четвертую сотню жертв страсти сеньора Хуана, он заговорил с каменной статуей убитого и даже дерзнул пригласить ее на ужин. Но смертному - смертное. Статуя пришла и, взяв за руку потрясенного сеньора Хуана, вместе с ним провалилась в те глубины, вернуться откуда смертному не дано... Тут есть повторы, я вычеркну.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ну-ка дай.
МИХО. Надо еще править.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ничего не надо. Подпишись вот здесь: Михо из Сан-Стефано, поэт.
МИХО (вдруг оробев). Поэт? Но я еще не имею права.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Пиши - поэт!
Михо нерешительно пишет.
Вот так. Парень, у тебя просто талант. Превосходное донесение, я бы так не смог! (Хозяину.) Ну-ка, приятель, положи эту бумагу на лавку в прихожей - и назад.
Хозяин берет бумагу и выходит.
(Михо.) Теперь ты поэт, запомни это. Так и станут читать на всех площадях. Именно поэт, потому что поэтам верят. Так что гляди выше, парень, - скоро станешь знаменитым. Теперь у тебя просто другого выхода нет.
Хозяин возвращается. Слышен удаляющийся стук копыт.
Сеньор Хуан у себя?
ХОЗЯИН. Спит, сеньор.
ИСПОЛНИТЕЛЬ (просто, даже душевно). Возьмите шпаги, друзья.
Карлос, Хозяин и Михо несколько секунд колеблются. Но шпаги, хоть и неуверенно, обнажаются. Со вздохами, нехотя все трое оборачиваются - и застывают: перед ними стоит Кончита. Пауза.
КОНЧИТА. Неужели вы способны на предательство? И ночи не прошло, как вы клялись ему в уважении и любви!
КАРЛОС. Но ведь как раз потому, что мы любим Хуана... (Растерянно замолкает.)
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Тихо, девушка. Ночь прошла. Ну-ка пропусти.
КОНЧИТА. По моей крови! (Выхватывает подаренный Эльвирой кинжал.)
МИХО. Кончита, нам все объяснили...
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ну-ка, парень... Видишь ли... девушка... (Неожиданное, профессионально отработанное движение - и Кончита, обезоруженная, с кляпом во рту, бьется у него в руках; еще несколько секунд, и девушка прикручена к каминной решетке. Поправляя одежду.) Потом поймет сама. (Сдвигает ширму, заслоняя камин и связанную Кончиту.)
Со скрипом открывается дверь из комнаты Хуана, и Хуан, в рубашке, без шпаги, потягиваясь, входит в зал. Карлос, Хозяин и Михо растерянно расступаются.
ХУАН. Давно я так не пил. И давно так не высыпался. Чего вы тут шумели?
Все молчат.
Вы что, не ложились?
ЭЛЬВИРА. Я бы предпочла не вставать.
Исполнитель бытовым, почти домашним жестом как бы приглашает мужчин сдвинуться за спиной Хуана.
ХУАН (оборачивается). Что за забава?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Сеньор Хуан, это не насилие. Вчера весь день вы искали смерти. Сеньоры сожалеют, что не сумели вас понять.
Пауза.
ХУАН (все поняв). Где Кончита?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. С ней не сделают ничего плохого.
ХУАН (резко садясь в кресло и закидывая ногу на ногу). Дурак. Нормальный седой дурак. Только трактирные служанки видят жизнь без иллюзий! (Исполнителю.) А ты проворный малый.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Я не хотел, видит бог, не хотел. Но выбор больно маленький: или покаяние, или... А я тоже испанец. Все что угодно - только не видеть великого сеньора Хуана на коленях.
ХУАН. Ну и кто же из вас подрядился на эту работу? Или все трое?
Карлос, Хозяин и Михо молчат.
(Вскакивает, идет на них.) Ну так что же вы? За дело! Ну?! Ну, я сказал!
Хуан, безоружный, идет на троих вооруженных, и они отступают.
МИХО. Хватит! Я поэт! (Швыряет шпагу на пол и выбегает.)
КАРЛОС. Возьми шпагу, Хуан!.. Ну кто-нибудь, дайте ему шпагу!
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Ни к чему, сеньор.
КАРЛОС. К черту! Я офицер, а не мясник! (Выбегает.)
ХОЗЯИН. Сеньоры, простите, я больше так не могу! Я ничего не понимаю! У меня семеро детей! (Выбегает.)
ХУАН. Плохо работаешь, малый.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Обижаете, сеньор. (Негромко хлопает в ладоши.)
И разом, непонятно откуда, словно из стен, возникают три серых фигуры в масках. Может, они и не в сером, может, в черном или коричневом, но все равно в облике их, в подчеркнутой безликости есть нечто серое. При этом ребята крепкие. А по тому, как согласованно перекрыли они все выходы из зала, сразу видно - в своем ремесле мастера.
Я, сеньор, профессионал, в чужие дела не лезу, а свое знаю. И депеша о вашей кончине, между прочим, уже ушла в Мадрид. И конь у гонца - нам на таких не ездить. Вас уже нет, сеньор Хуан, каменный идол утащил вас в ад.
Наклонившись, Хуан хватает шпагу, брошенную Михо. На серых это впечатления не производит. Слаженно и без суеты с разных сторон они приближаются к Хуану, на ходу словно бы разминая затекшие мускулы.
ЭЛЬВИРА. Хуан, сзади!
Хуан отпрыгивает, и тут серые бросаются на него. Стук шпаг, мелькание, уверенный, жесткий напор, - не слишком утруждаясь, серые быстро теснят Хуана. Он отступает за сцену, серые - за ним.
Не задуши девчонку.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Не тревожьтесь, сеньора, я не новичок. (Тем не менее отодвигает ширму и вынимает тряпку изо рта у Кончиты.)
Кончита не может отдышаться.
ЭЛЬВИРА. И вообще отвязал бы ее. Ну зачем тебе эта дурочка? Такому молодцу, как ты? Такому представительному мужчине? (Приговаривая, подходит к Исполнителю и вдруг бросается на него, норовя вцепиться в горло. Порыв этот успеха не имеет - через несколько секунд и она привязана к каминной решетке рядом с Кончитой.)
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Нет, сеньора, лучше иметь дело с простыми - у них ногти короче.
ЭЛЬВИРА. Мерзавец! Мне режет плечо.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Спокойно, сеньора. Сейчас вернутся ребята - и идите себе на все четыре стороны.
На сцене вновь появляется Хуан - он с трудом отбивается от серых. Им удается притиснуть его к стене. Но тут Кончита (она у них за спиной) издает крик ужаса и гнева. Серые вздрагивают и от неожиданности оборачиваются. Этих секунд хватает Хуану на три удара. Один из серых роняет шпагу, второй начинает припадать на ногу, у третьего повисает рука. Теперь положение меняется - серые с трудом отбиваются от Хуана, спотыкаясь, теряя оружие. Он их не щадит - ни безоружных, ни лежачих, пинает, почти топчет ногами. Избитые и обессиленные, они валяются в углах зала.
ХУАН (Исполнителю). Твоя очередь.
ИСПОЛНИТЕЛЬ (приставив нож к груди Кончиты). Нет, сеньор, только после дамы.
ХУАН. Я сразу понял, что ты убийца. Но не знал, что еще и подлец.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Не знали? Почему же, сеньор Хуан? Я ведь сразу сказал - из простых. Вы из благородных, я из простых, у вас наследство, у меня служба, вы - над, я - под. Подлец! Вам имения на тысячу любовниц хватило, а мне одну жену дай бог содержать. У вас дети не считаны, а у меня один, да и тот хворый. Вы - над, я - под. Подлая служба, сеньор, подлая и грязная. Только ведь чистой-то мне никто не предлагал!
ХУАН (не сразу). Отпусти женщин и уходи.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Развлекаетесь, сеньор? Куда же это я пойду? Я ведь, между прочим, приказа не исполнил. Нет, сеньор Хуан, мне идти некуда. Я не исполнил над вами - значит, исполнят надо мной. Моя жизнь так и так кончена. (Заметив движение Хуана, предостерегающе.) Спокойно, сеньор, я ведь не шутник!
ХУАН. Отпусти женщин.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Нет, сеньор, они умрут со мной.
ХУАН. Какой тебе в этом прок?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Очень большой, сеньор. Умру один - семейство пойдет побираться. А если не один, им дадут пенсию. У нас строго, но тоже люди: оформят как подвиг, - погиб, сражаясь.
КОНЧИТА. Хуан, убей его и беги. Пусть поищут тебя в наших горах!
ЭЛЬВИРА. Хуан? Беги?.. Ты все-таки успела?
КОНЧИТА. Да, сеньора, успела. Вы женщина, и я женщина.
ЭЛЬВИРА. Ну что ж, поздравляю, коллега. Желаю тебе остаться в живых. (Исполнителю.) Отпусти девчонку. Для последнего подвига хватит тебе и одной бабы.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Нет, сеньора. Я против вас обеих ничего не имею, но за двоих пенсия будет двойная.
ХУАН. Что ты собираешься делать?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Заколю их и буду драться с вами. Ну, а уж там - как повезет.
ХУАН. Не лучше ли сперва со мной? Тогда, может, убивать их не будет нужды?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Нет, сеньор. Рисковать сыном я не буду. Сам прожил - под, но уж он-то будет - над!
ХУАН. Сколько тебе дали бы за меня?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Сеньор Хуан, вас в Испании ценят.
КОНЧИТА. Только не это! Хуан, только не это!
ЭЛЬВИРА. Не кричи, бесполезно. Это мужские дела. Жить для нас никто из них не станет, но умереть за нас - тут их не остановишь...
Тем временем Хуан подходит поочередно к каждому из серых и грубо, пинками и рывками поднимает их с пола. Они встают, держась за раненые места, теряя маски, корчась и морщась от боли. И вдруг становится видно, что они тоже люди - какие не есть, а люди.
ХУАН (ломая шпагу через колено, Исполнителю). Ну ты, слуга всех господ! Пошли, где там твой ад?
Конец.
