Юлий Ким - Светло, синё, разнообразно… (сборник)
КЛЕРОН. И это в эпоху просвещения! Такая примитивная кухня?
ГЕРЦОГ. Зато у нас хорошо с философией.
Дома во дворцеБАРОНЫ и ГЕРЦОГИНЯ. Во время этого и следующего разговоров время от времени поодаль показывается БАБЕТТА, подслушивая и подглядывая.
ЭМИЛИЯ. Муж всегда говорил: необходимы перемены и перемены. Я очень рада. Но, генерал, чем же вы теперь будете командовать?
ЛЕНАУ. Земледелием, ваша светлость.
РАТЕНАУ. А зачем нам, маленькому Гроссбаху, вооруженные силы? Рядом Мекленбург, он всегда нас защитит, а наш крестьянин должен пахать, а не воевать. Это вообще гораздо выгоднее экономически.
ЛЕНАУ. Я согласен.
ЭМИЛИЯ. И еще я очень рада, что у нас будет Академия. Муж всегда говорил: в эпоху Просвещения просвещение необходимо.
ЛЕНАУ. Это логично.
РАТЕНАУ. Мало того! Академия – только первый шаг. Далее пойдут бесплатные школы и лечебницы для бедных, недорогие общественные таверны и дешевые жилища. Конечно, это ляжет тяжелым бременем на сословия имущие, но согласитесь, сколько же можно купаться в роскоши, когда другие купаются черт-те в чем! Хочешь общего процветания – обеспечь народ, понимаешь… Хочешь благосостояния – дай, понимаешь, благополучие!
ЭМИЛИЯ. Особенно мне нравится, что теперь законы одинаковы для всех. Муж всегда говорил: закон должен быть выше короны! Сколько украл, столько и получай, кто бы ты ни был. Это многих заставит задуматься.
РАТЕНАУ. Особенно нас, министров. Честно говоря, мы с бароном до сих пор жили по старинке, то есть совершенно забыв общественную пользу ради личной. Но теперь, спасибо, вспомнили и долго не забудем. Верно, барон?
ЛЕНАУ. А что зря говорить? Будем доказывать на деле.
ЭМИЛИЯ. И чем я особенно горжусь, все эти мысли пришли в голову женщине!
РАТЕНАУ. Все эти мысли, герцогиня, давно носятся в воздухе. Промолчала бы она вчера – сказали бы мы сегодня. Или вы. И, смею думать, сказали бы не хуже.
ЭМИЛИЯ. Где уж мне, мекленбургской провинциалке…
ЛЕНАУ. Наша герцогиня чересчур скромна.
РАТЕНАУ. И в каких-то случаях это недостаток, Ленау.
ЛЕНАУ. Да, по-моему, во всех.
РАТЕНАУ. Интересно, где они теперь?
ЛЕНАУ. В Гроссбрюнне.
РАТЕНАУ. О-о! Там нынче ярмарка.
ЛЕНАУ. Да… Веселятся.
ГроссбрюннМузыка, танцы, веселье. КЛЕРОН и ГЕРЦОГ вместе с горожанами пляшут и поют.
– Здравствуйте, барышни, добрый вам день!
– Добрый день, господа кавалеры.
– Позвольте, барышни, рядом пройтись?
– Так и быть, господа кавалеры.
– Ах, ваши губки, как вишни, блестят!
– Ах, ну что вы, ну что вы, оставьте!
– Ах, эти вишни так хочется съесть!
– Только вы их сначала достаньте!
Танец-игра с поцелуями.
КЛЕРОН (танцуя с Герцогом). Милый, у вас прекрасная страна!
ГЕРЦОГ. Обыкновенные колбасники.
КЛЕРОН. Но это неправда!
ГЕРЦОГ. Примитивная кухня!
КЛЕРОН. А вот это правда!
ГЕРЦОГ. Великие идеалисты!
КЛЕРОН. Правда, правда!
ГЕРЦОГ. Неудачливые политики!
КЛЕРОН. Правда!
ГЕРЦОГ. Я люблю тебя!
КЛЕРОН. Правда! Правда! Правда?
Дома во дворцеЭМИЛИЯ. Француженка, красотка, умница, первый министр… Нет, если раньше я чувствовала себя хотя бы лишней, то теперь я просто никто.
Пауза.
БАРОНЫ сидят с непроницаемыми лицами.
Я возвращаюсь в Мекленбург.
Пауза.
Немедленно.
Пауза.
Конечно, мое провинциальное воспитание…
РАТЕНАУ. У вас отличное воспитание.
ЭМИЛИЯ. Мои манеры…
РАТЕНАУ. У вас отличные манеры.
ЭМИЛИЯ. Нет, я знаю, мне не хватает…
ЛЕНАУ. У вас хватает. Всего. Я бы на вашем месте…
ЭМИЛИЯ. Что?
ЛЕНАУ. Все.
РАТЕНАУ. Как хотите, а я не понимаю. Прекратили турецких поваров, хорошо, правильно, согласен: да, дорого, да, нелепо. Но тогда будем последовательны, господа, будем последовательны! Если не турецкие повара, то почему французские актрисы? Я отдаю должное, я преклоняюсь – но почему? Где принцип? Провозглашаем одно – предпочитаем другое? Да если хотите, наши женщины…
ЛЕНАУ. Наши не хуже.
РАТЕНАУ. Наши гораздо лучше! Ну в чем мы еще отстаем от Франции? Это же сущие пустяки: прическа, походка… косметика, гардероб… жестикуляция, дикция, голос… лексика, что еще? Все. Есть, вероятно, еще нюансы, но в них Ленау смыслит больше моего.
ЭМИЛИЯ. Не-на-вижу!.. «Эмилия, мне нечего больше добавить… Эмилия, я не люблю этого тона… Эмилия, займитесь же чем-нибудь, бога ради…» Спасибо, Ратенау, вы правы, и я вам этого не забуду. Что же, в самом деле? Эпоха перемен – она касается всех! В том числе и причесок, и походок. Прекрасно! Вот я и займусь чем-нибудь Бога ради. (К Ратенау.) Вы поставите мне лексику, а вы… (к Ленау)…всё остальное. В том числе и нюансы. С них и начнем. Немедленно.
Выходит.
ЛЕНАУ. Слово герцогини – приказ. А я солдат.
Идет следом.
РАТЕНАУ (один, на мотив «Без женщин жить нельзя»). Ла-ла-ла. Хороший мотивчик, когда-нибудь пригодится. А эти сейчас в Гроссенштейне.
Ночь.ГЕРЦОГ и КЛЕРОН.
– Милый, милый, я не знаю, день промчался или век…
– На моем календаре час полночный на дворе…
– На дворе полночный час – а откуда этот снег?
– Это лунная метель всю осыпала постель…
– Эта лунная метель… а какой сегодня день?
Это сколько же промчалось?.. Ничего не говори…
Ничего не говори… Только знаешь что скажи:
Прикажи, чтобы ночь не кончалась…
ЭМИЛИЯ и ЛЕНАУ.
– А что? Уютный будуар. А вам не нравится, барон?
– Ну что вы, мадам.
– А вот пощупайте батист: как первый снег, и свеж и чист!
– Прекрасно, мадам.
– А мне по временам вот так и этот снег, и этот лак, и чистота! Все хочется смять и выкинуть вон… не смейтесь, барон!
– Ну что вы, мадам!
– Идите сюда!
РАТЕНАУ (один).
Гуляет ночь, гуляет! Ходуном!
Куда ни плюнь – Гоморра и Содом!
То смех, то вздох… пирует Сатана!
Слышнее грома эта тишина!
И в скважину смотреть не надо мне:
Все вижу я в полночной этой тьме!
Тут не уснешь… Луна, как медный таз,
Горит, хохочет, нагло лезет в глаз!
Куда приткну я голову мою?
Петух! Петух! Поторопи зарю!
Идет по дворцу, видит БАБЕТТУ.
БАБЕТТА
День прошел и сгинул прочь,
Сгинул прочь.
Наступила ночь-полночь,
Ночь-полночь.
В эту пору хоть зима,
Хоть весна —
Бедной деве не до сна,
Не до сна.
Бедная Мари! Бедная Мари!
Где твой Жако?
Сколько ни вздыхай, сколько ни смотри
Он далеко.
Мой сосед, плешивый Жан,
Жирный кот,
Он, конечно, и болван,
И урод.
Но с теченьем долгих дней,
Скучных дней,
Он все кажется умней
И милей!
Бедная Мари, бедная Мари,
Где твой Жако?..
Ратенау подходит к ней.
РАТЕНАУ. Не спится тебе…
БАБЕТТА. Не мне одной…
РАТЕНАУ. Это верно, не одной. Хочешь скажу, о чем думаешь?
БАБЕТТА. Это я и сама знаю.
РАТЕНАУ. Действительно. Тогда скажу.
БАБЕТТА. А и скажете – ошибетесь.
РАТЕНАУ. Ни в коем случае. Ты думаешь: вот пришел главный жулик, с ним держи ухо востро.
БАБЕТТА. Ну почему же главный…
РАТЕНАУ. Ага! Но все-таки жулик…
БАБЕТТА. Ну почему же…
РАТЕНАУ. Жулик, Бабетта, жулик. Был. Но – сплыл. Хватка у твоей хозяйки… Вот бы из кого великий жулик получился! Великий!
БАБЕТТА. А получилась великая актриса. Тоже ничего.
РАТЕНАУ. Ну что ж… Можно, наверно, и так деньгу гнать. И приличную деньгу, а?
БАБЕТТА. «Деньгу»… У вас, я вижу, одно на уме.
РАТЕНАУ. Привычка, Бабетта, привычка – страшная вещь! Вот думал, накоплю сто тыщ, заживу. Накопил. Триста. А счастья нет.
БАБЕТТА. Значит, еще надо, тогда, может, будет.
РАТЕНАУ. Знаю, знаю… не в них счастье, не в них, проклятых. Ну а без них – вообще ничего. Вот спроси: кто я такой? Каждый скажет: это барон фон Ратенау. А ведь и барон, и фон, и даже Ратенау – все куплено, Бабетта. А настоящее мое имя – забыто. Как и вся моя прошлая жизнь. Прочно забыл. Не было.
БАБЕТТА. Видать, плохо жилось.
РАТЕНАУ. Хуже некуда.
БАБЕТТА. Ладно уж, «некуда». Вы-то небось тарелки по кабакам не мыли.
РАТЕНАУ. Мыть – не мыл. А вылизывал – дочиста. А теперь-то вон мои тарелки лижут. А счастья нет.
БАБЕТТА. Жениться вам надо.
РАТЕНАУ. Уже. И давно уже.
БАБЕТТА. А счастья нет.
РАТЕНАУ. Ладно-ладно. Одной-то небось тоже не сладко.
БАБЕТТА. Ничего. Зато есть что вспомнить.
РАТЕНАУ. Ну, «вспомнить…» А еще поискать?
БАБЕТТА. Да что-то никто не попадается.
