Владимир Голышев - Лыжнег
Владимир Голышев - Лыжнег краткое содержание
Владимир Голышев
ЛЫЖНЕГ
Трагедия в трёх актах с эпилогом
Нет возможности в наше время все скрыть, в какой-то момент все всплывает, к счастью, какие-то документы вдруг начинают в интернете появляться, и вдруг общество понимает, что то, что где-то в каком-то месте происходило, имеет под собой совершенно прагматические и прозаические причины…
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Кишинёв, 11 октября 2011 годаДействующие лица:
Незнакомец – Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний
Тропарёв (он же «Кирилл») – человек
Кирилл (он же «Пришелец») - патриарх Московский и всея Руси, лыжник
Илларион – композитор
Смирнов – правоохранительный орган
Генерал – госслужащий
Ведущая – журналист радиостанции «Эхо Москвы»
Чаплин – не Чарли
Охранник – не Лонгин
Валерий – человек не на своём месте
Активист – Кирилл Фролов
Кураев – протодиакон
Сисадмин - иудей
Клюге – доктор
Медведева – женщина
Медведев,
Путин – государственные деятели
Завгородний – кум
Пилипенко – зам
Авторитет,
Зек №1,
Зек№2 – заключенные ИТК №***
А также: раввин Берл Лазар, муфтий Равиль Гайнутдин, заключенные ИТК №***, патриаршие иподьяконы, сотрудники ФСО и др.
Примечание: Прооперированный Тропарёв («Кирилл») – точная копия патриарха. Обе роли играет один актёр. «Пришелец» – тот же актёр, но без патриаршего грима.
Акт первый
Сцена первая
Кабинет патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
Протоиерей Всеволод Чаплин и митрополит Илларион сидят за длинным столом. Входит предстоятель в повседневной рясе и бархатной скуфье. Оба посетителя встают. Патриарх крестится на образа в углу, читает про себя молитву, смежает веки и медленно склоняет голову. Илларион и Чаплин следуют его примеру. Все трое садятся. Патриарх надевает очки и погружается в изучение принесенных посетителями отчетов.
Кирилл (не отрывая глаз от бумаги): Неважно выглядишь, отец Всеволод.
Чаплин (неохотно): Ночной эфир на НТВ…
Кирилл (недослушав): Пустырник пей.
Илларион (Чаплину, вкрадчиво): Можно еще холодной водой обливаться. Главное: с утра не переедать. Фруктовое пюре. Мюсли. Зеленый чай.
Патриарх кладет на стол бумаги, снимает очки и задумчиво смотрит в окно.
Кирилл: «Духовник труппы», говоришь?.. Ну, что ж. Здраво… Театральное искусство переживает не лучшие времена. Это факт… И никто ведь не задумывается о причине кризиса! (заводится) Может ли Святая Церковь в этот момент стоять в стороне? Пассивно, так сказать, наблюдать. Зная, что без божьего благословения, без отеческой заботы, без ласки, без молитвы…
Кирилл резко поворачивается к Чаплину.
Впиши: чтоб в каждом театре комнату выделили – под домовую церковь. Нормальное помещение, просторное. Не гримёрку какую-нибудь… Будем на Минкульт выходить… (в сердцах) Дожили! Актёру перед премьерой помолиться негде! С батюшкой посоветоваться. Реквизит освятить…
Илларион (вставляет): Музыкальное направление особенно остро нуждается. Опера. Балет.
Кирилл: Несомненно!
Решительно отбрасывает от себя очки.
Бедра бесстыдно обнажены, гениталии соблазнительно обтянуты. Мыслимо ли – без помощи божьей уклониться от греха в самом его средоточии, так сказать, в эпицентре?!
Илларион и Чаплин хмурятся и важно кивают. Патриарх резко меняет тему.
(Иллариону, сухо) С папой что?
Илларион неопределенно пожимает плечами.
Илларион: Какой аспект стамбульского визита понтифика интересует Ваше Святейшество?
Кирилл (кивая на отчет на столе): Тут у тебя всё толково изложено… Но дьявол, как ты знаешь, кроется в мелочах. А потому мелочей в нашем деле не бывает. Не должно быть!
Илларион (озадачено): Нууу… ммм… С турецкой кухней были определенные сложности. У делегации расстройство желудка. Рвота. Понос…
Патриарх, спрятав довольную улыбку в бороде, откидывается на спинку кресла.
Кирилл: А сам понтифик?
Илларион: Стол диетический. Повар-итальянец. И продукты…
Кирилл (нетерпеливо): Понятно. Еще что?
Илларион: Меры безопасности. Специальный бронированный автомобиль для перемещений по стране. И точно такой же «двойник» направляли по ложным маршрутам…
Патриарх резко подаётся вперед и бросает на Иллариона суровый взгляд.
Кирилл: Почему я узнаю об этом только сейчас?!
Илларион: Нууу… Это, в общем-то, стандартная мера. В недружественной стране… (перечисляет) Исламисты… «Аль-Каида»… В предшественника турок стрелял…
Кирилл (с упрёком): Дааа… Рано вы расслабились, друзья мои. Можно подумать годы безбожного атеизма даром прошли? (воздев перст, цитирует) «Блюдите, братие! ибо опасно ходите»… (другим тоном) «Двойник» – это как?
Илларион не успевает ответить – его «подрезает» возбужденный Чаплин. Выглядит он, как Архимед. Только вместо «Эврика» Чаплин выкрикивает другое слово.
Чаплин: Боброк!!!
Кирилл (озадачено): В каком смысле?
Чаплин: Волынский князь. Чтобы уберечь Дмитрия Донского от вражеской пули, переоделся в его доспехи и встал под хоругвь.
Кирилл: И что?
Чаплин: Уберег.
Кирилл (возбуждённо): Ну вот! Можем же, когда захотим!.. Достойный поступок, я считаю! Сохранил для потомков святого благоверного князя… Канонизирован?
Чаплин: Насколько я помню, нет.
Кирилл (с горечью): Как мы всё-таки не ценим… не осознаём… А ведь пример святого Боброка…
Илларион (перебивает, веско): Бренко.
Кирилл (озадачено): В каком смысле?
Илларион (чётко): Волынский князь Боброк командовал Засадным полком, а под хоругвью в княжеских доспехах стоял боярин Бренко.
Чаплин (недовольно): Какая разница? Оба ж – на «бэ».
Илларион (продолжает, с нажимом): …И «двойник» у турков – это автомобиль, а не человек. Стандартная мера. ФСО обеспечит. Сделают не хуже, чем у понтифика.
Пауза.
Кирилл хмурится. На Иллариона старается не смотреть. Возразить ему нечего. Но соглашаться патриарх не торопится. Он нервно жует губами. Потом медленно поднимает глаза на своих собеседников.
Кирилл (сдержано): Думаю, канонизировать надо обоих… Но Бог с ним с автомобилем! Тревожит меня другое. Это, ставшее уже привычным, «не хуже». (заводится) Что значит «не хуже»?! Не наш ли святой долг быть всегда и во всём лучше?!! И римско-католической церкви, и англикан, и лютеран, и методистов, и квакеров…
Чаплин (вставляет): Действительно.
Кирилл (заканчивает, нравоучительно): …Не ищите лёгких путей, друзья мои. Широка дорога, ведущая в ад. Простота – хуже воровства.
Занавес.
Сцена вторая
Кабинет одного из заместителей главы федеральной службы исправления наказаний. На кожаном диване в углу высится монументальный торс протоиерея Димитрия Смирнова – руководителя Отдела по взаимодействию с правоохранительными органами РПЦ МП. Перед ним красиво сервированный чайный столик. В руках чашка чая и пряник. Рядом – генерал в мундире. Он сидит на кончике кресла и благоговейно внимает протоиерею. Видно, что собеседники рады встрече. Родственные души…
Генерал: …Как Вы сказали, отец Димитрий? «Логин»?
Смирнов (поправляет): …ЛоНгин. Сотник… (другим тоном) Хорош пряничек! Бывает: сухие – не угрызёшь. А этот – прям тает. Ммм! (откусывает, продолжает с полным ртом)… Военнослужащий. Конвоировал заключенных. «Вертухай», – как бы сказали нынешние, с позволения сказать, человеколюбцы на содержании у иностранных спецслужб.
Генерал (соглашается, со вздохом): Эти скажут.
