Вацлав Гавел - Протест
Обзор книги Вацлав Гавел - Протест
Вацлав Гавел
Протест
Действующие лица
Станек.
Ванек.
Место действия: кабинет СтанекаНа сцене кабинет Станека. Слева массивный письменный стол, на нем — пишущая машинка, телефон, очки и множество книг и бумаг. За столом — большое окно, выходящее в сад. Справа два удобных кресла — с журнальным столиком между ними. Вдоль всей задней стены — книжные стеллажи, в которые встроен бар. На одной из полок — магнитофон. В правом заднем углу — дверь. На правой стене висит большая сюрреалистическая картина. Когда открывается занавес, на сцене Станек и Ванек. Стоя у письменного стола, Станек с волнением смотрит на Ванека, который в одних носках и с портфелем мнется у дверей и нерешительно поглядывает на Станека. Короткая, напряженная пауза. Потом Станек взволнованно подходит к Ванеку, берет его за плечи, радостно трясет.
Станек. Дружище! Ванек!
Ванек растерянно улыбается. Станек выпускает его из объятий, он уже несколько успокоился.
Вы долго искали?
Ванек. Да нет.
Станек. Я забыл сказать, что вы легко найдете меня по этим цветущим магнолиям... Красота, не правда ли?
Ванек. Да.
Станек. Я всего лишь три года занимаюсь садом, но цветов теперь на них уже в два раза больше, чем у прежнего хозяина. У вас на даче есть магнолии?
Ванек. Нет.
Станек. Очень рекомендую! Я достану для вас отличные саженцы, приеду к вам и посажу! (Подходит к бару и открывает его.) Коньяк?
Ванек. Да нет, не надо.
Станек. Ну, хотя бы символически.
Станек разливает коньяк, одну рюмку подает Ванеку, другую берет себе и поднимает ее, словно намереваясь произнести тост.
За встречу!
Ванек. Ваше здоровье!
Оба пьют. Ванека слегка передергивает.
Станек. Я боялся, что вы не придете.
Ванек. Почему?
Станек. Знаете, все как-то странно смешалось... (Показывает на кресла.) Пожалуйста, садитесь... (Ванек садится в кресло и кладет портфель себе на колени.) А вы за эти годы почти совсем не изменились.
Ванек. Вы — тоже.
Станек. Я? Да что вы! Как-никак пятьдесят. Волосы седеют, здоровье подводит... Я уже не тот, что раньше. Да и все кругом, знаете ли, как-то не способствует хорошему самочувствию. Когда же мы виделись последний раз?
Ванек. Не знаю...
Станек. Может быть, на вашей последней премьере?
Ванек. Возможно.
Станек. Ах, теперь это кажется невероятным... Мы тогда немного повздорили.
Ванек. В самом деле?
Станек. Вы упрекали меня в прекраснодушии и в излишнем оптимизме. Сколько же раз потом я убеждался, что вы были правы! Тогда я, конечно, еще верил, что удастся сохранить хоть что-то от идеалов моей юности, и вы казались мне неисправимым пессимистом.
Ванек. Я совсем не пессимист.
Станек. Вот видите, как все переменилось.
Короткая пауза.
Вы один?
Ванек. Как то есть — один?
Станек. Ну, я хотел сказать, за вами никто не...
Ванек. ...следит?
Станек. Впрочем, для меня это не столь уж важно. Ведь я же сам вам позвонил...
Ванек. Я ничего не заметил.
Станек. Кстати, если вы когда-нибудь захотите отделаться от них, знаете, где это лучше всего сделать...
Ванек. Где?
Станек. В универмаге, смешаться там с толпой, а когда они потеряют вас из виду, проскользнуть в уборную и просидеть там, ну, скажем, часа два. Они наверняка решат, что вы вышли через другой выход, и отправятся восвояси. Нарочно как-нибудь проведите с ними этот эксперимент.
Станек снова подходит к бару, достает оттуда тарелочку с соленым печеньем и придвигает ее к Ванеку.
Ванек. У вас здесь, наверно, спокойно.
Станек. Поэтому-то мы сюда и переехали. Около вокзала просто невозможно было писать. Мы обменялись три года назад. Но больше всего, конечно, меня радует этот сад... Я потом вам его покажу и немножко похвастаюсь.
Ванек. Вы сами в нем работаете?
Станек. Признаюсь вам, сейчас это самая большая моя страсть. Я копаюсь там почти каждый день. Сегодня, например, прививал абрикосы. Я разработал свою методику внесения искусственных и естественных удобрений и свой способ прививок. Вы не поверите, какие это дает результаты. Я потом выберу для вас какие-нибудь черенки...
Станек направляется к письменному столу, вынимает из ящика пачку иностранных сигарет, спички и пепельницу и все это кладет на столик перед Ванеком.
Фердинанд, пожалуйста. Курите.
Ванек. Благодарю.
Ванек берет сигарету и закуривает. Станек усаживается в кресло напротив, оба пьют.
Станек. Ну рассказывайте, как живете.
Ванек. Спасибо. Ничего.
Станек. Оставляют вас хоть иногда в покое?
Ванек. Когда как.
Короткая пауза.
Станек. А как там?..
Ванек. Где?
Станек. Может ли человек, такой человек, как я или вы, это выдержать?
Ванек. Вы имеете в виду тюрьму? А что еще ему остается?
Станек. Насколько я помню, у вас, кажется, был геморрой... Наверно, это ужасно, при тамошней гигиене...
Ванек. Мне давали свечи.
Станек. Вам бы следовало сделать операцию. У меня есть друг. Это наш лучший специалист по геморрою, он просто чудеса творит, я с ним обо всем договорюсь.
Ванек. Благодарю.
Короткая пауза.
Станек. Знаете, то время порой кажется мне каким-то чудным сном... сколько было интересных премьер... вернисажей... докладов... встреч... бесконечные споры об искусстве... А сколько энергии... надежд... планов... затей... идей!.. А винные погребки... и в каждом полно друзей... Лихие попойки, сумасбродства... А девчонки, такие веселые... сколько их вокруг нас вертелось... И сколько при этом мы еще успевали сделать!.. Да, такое уже никогда не вернется! (Он вдруг замечает, что Ванек сидит в одних носках.) Ради бога, зачем вы разулись?
Ванек. Гм...
Станек. Напрасно, совершенно напрасно...
Ванек. Да ничего...
Пауза. Оба пьют.
Станек. Они вас били?
Ванек. Нет.
Станек. А вообще-то — там бьют?
Ванек. Иногда. Но политических сейчас не бьют.
Станек. Я много о вас думал.
Ванек. Благодарю.
Короткая пауза.
Станек. Но все равно. Такого мы тогда не предполагали.
Ванек. Чего?
Станек. Чем все это кончится. Вы и то, наверное, не ожидали...
Ванек. Гм...
Станек. Это же гнусно! Понимаете, гнусно! Народом правят подонки... А народ? Неужели это тот же народ, который еще несколько лет назад так прекрасно проявил себя. А сейчас? Кругом одни сгорбленные спины! И всюду эгоизм, коррупция, страх. Что из нас, дорогой мой, сделали? Неужели это все еще мы?
Ванек. Я вижу все не в столь черном свете...
Станек. Не сердитесь, Фердинанд, но вы живете в нормальной среде, вы окружены теми людьми, кто может всему этому противостоять. Вы черпаете друг у друга силу и надежду... Но если б вы только знали, как вынужден жить я. Скажите спасибо, что вы не имеете с этим ничего общего. Меня от всего этого просто выворачивает.
Ванек. Вы имеете в виду телевидение?
Станек. И телевидение, и кино, и все прочее!
Ванек. По телевидению показывали недавно что-то ваше?
Станек. Вы и представить не можете, что это была за пытка! Больше года не пускали... несколько раз переделывали... изменили и начало, и конец... За что они только не цепляются! Всего боятся! Это что-то невообразимое! Стерилизация и интриги, интриги и стерилизация, сколько раз я уже себе говорил: а не лучше ли на все это плюнуть?.. Забиться в какую-нибудь щель и выращивать абрикосы...
Ванек. Понимаю.
Станек. Только вот человек снова и снова задает себе вопрос: а имеешь ли ты право на такое бегство? А что, если и то малое, что ты сегодня еще в силах сделать, может кому-то что-то дать, прибавить немножко энергии, приподнять, возвысить... (Встает.) Пойду принесу вам какие-нибудь тапочки...
Ванек. Не беспокойтесь... не надо...
Станек. На самом деле не надо?
Ванек. На самом деле не надо.
Станек снова садится. Пауза. Оба пьют.
