Иннокентий Анненский - Фамира-Кифарэд
Обзор книги Иннокентий Анненский - Фамира-Кифарэд
Иннокентий Анненский
Фамира-Кифарэд
Dis manibusque sacrum[1]
ЛИЦА
Нимфа.
Старая рабыня.
Хор менад.
Фамира-кифарэд.
Папа-Силен.
Два сатира — один с голубой, другой с розовой ленточкой в волосах.
Вакхический женский хор непосвященных.
Хор сатиров.
Томный сатир.
Тень Филаммона.
Гермес.
Чуть брезжит рассвет. Прозрачные тени еще лежат, но местами уже зыблются. Вдали нагромождения скал — бурых, черных, красных или заросших лесом. С гор там и сям, точно сползая вниз, осели темные и белые камни, иные причудливой формы. Ближе к авансцене бедный не то дом, не то шатер. Вокруг на примятой траве убогая глиняная утварь, губки, тростниковая корзина с хлебом, кувшины, тазы. Невысокий холм, на скате которого стоит дом Фамиры, постепенно переходит в цветущую лужайку, пятнами алую и золотистую от цветов. Тихо-тихо. Пахнет тмином.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
БЛЕДНО-ХОЛОДНАЯ
Расходящийся туман освобождает Нимфу. Она темноволосая и несколько худая. Лицо с блуждающей, точно безысходной улыбкой у нее молодое и розовое, но наклонно быстро бледнеть, под влиянием как-то разом потухающих глаз. Треугольник лба между двумя гладкими начесами томительно бел. Движения нервны. На ней широкая одежда цвета морской воды. Фата прозрачно-травянистая и отдает серебром, и пояс, похожий на стебель. Ноги белы и очень малы, но следы широковаты и ступня растоптана.
Нимфа (осматривается)Так говорил Силен.
А вот и камень,
На голову быка похожий.
Дом
Из листьев — не гнездо, а дом, и царский.
Я ничего не понимаю. Хлеб?
Неужто хлеб? Так черен он. Кувшины,
И в них вода, прикрытая листами…
И как все это бедно…
Погоди…
Тут женщина живет… Глядите: шпилька
Потеряна… старухой.
Двое спят
Под этой чахлой сенью. Нет, Силен
Солгал или напутал. Я найду
Не сына здесь, а хмурого доильца
Десятка черных коз, иль зверолов
Лохматый здесь с подругою ночует…
Гей… Отзовитесь, люди, кто-нибудь!
СЦЕНА ВТОРАЯ
Нимфа и старуха.
Откуда-то из глубины дома с вымытым бельем на плече и в руках выходит старая простоволосая и ширококостая женщина в блестящих серьгах, но темно и бедно одетая. Увидев чужое лицо, она спешно складывает наземь свою ношу и затем, остановившись в дверях дома, вглядывается в Нимфу, видимо пораженная ее небывалой красотой.
СтарухаНе досмотрю. Простите, госпожа.
Из царского дворца, должно быть, гостья…
Поблизости и женщин нет таких,
Так розовы да белы расцветают
Цветы, и то в садах, да поливай
Еще их раза по три.
Нимфа улыбается и делает шаг по направлению к старухе.
Сядь, малютка,
А я тебе умою ноги…
Нимфа (останавливает ее движением)
Нет,
Я не устала, няня… и дорога
Не запылила ног. Благодарю.
Чей это дом, скажи мне. Не Фамиры?
Так, госпожа, Фамиры.
Нимфа
Где ж он сам?
Тебе Фамиру нужно? Он не любит,
Чтобы его тревожили.
Меня
Он будет рад увидеть. Да и гостья
Залетная у вас я…
Извини,
Пожалуйста, царевна иль царица,
Глаза мои так слабы.
Может быть,
Я что не так сказала: горный угол
Безлюден наш.
Да нет же, право, нет.
Но отчего ж с Фамирой ты, старуха?
Его кормила ты?
Да, эту грудь
Он обнимал, когда горело сердце
Вкусить отрадной пищи.
Ты — раба?
Я куплена была… увы! увы!
Ребенок рос без матери, не правда ль?..
Иль, может быть, меж тесаных камней
Вы спрятали ее еще недавно?
Ты хочешь знать все это?
Да, хочу…
А что ж сказать прикажешь? Во дворце
Филаммона и слыхом не слыхали
О матери Фамиры мы…
Угрюм
И строг наш царь… И золото он любит,
Но в слитках, а не в косах.
Что ж, Фамира
Единственный?
И неизвестно чей…
Филаммоном, однако ж, был он признан?
Как не признать, когда отец и сын
В одно лицо? Да и гаданье было,
Что, точно, он Филаммоном рожден.
Подкинут он — о, ужас! — а давно ли?
О, память зол!
Уж скоро двадцать лет,
Как приняла его я… И была ли
Тогда ему неделя?..
Но кому
Я говорю все это — я не знаю.
Я — нимфа и зовусь Аргиопэ…
Ты — нимфа?
О богиня, ты к Фамире?
О да… и он мне стоил много мук.
Он стоил мук? Фамира… нимфе… мук?..
На ложе — и древесном, как твое…
Немая сцена.
Нимфа закрылась фатой, старуха смотрит на нее раскрытыми глазами и что-то шепчет, но про себя.
Старуха (собравшись с духом и тихо, с раздышками)Над бедною рабыней ты глумишься,
Небесная жилица!..
Если б царь
Был точно сын богини, он не рос бы
Оставленным ребенком, и его
Так горячо любить, так безраздельно
Рабыне с кольцами в ушах Фамиру
Вы не давали б, боги.
Минута молчания.
Нимфа (с подавленным вздохом)Так хотел
Великий Зевс, отец мой… что же делать?
Но этот кров так жалок… А дворец
Филаммона?.. Или Фамира изгнан?
И где ж рабы служить ему?.. Постой…
Иль и в лесу царям не стелют ложа
Нежней твоих две белые руки?
Все, все скажу… богиня. Разошелся
Царевич наш с отцом… Ни воевать,
Ни торговать не хочет… Крови, нимфа,
Не только что людской, оленьей крови
Он вида не выносит… И на что ж
Рабы ему?.. Я хлеб пеку Фамире.
Кифаре ж сам он служит: до нее
Дотронуться и я не смей. А женщин
Ты больше здесь не сыщешь, госпожа…
Еще одно… Скажи мне… О, зачем?
Я знаю, что ты скажешь нет. Но звук,
Мне самый звук вопроса сердце тешит.
Он никогда во сне не повторял
«Аргиопэ», не звал меня, старуха?
Царь сызмалу бессонный. Сон Фамиры
Я берегу, как воду бережет
Пловец в волнах соленых ключевую,
Но никогда еще в тиши ночей
Сквозь забытье я не слыхала, нимфа,
Чтобы тебя он звал — Аргиопэ.
Куда уж нам, рабыням, спорить с вами,
Бессмертными…
Но пожалей старуху.
Я святостью колен тебя молю
И нежностью твоих душистых кос,
Ты увести отсюда хочешь разве
Мое дитя?
О нет. Скажи, что нет…
Глаза мои сквозь слезы видят ласку
В уголышках еще закрытых губ,
Но розовых уже…
Ты не невеста?
О женщина… Мы платим мукам дань,
Но лгать, как вы, не надо нам. Не лгу я,
Не соблазнять пришла я к вам, а плакать.
Жестом отпускает кормилицу; та собирает белье и уходит.
