Арчибальд Кронин - Юпитер смеётся
Веннер. Почему вас это беспокоит?
Мэри (с трудом, в мучительном замешательстве). Мне больно, когда я вижу, что человеку так плохо… и он несчастлив… Вот и все.
Веннер. Если принять во внимание, как я вел себя последние шесть недель, с тех пор как вы здесь… Поверьте, ваше участие меня удивляет.
Мэри. Я не обращала внимания на ваши слова.
Веннер. Это всепрощение проистекает от вашего христианского милосердия?
Мэри. Возможно.
Веннер (присаживается к столу, сбрасывает на пол истории болезней и начинает что-то вычислять на небольших листках бумаги). Боже! Моя голова!..
Мэри. Не хотите ли чашку кофе? (Устремляет на него взгляд, полный сочувствия. Потом решительно выходит в левую дверь.)
Из двери в глубине сцены входит Друэтт.
Друэтт. Хм… Вы все еще здесь, Веннер? Между прочим, я проходил мимо вашей палаты, вас ищет жена Фостера.
Веннер. А! (Продолжает работать.) Смотрите, как бы наш проповедник в юбке не увидел вас с этой чертовой куклой!
Друэтт. Вы так нелюбезны с этим ребенком, Веннер, — я начинаю подозревать, что вы к ней неравнодушны.
Веннер. Не будьте непроходимым глупцом! Концентрация водородных ионов установилась на постоянном уровне. О бог мой! (Бросает карандаш.) Друэтт, мои попытки добиться химической устойчивости бетразола подходят к концу. Не знаю только, хватит ли у меня сил добиться окончательного результата.
Друэтт (садится у стола). Вам надо немного передохнуть.
Веннер (устало, но с упорством). Разве вы будете втолковывать это жокею, если поставите на его лошадь?
Друэтт. Буду, если он единственный жокей в этом заезде.
Веннер (откидывается на спинку кресла, медленно закуривает сигарету и глубоко затягивается). Ох, как хорошо! Вы не знаете, как трудно не курить в лаборатории.
Друэтт. Почему же вы там не курите?
Веннер. Для синтеза моего препарата я применяю тринитротолуол — вещество вообще безвредное, но большой взрывчатой силы.
Друэтт. В самом деле?
Веннер. Как ни ограниченны ваши познания в этой области, мой старый друг, вы должны понять, что достаточно одной искры, чтобы весь дом взлетел на воздух. Боже! Как я сегодня устал! Придирки Брэгга действуют мне на нервы. Все мои расчеты повисают в воздухе. А что, если мне не удастся добиться устойчивости соединения? Что, если вся моя затея — ничто? О дьявол! Я почти теряю веру в свое дело!
Стук в дверь в глубине сцены.
Друэтт. Войдите!
В дверях показывается миссис Фостер. Это маленькая, худенькая женщина средних лет, из рабочей среды; опрятная, безусловно «порядочная». В руках она держит корзинку. Решительность — очевидное свойство ее характера. Это достаточно заметно, несмотря на то, что она как будто преисполнена благодарности.
Миссис Фостер. Здравствуйте, джентльмены!
Друэтт. Здравствуйте, миссис Фостер!
Миссис Фостер. Надеюсь, вы извините мою смелость, доктор Веннер. Я могу приходить сюда только по воскресеньям. Сестра сказала, что вы, может быть, согласитесь поговорить со мной.
Веннер. Ах, это вы, миссис Фостер? Входите. Что я могу для вас сделать?
Миссис Фостер. Вы и так много для меня сделали, сэр. Я только что виделась с Томасом…
Веннер. Удовлетворены?
Миссис Фостер. Вы не знаете, сэр, что это для меня значит. Он разговаривал со мной… совсем такой, как прежде. Спрашивал о детях. «Скоро, Марта, — говорил он, — я вернусь на кирпичный завод». Какой это будет для меня счастливый день, сэр, когда он опять начнет paботать!
Веннер (ласково). Ну конечно. Сейчас я стараюсь восстановить нервную систему вашего мужа, миссис Фостер, но вы должны понять, что нового сердца ему не вставишь.
Миссис Фостер. Не беспокойтесь за его сердце, сэр. Если бы вы знали, какие тяжести он поднимал раньше!
Веннер (качая головой). Вот поэтому-то я и беспокоюсь.
Миссис Фостер. Теперь, когда к нему вернулось сознание, силы его восстановятся.
Веннер (колеблясь). Да, но…
Миссис Фостер. Как мне радостно было его видеть! Он сидел в постели и с аппетитом уплетал кусочек солонины, который я для него поджарила.
Друэтт. Солонины! Скажите пожалуйста!..
Миссис Фостер. Кстати, чтобы не забыть… Не посетуйте, сэр. (Вынимает из корзины кастрюльку, завернутую в салфетку.) Я принесла ломтик специально для вас. Это домашнего засола — солонина нежная, как цыпленочек. Все говорят, что я мастерица ее готовить.
Веннер. Это очень любезно с вашей стороны, миссис Фостер.
Друэтт. Благодарю вас, миссис Фостер.
Миссис Фостер. Это я благодарю вас, сэр. Я поставлю сюда… (Ставит кастрюльку на буфет.) Заберу ее в следующее воскресенье… Не буду больше отнимать у вас время… Мне так хотелось попасть к вам, чтобы сказать, как я вам благодарна… Вы не оставите Тома, сэр?
Веннер. Я сделаю все, что в моих силах.
Миссис Фостер. Благодарю вас, сэр. До свидания, доктор Друэтт!
Друэтт. До свидания, до свидания, миссис Фостер!
Миссис Фостер. До свидания, сэр! (Выходит в дверь в глубине сцены.)
Веннер. Проклятие! (Говорит словно про себя.) Но как я могу сказать бедняжке, что у ее мужа стеноз коронарных сосудов и его состояние безнадежно.
Друэтт. Ах, мой милый! Надеюсь, вы не становитесь сентиментальным?
Веннер. Разве я произвожу такое впечатление?
Друэтт. А я? Было время, когда в течение четырех лет, ложась спать, я клал под подушку фотографию некоей женщины.
Веннер. Это когда вы были в плену?
Друэтт (кивает головой). Я чуть не убил моего соседа по койке — беднягу, научившего меня раскладывать пасьянс, — чуть не убил за то, что он спросил, была ли она моей любовницей.
Веннер. А разве она не была?
Друэтт. Нет. Кого-то другого. (Пауза.) Это была моя жена.
Веннер. Друэтт, вы единственный человек в этом болоте, с которым у меня — как бы это сказать — духовное родство.
Друэтт. Вы мне льстите.
Веннер. Я полагаю, что вы не станете вместо меня заполнять эти истории болезней?
Друэтт. Вы угадали.
Веннер подходит к буфету, наливает виски, пьет.
Двадцать лет тому назад, выходя из суда по бракоразводным делам, я поклялся, что это мое последнее доброе дело.
Веннер. Ну что ж, прекрасно! Значит, сегодня после обеда я займусь этим сам. Не могу же я дожидаться, пока меня выкинут из этого заведения! (Садится за столик, склоняется над бумагами, складывает их; старается собраться с мыслями; опершись головой на руку, что-то вычисляет.)
Колокольный звон резко усиливается.
Проклятые колокола! Как, черт возьми, здесь можно думать?
Колокола замолкают.
Друэтт. Они вас услышали.
Слева входит Мэри, неся в руках поднос с кофе и сандвичами. Молча ставит его на столик, у которого сидит Веннер. Он резко поднимает голову.
Мэри. Это для вас.
Веннер. Что это?
Мэри. Кофе. Выпейте.
Веннер. Вы просто ангел.
Мэри (нервно). Ладно, пейте.
Веннер (с иронией, но неуверенно). Вы опоздаете в церковь. Боженька разлюбит вас.
Мэри. Что ж, я рискну.
Веннер. Уверенная в спасении, она бросает вызов буре. Псалом девятьсот девяносто девятый.
Мэри. Вы ошиблись номером.
Веннер. Сахар положили?
Мэри. Да.
Веннер (берет чашку, пьет). Вот это хорошо! (Просто.) Почему я так по-свински веду себя с вами?
Мэри. Не могу понять.
Веннер. Вы никогда не изучали повадки каракатицы?
Мэри. Нет, не приходилось.
Веннер. Это несчастное маленькое создание испускает свою чернильную жидкость не из злобных намерений, нет, просто она отчаянно боится за свою шкуру.
Мэри. Понимаю…
Веннер. Примите это как извинение. Я перестану вас злить. Вы славная.
