Генрик Ибсен - Кукольный дом
НОРА (после короткой паузы откидывает голову назад и вызывающе смотрит на него). Нет, не он. Это я подписалась за него.
КРОГСТАД. Слушайте, фру Хельмер… вы знаете, что это опасное признание?
НОРА. Почему? Вы скоро получите свои деньги сполна.
КРОГСТАД. Могу я спросить вас, почему вы не послали бумагу вашему отцу?
НОРА. Невозможно было. Он был тяжко болен. Если просить его подписи, надо было объяснить ему, на что мне понадобились деньги. А не могла же я написать ему, когда он сам был так болен, что и муж мой на краю могилы. Немыслимо было.
КРОГСТАД. Так вам бы лучше было отказаться от поездки за границу.
НОРА. И это было невозможно. От этой поездки зависело спасение моего мужа. Не могла я отказаться от нее.
КРОГСТАД. Но вы не подумали, что таким образом обманываете меня?..
НОРА. На это мне решительно нечего было обращать внимания. Я и думать о вас не хотела. Терпеть вас не могла за все ваши бессердечные придирки, которые вы делали, хотя и знали, в какой опасности мой муж.
КРОГСТАД. Фру Хельмер, вы, очевидно, не представляете себе ясно, в чем вы, в сущности, виноваты. Но я могу сказать вам вот что: то, в чем я попался и что сгубило все мое общественное положение, было ничуть не хуже, не страшнее этого.
НОРА. Вы? Вы хотите уверить меня, будто вы могли отважиться на что-нибудь такое, чтобы спасти жизнь вашей жены?
КРОГСТАД. Законы не справляются с побуждениями.
НОРА. Так плохие, значит, это законы.
КРОГСТАД. Плохие или нет, но если я представлю эту бумагу в суд, вас осудят по законам.
НОРА. Ни за что не поверю. Чтобы дочь не имела права избавить умирающего старика-отца от тревог и огорчения? Чтобы жена не имела права спасти жизнь своему мужу? Я не знаю точно законов, но уверена, что где-нибудь в них да должно быть это разрешено. А вы, юрист, не знаете этого! Вы, верно, плохой законник, господин Крогстад!
КРОГСТАД. Пусть так. Но в делах… в таких, какие завязались у нас с вами, вы, конечно, допускаете, что я кое-что смыслю? Так вот. Делайте, что хотите. Но вот ч т о я говорю вам: если меня вышвырнут еще раз, вы составите мне компанию. (Кланяется и уходит через переднюю.)
НОРА (после минутного раздумья, закидывая голову). Э, что там! Запугать меня хотел! Не так-то я проста. (Принимается прибирать детские вещи, но скоро бросает.) Но… Нет, этого все-таки не может быть! Я же сделала это из любви.
ДЕТИ (в дверях налево). Мама, чужой дядя вышел из ворот.
НОРА. Да, да, знаю. Только никому не говорите о чужом дяде. Слышите? Даже папе!
ДЕТИ. Да, да, мама, но ты поиграешь с нами еще?
НОРА. Нет, нет, не сейчас.
ДЕТИ. Ах, мама, ты же обещала!
НОРА. Да, но мне нельзя теперь. Подите к себе, у меня столько дел. Подите, подите, мои дорогие детки! (Ласково выпроваживает их из комнаты и затворяет за ними дверь. Потом садится на диван, берется за вышиванье, но, сделав несколько стежков, останавливается.) Нет! (Бросает работу, встает, идет к дверям в переднюю и зовет.) Элене! Давай сюда елку! (Идет к столу налево и открывает ящик стола, снова останавливается.) Нет, это же прямо немыслимо!
СЛУЖАНКА (с елкой). Куда поставить, барыня?
НОРА. Туда. Посредине комнаты.
СЛУЖАНКА. Еще что-нибудь подать?
НОРА. Нет, спасибо, у меня все под рукой.
Служанка, поставив елку, уходит.
(Принимаясь украшать елку.)Сюда вот свечки, сюда цветы… Отвратительный человек… Вздор, вздор, вздор! Ничего такого не может быть! Елка будет восхитительная. Я все сделаю, как ты любишь, Торвальд… Буду петь тебе, танцевать…
Из передней входит Хельмер с кипой бумаг под мышкой.
Ах!.. Уже вернулся?
ХЕЛЬМЕР. Да. Заходил кто-нибудь?
НОРА. Заходил?.. Нет.
ХЕЛЬМЕР. Странно. Я видел, как Крогстад вышел из ворот.
НОРА. Да?.. Ах да, правда, Крогстад, он заходил сюда на минуту.
ХЕЛЬМЕР. Нора, я по твоему лицу вижу, он приходил просить, чтобы ты замолвила за него слово.
НОРА. Да.
ХЕЛЬМЕР. И вдобавок, как бы сама от себя? Скрыв от меня, что он был здесь? Не просил ли он и об этом?
НОРА. Да, Торвальд, но…
ХЕЛЬМЕР. Нора, Нора, и ты могла пойти на это? Сговариваться с таким человеком, обещать ему что-нибудь! Да еще вдобавок говорить мне неправду!
НОРА. Неправду?
ХЕЛЬМЕР. Ты разве не сказала, что никто не заходил ? (Грозя пальцем.) Чтобы этого не было больше, певунья-пташка. У певчей пташки горлышко должно быть всегда чисто, ни единого фальшивого звука! (Обнимает ее за талию.) Не так ли? Да, я так и знал. (Выпускает ее.) Ах, как у нас тепло, уютно. (Перелистывает бумаги.)
НОРА (занятая украшением елки, после короткой паузы). Торвальд!
ХЕЛЬМЕР. Что?
НОРА. Я ужасно рада, что послезавтра костюмированный вечер у Стенборгов.
ХЕЛЬМЕР. А мне ужасно любопытно, чем-то ты удивишь на этот раз.
НОРА. Ах, эта глупая затея!
ХЕЛЬМЕР. Ну?
НОРА. Я никак не могу придумать ничего подходящего. Все у меня выходит как-то глупо, бессодержательно.
ХЕЛЬМЕР. Неужели малютка Нора пришла к такому заключению?
НОРА (заходя сзади и опираясь локтями о спинку его кресла). Ты очень занят, Торвальд?
ХЕЛЬМЕР. Гм!
НОРА. Что это за бумаги?
ХЕЛЬМЕР. Банковские дела.
НОРА. Уже?
ХЕЛЬМЕР. Я добился от прежнего правления полномочий на необходимые изменения в личном составе служащих и в плане работ. На это и уйдет у меня рождественская неделя. Хочу, чтобы к Новому году все уже было налажено.
НОРА. Так вот почему этот бедняга Крогстад…
ХЕЛЬМЕР. Гм!
НОРА (по-прежнему опираясь локтями на спинку кресла, тихонько перебирает пальцами волосы мужа). Не будь ты так занят, я бы попросила тебя об одном огромном одолжении, Торвальд.
ХЕЛЬМЕР. Послушаем. О чем же?
НОРА. Ни у кого ведь нет такого вкуса, как у тебя. А мне бы так хотелось быть хорошенькой на этом костюмированном вечере. Торвальд, нельзя ли тебе заняться мной, решить, чем мне быть и как одеться?
ХЕЛЬМЕР. Ага, маленькая упрямица ищет спасителя?
НОРА. Да, Торвальд, мне не справиться без тебя.
ХЕЛЬМЕР. Ладно, ладно. Подумаем и, верно, сумеем помочь горю.
НОРА. Ах, как мило с твоей стороны! (Снова отходит к елке, пауза.)А как красиво выделяются красные цветы. Но скажи мне, то, в чем этот Крогстад провинился, – это правда очень дурно?
ХЕЛЬМЕР. Он провинился в подлоге. Ты имеешь представление о том, что это такое?
НОРА. Не из нужды ли он это сделал?
ХЕЛЬМЕР. Да, или, как многие, по легкомыслию. И я не так бессердечен, чтобы бесповоротно осудить человека за один такой поступок.
НОРА. Да, не правда ли, Торвальд?
ХЕЛЬМЕР. Иной павший может вновь подняться нравственно, если откровенно признается в своей вине и понесет наказание.
НОРА. Наказание?
ХЕЛЬМЕР. Но Крогстад не пошел этой дорогой. Он вывернулся всякими правдами и неправдами, и это погубило его нравственно.
НОРА. По-твоему, надо было…
ХЕЛЬМЕР. Ты представь себе только, как человеку с таким пятном на совести приходится лгать, изворачиваться, притворяться перед всеми, носить маску, даже перед своими близкими, даже перед женой и собственными детьми. И вот насчет детей – это всего хуже, Нора.
НОРА. Почему?
ХЕЛЬМЕР. Потому что отравленная ложью атмосфера заражает, разлагает всю домашнюю жизнь. Дети с каждым глотком воздуха воспринимают зародыши зла.
НОРА (приближаясь к нему сзади). Ты уверен в этом?
ХЕЛЬМЕР. Ах, милая, я достаточно в этом убеждался в течение своей адвокатской практики. Почти все рано сбившиеся с пути люди имели лживых матерей.
НОРА. Почему именно матерей?
ХЕЛЬМЕР. Чаще всего это берет свое начало от матери. Но и отцы, разумеется, влияют в том же духе. Это хорошо известно всякому адвокату. А этот Крогстад целые годы отравлял своих детей ложью и лицемерием, вот почему я и называю его нравственно испорченным. (Протягивая к ней руки.)Поэтому пусть моя милочка Нора обещает мне не просить за него. Дай руку, что обещаешь. Ну-ну, что это? Давай руку. Вот так. Значит, уговор. Уверяю тебя, мне просто невозможно было бы работать вместе с ним; я испытываю прямо физическое отвращение к таким людям.
НОРА (высвобождает свою руку и переходит на другую сторону елки). Как здесь жарко. А у меня столько хлопот…
ХЕЛЬМЕР (встает и собирает бумаги). Да, мне тоже надо немножко позаняться до обеда вот этим. И костюмом твоим займусь. И повесить кое-что на елку в золотой бумажке у меня, пожалуй, найдется. (Кладет ей руки на голову.) Ах ты, моя бесценная певунья-пташка! (Уходит в кабинет и закрывает за собой дверь.)
НОРА (помолчав, тихо). Э, что там! Не будет этого. Это невозможно. Должно быть невозможно.
АННА-МАРИЯ(в дверях налево). Детки так умильно просятся к мамаше.
НОРА. Нет, нет, нет! Не пускай их ко мне! Побудь с ними, Анна-Мария.
