Стивен Кинг - Дорожные работы
– Нет.
– Вот видите. И это еще не все. Вы принесли с собой наличные, мистер Доуз. Человек, который собирается жить и тратить деньги, никогда не хочет их видеть. Даже когда он играет в покер по пять центов за кон, он пользуется фишками. Фишки делают деньги символическими. Точно так же, как чеки, аккредитивы, ценные бумаги и все в этом роде. А в нашем обществе человек, больше не видящий смысла в деньгах, не видит смысла и в жизни. Ему просто незачем больше жить, понимаете?
– Слишком уж материалистические воззрения «для…
– Для священника? – перебил Дрейк. – Но я уже не священник. С тех пор, как это случилось. – Он кивнул на покрытую шрамами, искалеченную руку. – Рассказать вам, как я добываю деньги, чтобы содержать это кафе? Мы опоздали к лакомому пирогу подачек от разных крупных благотворительных фондов. Люди, работающие здесь, все уже на пенсии. Это старые люди, которые не понимают приходящих сюда ребят, но которые хотят быть чем-то большим, нежели просто тупой рожей, высовывающейся из окна третьего этажа, чтобы понаблюдать за улицей. У меня есть знакомые молодые ребята, у которых есть свои оркестры и которые готовы играть бесплатно по пятницам и субботам. Они еще только начинают, и поэтому им нужна возможность показать себя. Потом мы собираем пожертвования прямо на улицах. Но основной источник средств – это, конечно, богатые люди из высших слоев. Я езжу к ним с визитами. Я выступаю на чаепитиях в женских клубах. Я рассказываю им о подростках, которые уже стали неизлечимыми наркоманами, и о бездомных, которые живут под мостами, а по ночам жгут газеты, чтобы не замерзнуть. Я рассказываю им о пятнадцатилетней девушке, которая путешествовала стопом с семьдесят первого года, а когда она приехала сюда, все волосы на голове и на лобке кишели у нее огромными белыми вшами. Я рассказываю им о венерических болезнях, я объясняю им, кто такие рыболовы – ребята, которые тусуются на автобусных вокзалах, выискивают пареньков помоложе и предлагают им работу мужских проституток. Я рассказываю им, как эти пареньки в конце концов делают минет в мужских туалетах за десять долларов, а если с проглотом, то за пятнадцать. Пятьдесят процентов ему, а пятьдесят – сутенеру. Эти женщины, которым я все это рассказываю, – сначала они бывают абсолютно шокированы, в глазах у них стоит ужас, но потом этот ужас тает, и взгляды становятся масляными. Может быть, они даже возбуждаются, и вагины их выделяют сладострастный сок, но это неважно. Важно то, что это заставляет их раскошелиться. Иногда какая-нибудь из них выкладывает даже больше десятки. Она отвозит тебя на машине в свой дом в Кресенте, представляет тебя членам семьи и ждет, пока ты не произнесешь молитву, после того как служанка внесла первое блюдо. Тебе ничего не остается, ты произносишь эту молитву, даже если слова у тебя застревают в горле и во рту остается неприятный привкус. Ты гладишь по головке ребенка. У них всегда только один ребенок, Доуз, только один, не то что у этих жалких бедняков с окраин, которые плодятся, как кролики. И ты говоришь: ой, какой миленький мальчик, из него вырастет настоящий джентльмен! – или: ой, какая хорошенькая девочка, из нее вырастет писаная красавица! А если тебе уж совсем повезет, то эта женщина пригласит своих партнеров по бриджу или знакомых по клубу, чтобы в качестве приятной интермедии полюбоваться на этого чокнутого священника, который, пожалуй, к тому же еще и завзятый радикал и поставляет оружие «Пантерам Алжирской Свободной Лиги», и ты начинаешь изображать из себя отца Брауна, сдобренного толикой старины Блерни, и улыбаешься им до тех пор, пока лицо не начинает болеть. Все это называется «околачивать денежное дерево» и проходит в самой элегантной и изысканной атмосфере, но когда ты едешь домой, возникает ощущение, что ты только что отсосал какому-нибудь бизнесмену-бисексуалу на вечернем сеансе в кинотеатре № 41. Ну, собственно говоря, и что с того? Таковы правила игры. В каком-то смысле, это составная часть моей епитимьи [18], прошу простить меня за высокопарное слово. Но моя епитимья не обязывает меня заниматься некрофилией. А именно так, мистер Доуз, я могу расценить ваше предложение. Именно поэтому я и отказываюсь от этих денег. – А за что наложена на вас эта епитимья?
– А вот это, – ответил Дрейк, криво улыбнувшись, – пусть останется между мной и Богом.
– Хорошо, тогда объясните мне, почему вы выбрали именно такой способ добывания денег, если он вам так неприятен? Почему бы вам просто не…
– Я выбрал такой способ, потому что других способов для меня не существует. Я загнан в угол.
В груди у него словно что-то оборвалось. В приступе ослепительного отчаяния он понял, что Дрейк только что объяснил, почему он приехал сюда, и не только это. Почему он сделал все, что сделал.
– С вами все в порядке, мистер Доуз? Вы выглядите как-то неважно…
– Я чувствую себя прекрасно. Хочу пожелать вам всего самого лучшего. Пусть даже от ваших усилий и не будет никакого толку.
– Лично у меня нет никаких иллюзий, – сказал Дрейк и улыбнулся. – Советую вам… Отказаться от радикальных мер. Всегда есть альтернативные возможности.
– Вы так считаете? – Он улыбнулся Дрейку в ответ. – У меня есть к вам предложение. Закрывайте свою лавочку прямо сейчас, бросьте все, и мы вместе отправимся собирать пожертвования. Я не шучу.
– Не делайте из меня посмешища.
– А я и не делаю, – сказал он. – Может быть, кто-то делает посмешища из нас обоих. Он отвернулся и снова скатал банкноты в короткую тугую трубочку. Молодой негр все еще спал. Старый алкоголик поставил на стол недопитую кружку и созерцал ее пустым взглядом. Он по-прежнему что-то мурлыкал себе под нос. Проходя мимо, он бросил деньги в кружку алкоголика, частично расплескав кофе по столу. Потом он быстро вышел из кафе.
Он отпер машину и некоторое время постоял на обочине, ожидая, что Дрейк последует за ним, прочитает ему вдохновенную проповедь, а может быть, даже спасет его. Однако Дрейк не появился. Может быть, он ждал, что он вернется и спасет его самого.
Он не стал возвращаться, сел в машину и уехал прочь.
14 января, 1974
В центре города он заехал в «Сиэрс» и купил автомобильный аккумулятор и пару соединительных проводов. На боку аккумулятора шли выпуклые пластмассовые буквы:
КРЕПКИЙ ОРЕШЕК
Вернувшись домой, он положил аккумулятор и провода в шкаф рядом с деревянным ящиком. Интересно, что случится, если сюда заявится полиция с ордером на обыск. Оружие в гараже, взрывчатка в гостиной, куча денег на кухне. Б. Дж. Доуз, отчаянный революционер. Секретный агент Икс-9 на службе у иностранной разведки, настолько отвратительной, что не стоит о ней и упоминать. Он подписывался на «Ридерз Дайджест», где всегда было полно таких шпионских рассказов, разбавленных материалами о различных крестовых походах – против курения, против порнографии, против преступности. Особенно интересно было читать, когда выяснялось, что предполагаемый шпион – это в действительности один из наших, стопроцентный американец, неспособный продать свою родину даже во сне. А что уж говорить об агентах КГБ, которые обменивались шифровками в библиотеках, разрабатывали план свержения американского правительства в драйв-инах, пожирали биг-маки белыми ровными зубами.
15 января, 1974
– Хорошо, говори, что тебе надо, – сказал Мальоре с утомленным видом.
На улице шел снег с дождем. День был пасмурным и хмурым. Это был один из тех дней, когда городской автобус, выныривающий из серой, туманной пелены и разбрызгивающий во все стороны жидкую грязь своими огромными шинами, казался порождением маниакально-депрессивного бреда, да и сам факт существования казался до некоторой степени безумным.
– Что ты хочешь? Мой дом? Мою жену? Мою машину? Я отдам тебе все, что угодно, лишь бы ты убрался отсюда и дал мне спокойно встретить старость.
– Я понимаю, – сказал он смущенно. – Я вам и так уже поднадоел.
– Он понимает, что он и так уже мне поднадоел, – сообщил Мальоре стенам. Он всплеснул руками, а потом снова уронил их на свои мясистые бедра. – Тогда объясни мне, ради всего святого, почему ты до сих пор не перестал мне надоедать?
– Это дело – последнее.
Мальоре закатил глаза. – Абсолютно уверен, что это будет что-то прекрасное, – сказал он, по-прежнему обращаясь к стенам. – Ну выкладывай, что у тебя там такое?
Он протянул пачку денег и сказал. – Здесь восемнадцать тысяч долларов. Три тысячи долларов достанутся вам. Гонорар за поиски.
– Кого ты хочешь найти?
– Девушку в Лас-Вегасе.
– Пятнашка для нее?
– Да. Я хочу, чтобы вы взяли эти деньги и вложили их в любой вид бизнеса, которым вы занимаетесь. Будете платить ей дивиденды.
– Законный бизнес?
– Безразлично. Вложите туда, где дивиденды будут больше. Я вам доверяю.
– Он мне доверяет, – проинформировал стены Мальоре. – Лас-Вегас – большой город, мистер Доуз. И люди там обычно надолго не задерживаются.
