Дэйл Вассерман - Полёт над кукушкиным гнездом
ХАРДИНГ. Я — готов.
МАКМЭРФИ, Решаем, значит, так: сигарета — десять центов, идет?
ЧЕЗВИК, О'кей,
СКЭНЛОН. Поехали!
МАКМЭРФИ. Ну, так начали!
РЭТЧЕД /через усилитель/. Не забудьте, мистер Макмэрфи, на деньги не играть.
МАКМЭРФИ /уставясь на усилители/. Эти, что же, передают туда и сюда?
ХАРДИНГ. Нет, но мисс Рэтчед не нужна аппаратура: она сама — ходячий приемник.
МАКМЭРФИ, Да? Что ж, придется выключить ее из сети. /Сдает карты./ Отлично, профессор, я вижу, у вас на руках двойка, а у локтя — пачка "Марлборо", которая показывает, что вы человек платежеспособный.
/Раздается звонок./
А это еще что за черт?
РЭТЧЕД /через усилители/. Собеседование! Все на групповое собеседование.
Больные поспешно встают, выдергивают столик из-под локтя Макмэрфи и складывают его; стулья расставляют полукругом.
МАКМЭРФИ. Да что происходит-то?
ЧЕЗВИК. Групповая терапия. Каждый день — в это время.
МАКМЭРФИ с озадаченным видом слоняется по комнате. Больные рассаживаются, СЕСТРА РЭТЧЕД в дежурке щелкает двумя рычажками, словно ставит дежурку в автоматический режим. Берет свою плетеную корзиночку, подходит к книге записей для пациентов, забирает ее к садится слева от кресла председателя, которое остается свободным.
РЭТЧЕД. Мистер Макмэрфи, а вы не присоединитесь к нам?
МАКМЭРФИ берет свободный стул.
Ну так, уселись, Кто хочет начать? /В упор смотрит на Билли, так что тот начинает ёрзать./
БИЛЛИ /дотрагиваясь до повязки на запястье/. Я, в-вид-но, должен рас-сказать об этом.
/СЕСТРА РЭТЧЕД молчит./
Это в-все из-за м-мамы. П-после встречи с ней м-мне всегда так х-худо, п-просто уж-жас.
РЭТЧЕД. Твоя мама любит тебя, Билли.
СКЭНЛОН /передразнивая/. Билли-душенька, Билли-крошка.
БИЛЛИ /не обращая внимания на Скэнлона/, Я з-знаю, в этом в-вся беда. Я т-так ог-горчаю ее, но она мне этого не г-говорит. Не х-хочет она в-видеть, какой я на самом деле! Я г-говорю ей: "М-мама, у м-меня не в-все с г-голо-вой в порядке. Я же г-говорить толком не м-могу". А она в-все свое. Я послушаю ее, и м-мне жить не х-хочется. Вот я и р-ре-шил no-покончить с собой.
РЭТЧЕД» A ты не подумал о том, что казнил этим не себя, ты ее казнил!
БИЛЛИ, Кон-нечно, подумал! /В отчаянии./ М-мисс Рэтчед, а н-нельзя сегодня пог-говорить о ком-нибудь друг-гом?
РЭТЧЕД. Нет, Билли. Надо иметь мужество смотреть фактам в лицо.
БИЛЛИ отворачивается;
МАКМЭРФИ с изумлением наблюдает за происходящим.
/По истечении какого-то времени./ Ну, хорошо. /Открывает книгу записей./ В пятницу в конце нашего собеседования мы говорили о молодой супруге мистера Хардинга… о том, что природа наделила ее излишне пышным бюстом. Кто-нибудь хочет коснуться этого еще раз?
Молчание; затем МАКМЭРФИ поднимает руку и щелкает пальцами, привлекая внимание.
МАКМЭРФИ. Вы предлагаете коснуться чего?
РЭТЧЕД. Нашей темы.
МАКМЭРФИ. О-о, а я-то думал, что вы имеете в виду… /Делает движение рукой, как бы лаская грудь, и разражается хохотом./
Но больные лишь тупо смотрят, и смех его, никем не подогретый, угасает.
РЭТЧЕД. Продолжим. Согласно записям, внесенным в книгу разными пациентами…
Стремительно входит доктор СПИВИ, штатный психиатр. Курит трубку, без конца протирает очки, человек задерганный, слабовольный. Садится на председательское место.
…Доброе утро, доктор.
СПИВИ. Извините. /Делает вялый жест рукой, как бы говоря: "Продолжайте, пожалуйста" — и с унылым видом уставляется в пол./
РЭТЧЕД. Да… так вот, мы говорили об отношениях мистера Хардинга со своей женой…
МАРТИНИ. С чьей женой? А-а… Ну да, я вижу ее.
МАКМЭРФИ /подскакивая/. Где?
МАРТИНИ. Мама миа…
МАКМЭРФИ. /тщетно тараща глаза/. Господи, чего бы я не дал, чтобы у меня были такие глаза, как у этого человека.
ДОКТОР СПИВИ, очнувшись от своего оцепенения, смотрит на Макмэрфи. Достает очки, надевает их, снова снимает и поворачивается к сестре РЭТЧЕД, которая спокойно достает из плетеной корзиночки блокнот и открывает его.
РЭТЧЕД /читает/. Макмэрфи, Рэндл-Пэтрик, направлен судом штата на предмет диагностирования и возможного лечения. Тридцать пять лет… Женат не был. За устройство побега группы военнопленных из лагеря награжден медалью за отличную службу. С позором уволен из рядов вооруженных сил — за неповиновение. Дальше следует сплошная цепь нарушений — пьянки, драки… хулиганство, нарушение общественного порядка, несколько раз — азартная карточная игра, арест за изнасилование.
СПИВИ /оживляясь/. Изнасилование?
МАКМЭРФИ. Это так записано.
РЭТЧЕД. Пятнадцатилетней девочки.
МАКМЭРФИ. Она-то сказала мне, что ей семнадцать, и нисколько не противилась — сама на меня набросилась.
РЭТЧЕД. Судебный врач, обследовавший девочку…
МАКМЭРФИ, Так, доктор, набросилась, что я скорей стал брюки застегивать.
РЭТЧЕД, Это наш новый пациент, доктор. /Дает Макмэрфи блокнот, и тот спокойно вручает его Доктору Спиви. Тот надевает очки и принимается читать./
СПИВИ. Хм-м. А-а… хм… Похоже… Вы что же, прежде не лечились? Сколько времени вы провели в других заведениях?
МАКМЭРФИ. Видите ли, сэр, если считать вытрезвители штата и округа…
СПИВИ. В психиатрических заведениях.
МАКМЭРФИ. А-а, в этих. Нет. Это мое первое путешествие. Но я ненормальный, доктор, ей-богу, ненормальный. Вот тут… сейчас покажу… тот, другой доктор на ферме… /Перегибается через плечо Доктора и листает историю болезни./Ага, вот оно. "Повторные проявления буйства, наводящие на мысль о наличии психопатии". Он сказал, что психопатия у меня — это когда я дерусь и вожусь с бабами; минуточку, минуточку, как это он говорил?.. Что я проявляю излишний пыл в своих отношениях с ними. Док, это штука серьезная? То есть, я хочу сказать, с вами такое бывало?
СПИВИ /задумавшись, чуть грустно/. Нет, должен признаться, не бывало.
МАКМЭРФИ. Насчет драки — я тут еще могу понять, а вот чтоб с бабами человек перебарщивал и это было худо — такого никогда не слыхал.
СПИВИ /изучая историю его болезни/. Тут есть вот какая интересная фраза. "Нельзя исключить, что этот человек, возможно, симулирует психоз, дабы избежать унылого однообразия работы на ферме". Ну, мистер Макмэрфи? Что мы на это скажем?
МАКМЭРФИ /сдвигая кепи на затылок и по-идиотски склабясь/. Я что, ж, по-вашему, выгляжу как нормальный? /"Разражается хохотом на собственную шутку./
РЭТЧЕД. Вы не считаете, доктор, что следовало бы ознакомить мистера Макмэрфи с порядком проведения наших собеседований?
СПИВИ. Да. И одно из наших основных правил — пациенты при этом должны сидеть.
МАКМЭРФИ /опускаясь на стул/. А, ну конечно, доктор!
СПИВИ. Мы, видите ли, строим всю работу здесь на принципе терапевтической коммуны.
МАКМЭРФИ. Чего, чего?
СПИВИ. Те-ра-пев-ти-ческой ком-му-ны. Это значит, что данное отделение представляет собой как бы общество в миниатюре. И поскольку общество решает, кто здоров, а кто — нет, человек должен соответствовать требованиям. Мы поставили себе целью построить всю работу в отделении на демократических началах, так что это отделение управляется пациентами. Здесь все нацелено на то, чтобы подготовить вас к возвращению в большой мир. Главное, чтобы в человеке не осталось никакой заразы. Говорите, Дискутируйте. Раскрывайте душу — признавайтесь. Если вы услышите что-то важное, сказанное другим пациентом, запишите это в книгу записей, чтобы все могли это видеть. Вы знаете, как называется эта процедура?
МАКМЭРФИ. Наушничанье.
СПИВИ. Групповая терапия. Помогайте себе и своим друзьям вытаскивать на свет все тайны своего подсознания. Раскрывайте все свои старые грехи!
МАКМЭРФИ /с самым невинным видом/. Какие грехи?
РЭТЧЕД. Разрешите внести предложение, доктор: не лучше ли будет, если мистер Макмэрфи на конкретном примере узнает, в чем состоит эта процедура. /Открывает книгу записей./Согласно записям, внесенным в книгу несколькими пациентами, мистер Хардинг говорил, что ему неловко было гулять с женой из-за того, как другие мужчины смотрели на нее. При этом он сказал: цитирую…
ХАРДИНГ /монотонно/. И было, черт бы ее подрал, на что посмотреть. Конец цитаты.
РЭТЧЕД. Совершенно верно. Люди слышали такие, как он говорил, что, возможно, давал ей повод искать сексуального удовлетворения на стороне. В чем состоял этот повод, Дэйл?
ХАРДИНГ. Ну… не могу сказать, чтобы я был так уж с ней пылок…
