Laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)
Лили не могла не отметить всю иронию этой ситуации: пять лет назад она трепала Севу нервы из-за его планов присоединиться к Пожирателям, а сейчас — из-за планов, как от них отвязаться.
— Похоже, я много о чем позабыл, — сказал Северус, откладывая газету в сторону.
— Ну так и времени прошло немало, — Лили пролистала журнал, но ее ничего не заинтересовало. Она знала, кто такие Лед Зеппелин, поскольку их слушал Сириус; он пытался рассказать ей о том, что именовал "мастерством исполнителей", но Лили полагала, что обсуждать технические аспекты создания музыки — лишь немногим интереснее, чем говорить о квиддиче. Больше всего ее забавляло то, что маггловский рок магглорожденной же ведьме объясняет отпрыск чистокровного рода, чей девиз гласил "Чисты навек".
— Что у нас будет с учебой, как думаешь? — спросила Лили. — Интересно, вспомню ли я что-нибудь по гербологии...
Северус старательно складывал газету, проводя по изгибам с такой силой, что Лили показалось — страница сейчас порвется. Было в его действиях что-то такое, отчего у нее в голове словно вспыхнула сигнальная лампочка. Но он лишь произнес:
— Думаю, Флитвик от тебя будет в полном восторге.
— А старина Слагхорн — от тебя. Сев, зачем ты хочешь изничтожить эту страницу?
— Всего лишь пытаюсь быть аккуратным, — он бережно опустил газету на оккупированный ими столик.
Лили бездумно теребила журнал, пытаясь сообразить, что же он недоговаривает; изучала его лицо — точнее, только профиль — в поисках подсказки, но не углядела там ничего, кроме внушительного носа. Северус сидел, положив руки на ламинированную формайкой столешницу, и просто смотрел в окно. Темнело; небо цвета свежего синяка к горизонту постепенно бледнело, а там, где догорали последние лучи заходящего солнца, над затененной землей сияла льдисто-голубая полоска.
— Ты же собираешься вернуться в школу? — спросила Лили медленно.
Северус не отозвался сразу, и она поняла, что угодила в точку; осознала, что делает с журналом то же, что он с газетой — с силой проводит пальцами по сгибам страниц, — и уронила номер на стол.
— Сев! — прошептала она.
Он перевел на нее взгляд, но продолжал сидеть все в той же официальной позе.
— Я еще не решил, — ответил Северус — так безмятежно, словно обсуждал, что выбрать на обед, карри или рыбу с чипсами.
— Сев, как ты можешь не пойти в школу?
— Да запросто, — сказал он. — Просто не пойду, и все.
— Но — но как же... твои экзамены? — она и сама понимала, как жалко это прозвучало.
— Если ты имеешь в виду, как я планирую искать работу без диплома, — произнес он, — то полагаю, что как-нибудь выкручусь. Но строго говоря, я могу до этого и не дожить.
Ее пробрал озноб — сквозь все тело до самой души.
— Северус Снейп, — сказала она полушепотом, — если тебе вздумалось покончить с собой, найди себе в помощь кого-нибудь другого, — и чуть не задохнулась, когда он промолчал, — так вот... так ты поэтому? Хочешь, чтобы я тебя прокляла, чтобы попасть... ты пытаешься...
— Нет, — оборвал он ее. — Я не подбиваю тебя на убийство.
— Разве? Потому что это проклятие — то самое, которое ты для себя выбрал, — оно может оказаться смертельным, Северус.
Он не отозвался сразу — только глаза подозрительно заблестели. У Лили все внутри сжалось. Он произнес:
— Вряд ли Дамблдор изобрел его из милосердия. Расскажи мне о контрзаклинании.
— Хорошо, но сперва ты расскажи о школе, — возразила она настойчиво. Северус ответил нетерпеливым взглядом, она ему — упрямым, словно говорящим: "Ну и?"
Он раздраженно вздохнул. Она еле удержалась от искушения скатать журнал в трубочку и врезать ему по голове.
— Возвращаться туда представляется на редкость бессмысленной затеей. В частности, если помнишь, я преподавал там семнадцать лет.
— Ох, — Лили моргнула. — О Боже... Как-то неловко, да...
— Достаточно оговориться и назвать Минерву по имени. Я привык назначать отработки другим — не получать их сам.
— Ты называешь ее Минервой? — восхитилась Лили. — Я не осмеливалась, хотя была вместе с ней в Ордене.
— Трудно сохранять дистанцию с тем, кто мирно дремлет на солнышке у тебя на глазах. И с тем, с кем много лет переругиваешься из-за Кубка по квиддичу. Мы язвили, если Кубок доставался Филиусу или Помоне — что случалось нечасто, — добавил он с легким самодовольством.
Лили представилось — почти без усилий с ее стороны — как Северус втайне злорадствует, что Слизерин выиграл Кубок, а профессор Макгонагалл выпускает по этому поводу когти. Место действия — конечно же, учительская... там должны сидеть и другие преподаватели — возможно, проверять домашние работы... Интересно, читают ли они их друг другу вслух, потешаясь над дурацкими пассажами? Обмениваются ли байками о баллах, снятых с учеников за ту или иную нелепую выходку? А теперь Северусу придется снова подчиняться этим людям... от равного, такого же декана, как они, вернуться к роли студента...
— Погоди... выходит, ты возглавлял Слизерин?
— Да. И это было чудовищно, — добавил он. — Мои студенты беспрестанно мне докучали. От того, на что способны чистокровные юные барышни, у любого волосы дыбом встанут, — он содрогнулся и пробормотал себе под нос: — Мерлин, как же я ненавижу подростков.
Он представлял для них высшую власть — а теперь сам окажется под властью более чем двух дюжин людей. Северус даже старостой не был.
Закусив губу, она изучала его лицо. Он на нее не смотрел — и вряд ли вообще видел что-либо в этом поезде. Отсутствующий, застывший взгляд, словно устремленный в прошлое, в его воспоминания. Как же он сказал — "Хогвартс был моим домом..." Был. В прошедшем времени.
О чем он задумался?
— Понимаю, отчего ты не хочешь возвращаться, — сказала она, зорко за ним наблюдая. — Я и сама не в восторге, хоть и закончила школу не так давно.
— Я не просто этого не хочу — меня мутит от этой перспективы, — судя по испуганному выражению, которое появилось на его лице через какую-то долю секунды, Северус не собирался в этом признаваться. — Но дело не только в студентах. Я не могу поручиться за свою способность... не бросаться в глаза. Слишком основательно позабыл, каким был в этом возрасте, — он замолчал, снова уставившись в окно.
Лили вспомнила собственные школьные годы... и вдруг с болезненной ясностью осознала то, что до сих пор до нее не доходило только из-за ее повышенного идиотизма: если вернуться в Хогвартс, то ей придется день-деньской находиться рядом с Джеймсом, Ремусом, Сириусом и Питером. Ходить на занятия вместе с детишками, из которых, как она знала, вырастут Пожиратели Смерти. Завтракать за одним столом с покойниками. И при этом делать вид, что все в порядке.
До этого момента она задумывалась только о сиюминутном: как прожить от сегодня до завтра, как все скрыть от матери и Петуньи, как разобраться в том, что случилось с нею и Северусом. А после — выкинула из головы все, кроме этой фигни с Пожирателями, чтобы поскорее с ней разобраться, потому что это была вовсе не фигня, а мрачная, все отравляющая тень, нависшая над их будущим... ближайшим будущим, только руку протяни — и дотронешься...
— Северус...
Зашипела гидравлика; в вагонную дверь вошел маггл — красноносый, усталого вида, с портфелем в руках. Прошел между рядами скамей и сел у Лили за спиной. Поднявшись, она обогнула ламинированный формайкой столик и опустилась на сиденье, обтянутое тканью с геометрическим узором, по соседству с Севом — тот напрягся, явно не ожидая от нее подобного, но уже через мгновение все это исчезло, скрылось под гладь окклюменции, словно нырнувшая в озеро рыба.
— Сев, насколько ты уже успел увязнуть в делах Пожирателей? — спросила она, понизив голос.
Северус взглянул на нее искоса. Замер в неподвижности — как она знала, чтобы ускользнуть под покровом окклюменции туда, где эмоций не было слышно.
— Меня рекомендовали Темному Лорду, Лили. Личная рекомендация.
Лили почувствовала, что ее пробрало до костей — то ли из-за того, как мастерски он владел голосом, то ли из-за выбранных им слов, то ли из-за того, что за ними стояло. И дело было не в том человеке, каким он был когда-то — нет, тот мальчик исчез так же окончательно, как если бы умер, это она знала наверняка. Ее пробрал озноб из-за того, что все это означало для Северуса.
Она впервые увидела: он так настаивает на больнице оттого, что полон решимости выбраться из этой передряги живым. Ей припомнился Сириус — когда его брат решил бросить Пожирателей и погиб... как он пытался казаться сильным и безразличным, но глаза его не сияли — они блестели от непролитых слез; тот блеск, какой бывает, когда стараешься не заплакать. "Вступил к ним и пожалел... но от Пожирателей не уходят — на своих двоих, по крайней мере..." Он курил сигарету за сигаретой, пока этот тошнотворный дымный запах намертво не увязался у нее в голове с мыслями о Сириусе и его брате — хотя Лили и видела Регулуса только издалека, еще в Хогвартсе.
