Эвери Корман - Крамер против Крамера
Джим О’Коннор позвонил шефу в Каракас. На следующее утро пришла телеграмма, текст которой должен был быть распространён и среди работников компании и вне её: в ней недвусмысленно говорилось, что компания не планирует прекращения публикаций. Тем не менее, рекламодатели были знакомы со слухами и несколько насторожились. Некоторые из них отозвали свои заказы. Обретя былую уверенность, что всё будет в порядке, Тед и О’Коннор попытались вернуть доверие рекламодателей. Восстанавливая репутацию компании, Тед спасал и свою работу. Пока О’Коннор сидел на телефоне, Тед старался привлечь как можно больше рекламных объявлений: он писал оповещения о презентациях новых товаров, заставлял проводить исчерпывающее изучение рынка, писал обозрения новых изделий и даже принимал активное участие в выставках мужской моды с целью дать всем понять, что компания по-прежнему существует и занимается бизнесом. Три недели он вкалывал едва ли не круглые сутки, пока угрожающие слухи постепенно сошли на нет и компания заработала по-новому. Усилия Теда помогли избежать кризиса. Компания продолжала функционировать и пока у него была работа. То, что он делал, имело своим источником не стремление заработать деньги на жизнь. Он осознавал, что если он опять останется без работы, то его банковский счёт не достигнет тысячи двухсот долларов. А в одной статье в «Нью-Йорк Таймс» приводились подсчёты, что воспитание и содержание до восемнадцати лет ребёнка в Нью — Йорке стоит восемьдесят пять тысяч долларов. А ведь в них даже не учитывались расходы на прислугу.
Тем временем его друг Ларри процветал. Они с Эллен купили себе домик на Файр-Айленде.
— Как тебе удалось этого добиться, Ларри?
— Кручусь, как чёртик на палочке, в конторе. Да и кроме того, не забывай, мы оба зарабатываем.
Два дохода, волшебная цифра. Он начал искать кого-то, кто живёт на свой собственный доход, скажем, дизайнера со студией. Вивиан Фрейзер была привлекав тельной женщиной тридцати одного года, умная и язвительная, получавшая, как он прикинул, около двадцати тысяч в год. Она, наверно, была бы глубоко разочарована, узнав, что, несмотря на все старания, которые она уделяла своему облику, по крайней мере, один человек рассматривает её лишь с точки зрения платёжеспособности.
Не давая ей понять о своих замыслах, он заводил с ней разговоры типа «интересно, а вы не пробовали себя представить в роли матери?» Его волновала мысль, что в силу определённых усилий в доме может воцариться эмоциональная стабильность и финансовая независимость. Но кого бы он ни привёл в дом, рано или поздно она должна будет очутиться в его спальне, куда домашний сыщик тащит все свои дела — от требований сока до плохих снов, и у Теда не было уверенности, что оказавшаяся рядом с ним женщина сможет принять Билли с его «народцем», и он никак не мог отделаться от этих мыслей.
Как-то Билли и Вивиан мельком встретились вечером, и Тед спросил Билли: «Тебе нравится Вивиан?», понимая, что вопрос бессмыслен, ибо на самом деле он хотел бы услышать что-то вроде: «О, да, она прекрасная женщина. Я чувствую, что мы сможем найти с ней общий язык, и, знаешь ли, промышленные дизайнеры неплохо зарабатывают, что было бы нам весьма кстати, не говоря уж о её эмоциональности, которую она внесёт в дом».
— Ага, — сказал мальчик.
Ларри и Эллен пригласили Теда с Билли на Файр-Айленд посмотреть их новый дом и провести в нём уикэнд. Была приглашена ещё одна пара с их десятилетней дочерью. Пока дети играли на пляже, взрослые пили шампанское. Тед позволил себе расслабиться, хотя не мог забыть своих намерений. Он бы тоже с удовольствием жил в такой роскоши в пляжном доме, куда его готова была бы каждый уик-энд унести машина; зимний отдых в тёплом доме, которого, как и других излишеств, у него никогда не было… восемьдесят пять тысяч долларов, которые ему нужно выложить до восемнадцатилетнего возраста, — и никто, кроме него, не поможет ребёнку встать на ноги. Если бы на веранде пляжного домика появилась в мешковатом свитере Добрая Фея из детских сказок Билли и спросила бы: «Что я могу для тебя сделать», — он бы сказал: «Через пол года я хочу окончательно встать на ноги».
В городе погода испортилась. На уик-энд даже высовываться за дверь не имело смысла, так что оставшимся в городе родителям оставалось полагаться лишь на свои внутренние ресурсы и посещение музеев. Тед решил проблему, пригласив в субботу домой трёх друзей Билли
— Ким и двух его одноклассников — на ленч, после чего днём они могли поиграть. Поскольку дети подружились, между их родителями, в свою очередь, установились приятельские отношения. Тед появлялся на сцене лишь в роли судьи, разбирая случаи их споров, а всё остальное время проводил у себя в спальне за чтением, перебарывая искушение посмотреть, как Билли ведёт себя с детьми. Похоже, что их устраивало общество друг друга. Надо предоставить их самим себе, и они прекрасно устроят игры с переодеваниями, в прятки и будут пугать друг друга рассказами о Пожирателе Детей. Он слышал, что они вроде цапались — но по-дружески. Через несколько часов они уже носились, играя, по всей квартире. Когда явились мамы забирать своих отпрысков, каждый из которых должен был обойтись в восемьдесят пять тысяч долларов к восемнадцати годам, он вручил их в целости и сохранности, очень довольных проведённым днём.
— Мы сделали фантастическую суперракету… — объявил из комнаты Билли, — …и у неё есть секрет фантастической скорости!
Тед слышал, как они обсуждали конструкцию самолётика Билли, и, скорее всего, с научными целями разобрали одну из металлических игрушек.
— Летит! — Билли вырвался из комнаты, изображая самолёт: он жужжал, подражая мотору, держа в руках раскуроченную игрушку. В дверях он споткнулся о порог и упал. Тед стоял в холле в нескольких футах от него и увидел, как ребёнок летит прямо на него, но в эту долю секунды не успел ничего сделать — Билли полетел лицом вниз на пол, ударившись о него локтем, отчего рука, державшая остатки металлической конструкции, взлетела кверху — и крик «Папа!», когда его резанул острый, как бритва, край металлической пластинки. Он врезался малышу в скулу, прорезав её до линии волос, и кровь залила ему глаза и всё лицо. Тед на мгновение оцепенел. Он смотрел, но ничего не видел.
— Папа, у меня кровь! — в голос заплакал Билли, но Тед уже был над ним, укачивая его, успокаивая и комкая в руках полотенце:
— Всё в порядке, малыш, всё в порядке, — повторял он, борясь с подступившей дурнотой, от которой сам мог потерять сознание. Лёд, ему нужен лёд на рану! Тед гладил Билли по голове, целовал его, вытирая кровь и полотенцем и льдом; его рубашка была залита кровью ребёнка. Только не терять сознания и самообладания — он держал сына на руках, стараясь рассмотреть рану сквозь заливавшую её кровь.
— Всё уже кончается, Билли. С тобой всё будет в порядке.
Кинувшись на улицу, он остановил такси и помчался в больницу, держа на руках всхлипывающего ребёнка.
В приёмном покое перед ними были подросток со сломанной рукой и женщина, которая упала на улице, но следующим возьмут Билли, сообщил Теду санитар, «потому что тут нужно хирургическое вмешательство». Хирургическое? Ведь кровотечение так быстро прекратилось и, может быть, подумал он, дела не так плохи. Они с Билли оказались в больнице, где практиковал его детский врач, и он попросил санитара позвонить и узнать, если тот на месте. Билли прекратил плакать, но насторожённо следил за всеми окружающими, не ожидая от них ничего хорошего.
На рану пришлось наложить десять швов, которые легли параллельно скуле, сверху вниз. Хирург сделал повязку на голову и сказал Билли:
— Постарайся не стукаться головой о стенку, приятель. И пока не принимай душа, о’кей?
— О’кей, — ответил Билли тихим испуганным голосом.
По счастливой случайности, детский врач был в больнице и он спустился вниз. Он похвалил Билли за мужество, и Тед с малышом остановили его для короткого разговора.
— Вам повезло. Могло быть и хуже, — сказал педиатр.
— Вы думаете, что у него останется большой шрам? — шёпотом спросил Тед.
— В любом случае, когда нарушается кожный покров, может остаться шрам, — сказал хирург.
— Понимаю.
— Я сделал всё, что было в моих силах, но… да, может остаться шрам.
— Посмотрите на это с другой точки зрения, мистер Крамер, — сказал педиатр. — Мальчику крепко повезло. Дюйм в сторону — и он мог остаться без глаза.
Этим вечером Билли достался большой гамбургер. Тед за обедом налил себе двойной скотч. Они совершили нормальный ритуал отхода ко сну, отдав дань и чистке зубов, и чтению сказки на ночь; оба старались вести себя совершенно естественно, чтобы как-то заглушить неприятные воспоминания. Тед пораньше уложил его, и ребёнок не протестовал, потому что тоже был предельно измотан.
