Эдвард Радзинский - О себе (сборник)
Мать. Спокойной ночи. Я устала сегодня.
Подруга. Ты мне не нравишься в последнее время. До завтра!
В его квартиру входят Он и Она. Она все так же торжественно держит перед собой, как флаг, забинтованный палец.
Она. Надеюсь, вы запомнили, в аптеке сказали: я могла истечь кровью! Я могла умереть!
Он (почти кричит ). Я в двадцатый раз спрашиваю: что случилось?
Она. Как странно, еще вчера вам достаточно было спросить меня или послать за чем-то — и я понеслась бы исполнять! А сейчас мне все равно! Я не слышу вас, как ее! А я немножко себя поняла: я могу поступать только фанатично, безрассудно, со всем пылом или никак! Смешно! Я освободилась от вас! Я в пространстве! Надеюсь, вам ясно: мы прощаемся!
Мать (подойдя к зеркалу). Потолстела… (Начинает подпрыгивать.) … десять… двадцать…
Он молчит.
Она. Понимаете, я с детства выдумывала. Когда я не умела читать, я сидела у окна, смотрела на улицу и выдумывала. И люди, и вещи, которые я видела, тотчас превращались. Поэтому, когда я потом вновь встречалась с этими людьми и вещами, я всегда путалась… что было реально и что я сама придумывала. Я привыкла путаться. Поэтому с самого начала вы не были для меня реальным человеком. Я вам скажу фразу, вы ее все равно не поймете: «Если бы хоть кто-нибудь позволил ей себя полюбить». Я не боюсь ее сказать, потому что никто в мире не смеет меня унизить! Теперь слушайте все: я приехала к вам сегодня, впрочем, как и вчера, и позавчера, — и сидела на вашем подоконнике…
Мать. Сорок… пятьдесят… (Подпрыгивает.)
Она. Я учила историю. Вы уходили и приходили, а я учила. Мне не надо было с вами встречаться. Мне достаточно было того, что я вас вижу, потому что… потому что…
Он. Это была моя жена!
Она (кричит ). Мне наплевать! Меня не интересуют ваши отношения с другими!.. (Кричит.) Если бы вы понимали, что меня не волнуют ваши гнусные отношения, — вы подошли бы к телефону! Но вы предали меня! И освободили… Значит, вы — не вы! Я ухожу из вашей жизни! Обратно! В пространство! Все! (Она не уходит. Зло.) А теперь отвечайте! Учтите! Вы должны сказать мне все! Слышите? И не беспокойтесь… Что бы вы мне ни сказали, сейчас мне ничего не страшно, кроме лжи! (Засмеялась.) Вскрывать себе вены — это для других, потому что для других подвиг — умереть, а для меня подвиг — жить. Я слушаю вас.
Он. Я уезжаю отсюда!
И вмиг Она совершенно потерялась.
Она (безумно). Когда?! Он. В понедельник…
Долгое молчание.
Она. Можно задать вопрос… куда?
Он … Обратно.
Она. К ним? (Засмеялась.) Как же я не поняла!.. Поразительно! При моей-то интуиции! Значит, ваше — «звоните» было тогда не от понимания моего страха, а от страха вашего, да? Послушайте, до чего же вы несвободный… Теперь я даже думаю, что именно это мне в вас и нравилось. (Яростно.) Мне всегда хотелось иметь собственного котенка. Знаете… мурлыкающее маленькое тельце, нуждающееся в моей защите! Молчите! Слушайте… Я только теперь поняла, зачем я вам рассказала тогда мою ужасную историю… Интуиция! Сразу почувствовала, что для вас эта история полна смысла! Ну ладно! Гуляйте! Счастливо вам добраться в нашу тюрьму!
Он (засмеялся). Несвободный… это зануда, да?
Она. Вам так удобнее?
Он. Когда ты станешь старше — ты поймешь… что у этих самых зануд — всегда остаются обязанности… Их давно уже ни о чем не просят, а они все за кого-то отвечают…
Она. Я не слышу! Я не слышу! Я не слышу!
Он (кричит). Потому что это необходимо!.. Например, прожив десять лет с человеком, нельзя…
Она (орет). Десять! Двадцать! Тридцать! Замолчите! Я ненавижу вас сейчас! Я не хочу потонуть в ваших банальностях! Мне плевать! Все в порядке! (Вдруг.) Слушайте. Я успокоилась! Совсем! Расстаемся! Я даже напоследок хочу попросить вас об одном одолжении! Вы исполните?
Он. Я исполню. (Он весьма растроган.)
Она. Учтите, вы дали слово! (Зло.) Сейчас вы возьмете трубку, а я наберу номер. Ответит женский голос. Вы скажете этой женщине следующее: «Здравствуйте, это говорит капитан. Я приехал».
Он (разочарованно). Какой капитан?
Она. Отважный. Очень отважный капитан, которого ждут. Устраивает?
Он. Я не понимаю.
Она. А вам и не надо понимать. Достаточно того, что понимаю я. А вы дали слово исполнить. Итак: «Это капитан. Я приехал». Надеюсь, запомнили? Дальше вы спросите у женщины: «А это Вера?» И она ответит вам утвердительно… Учтите, она будет колебаться, но все-таки ответит, что она Вера… И тогда вы назначите ей свидание.
Он. А на самом деле это будет не Вера?
Она зло засмеялась.
По-моему, это ужасно. А если она не ответит, что ее зовут Вера? Она. Ответит. В этом весь фокус. Я набираю… (Поднимает трубку. Набирает.)
Звонок в квартире ее матери.
Мать. Алло…
Он. Здравствуйте.
Мать. Кто это?
Он (после паузы). Это… капитан… Я приехал.
Мать. Боже мой!.. Вы получили письмо?
Он (после паузы). А вы… Вера, да? (Молчание. Он повторил.) Вы Вера, да?
Мать (после долгой паузы). Да.
Он. Я хотел бы вас повидать, Вера.
Она торжествующе засмеялась.
Мать (опять после паузы). Хорошо.
Он. А когда?
Мать. Давайте завтра… Нет, послезавтра… Нет, вы позвоните мне… в это же время. Хорошо? Послезавтра в это же время. Я буду ждать.
Он. Хорошо. До свидания, Вера.
Мать (глухо). До свидания…
Гудки в трубке. Повесила трубку.
Какой у него… интеллигентный голос.
Он. Теперь объясни мне наконец! (Заорал.) Я хочу знать!
Она (засмеялась). Нет, не хотите… Ну, вы точно как она!.. Что она сказала?
Он (глухо). Чтобы я позвонил послезавтра.
Она. Да не пугайтесь! Ничего нового я не придумала. Все ждут своего капитана: я, Вера, она, все мы… (Усмехнулась.) Ну ладно, прощайте. Ах да… вы все беспокоились насчет моего пальчика. Я опустила письмо для вас в ваш почтовый ящик, а потом… позже… когда поняла, что это письмо вам не принадлежит, я просунула палец в отверстие и пыталась его выковырить… Но письмо не шло обратно… и я почувствовала ужасную боль, но я все равно поворачивала палец и края отверстия рвали… и кровь лилась в ваш почтовый ящик. Потом я все-таки вырвала палец, и кровь пошла сильнее, и я позвонила вам… Я ненавижу вас! (Засмеялась.) Не дай вам Бог узнать, что я выстрадала сегодня! Ничего, когда-нибудь я сумею отомстить за свои страдания! (Кричит.) Меня многому учили в жизни, и только сегодня вы научили меня жить! Будьте прокляты! (Выскочила, хлопнув дверью.)
Он остается один. Она появляется у телефона-автомата, набирает номер. Звонок.
Он (торопливо хватает трубку). Алло…
Молчание.
Алло!.. Она. Через тридцать минут спуститесь и возьмите письмо, я напишу его сейчас… вместо того.
Молчание.
Он (тихо-тихо). Ты нарочно засунула палец в ящик и вертела, пока не облилась кровью…
Она швырнула трубку на рычаг. Стоит у телефона-автомата и плачет. Потом набирает номер.
Алло…
Молчание.
Алло!..
Она. Это подлость! Подлость! (Бросает трубку и убегает.)
Он один в квартире. В это время Ее мать перестала подпрыгивать и уселась перед зеркалом, причесывается. В ванную входит Его жена и тоже причесывается, разговаривая с Доктором, стоящим на пороге ванной.
Жена. Я не соврала ему. У нас с тобой действительно ничего не было. «Лав мэйкинг», как говорят англичане, — всего лишь. А для меня это ничто! Я ведь мечтала… А!.. (Махнула рукой.) Я звоню тебе со своей несытой нежностью, но ты занят! Вечно занят! (Яростно.) И ты смеешь быть занятым после того, что я для тебя наделала?!
Доктор. Но я…
Жена. Замолчи! Ты — садист! Тебе доставляет удовольствие смотреть, как я суюсь в эту жуткую реку, не зная броду… как я буквально давлюсь своей нежностью к тебе! Знаешь, все! Хватит! Была любовь… предопределенная и не заслуженная тобой.
Он гладит ее по волосам и очень нежно по лицу — и Она двигает головою в такт его ласке.
