Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло
В 1590 году Годунов возобновил войну со Швецией, и она шла с успехом для русского оружия. В 1595 году со Швецией был заключён Тявзинский «вечный» мир. По нему Россия возвращала себе часть побережья Финского залива, Корелу, Орешек, Копорье, Иван-город, крепость Ниеншанц, Ям. Однако земли к западу от Нарвы-Ругодива оставались за Швецией, шведы по-прежнему контролировали Балтийское море.
Важным событием царствания Фёдора стал приход к Москве крымского войска хана Казы-Гирея в 1591 году. По оценкам у хана было до 100 и более тысяч человек, и вначале он разбил воеводу князя Владимира Бахтеярова-Ростовского. Вины князя в том не было – он был опытным и смелым воителем, воевал и с крымчаками, и с ливонцами, и со шведами, а его жизнь вполне могла бы стать основой для захватывающего сериала.
Казы-Гирей подошёл к Москве, и 5 июля напротив Кремля у Данилова монастыря началась жестокая сеча. Русские войска под командованием князя Фёдора Мстиславского и конюшего Бориса Годунова наголову разбили татар, и Казы-Гирей бежал к Оке, бросив богатый обоз с добычей. Много татар попало в плен. После этого Казы-Гирей предпочёл иметь с Москвой мирные отношения, довольствуясь щедрыми подачками, которые обходились в любом случае дешевле, чем татарские набеги.
Во всех этих успехах Руси не было заслуг лично царя, но уже то, что он устранялся от государственных дел, выполняя преимущественно представительские функции, делает Фёдору честь. Он не мешал, и уже этим помогал делу развития Русского государства и его земель.
По сути, послеивановская Русь уже не могла не развиваться по восходящей. Потенциал бифуркации накапливается постепенно – когда в течение веков, как это происходило внутри «монгольской» Руси, когда в течение десятков лет – как это было с Русью Василия III и начальным периодом царствования его сына Ивана IV Васильевича… К началу второй половины XVI века такой потенциал на Руси в очередной раз накопился и должен был привести к точке бифуркации и кризису, который мог разрешиться или в отрицательную сторону, или в положительную.
Эпоха Ивана Грозного разрешила кризис положительно, и этим определила путь России более чем на век. Отныне России могли грозить только врéменные спады, поскольку важнейшая точка бифуркации была пройдена Россией в эпоху Ивана Грозного в исторически верном и перспективном направлении – в сторону централизованного государства.
Под знаком этого факта и жила постивановская Россия. И имеет смысл вернуться к этому факту ещё раз.
Иван Грозный рано осознал свои исторические задачи. Конечно, сам он так на свою роль не смотрел, тогда и понятия такого – «исторические задачи» не существовало. Но Иван желал быть сильным самостоятельным государем во главе сильного самостоятельного государства.
Как он мог этого добиться?
Алгоритм был достаточно очевиден – если уметь видеть, а Иван умел. Причём не он ведь один смотрел на актуальные проблемы и задачи Руси верно – одиночка даже на троне никогда ничего не сделает. У Грозного были и единомышленники, и соратники, хотя мало кто из них смог удержаться на высоте задач так, как это смог сам царь.
Сильная Русь уже возникала до Ивана IV, но при Иване IV могла сохраняться и развиваться лишь как единое централизованное государство, а этому мешали внешние враги с Востока и Юга, а также внутренняя оппозиция княжат и крупных феодальных княжеских боярских родов.
Значит надо было ликвидировать обе помехи настолько, насколько это было возможно.
В результате прилегающие к русским землям и объективно входящие в Русское геополитическое пространство Казанское и Астраханское ханства были завоёваны и присоединены, а Крымское ханство – относительно нейтрализовано. Относительно постольку, поскольку крымчаки представляли собой тогда проблему, до конца не разрешимую. С одной стороны они, как и монголы, не имели цивилизационных перспектив, жили набегами, и поэтому представляли из себя чисто военную разрушительную силу. С другой стороны, они могли лишь досаждать, уже не угрожая Руси гибелью.
Разгромить же внутреннюю владетельную оппозицию Иван и его единомышленники могли, лишь опираясь на не владетельную часть не родовитых феодалов – детей боярских и служилых дворян. Но им нужны были земли, а на земле – крестьяне, которые землю обрабатывают. Землю же можно было получить только за счёт конфискаций у крупных феодалов, и ещё – у церкви.
Ликвидация силы древних владетельных родов была выгодна для царя и общества двояким образом. Во-первых, уничтожались «самость», раздробленность, своевольство… Во-вторых, после перемещения бояр на другие земли с меньшими наделами, освобождались крупные земельные площади и поместья, которые можно было разделить между мелкими феодалами, поддерживающими царя.
Перевод бояр с их исконных земель на новые – «перетасовка» их, лишала их и поддержки их бывших крестьян и «подданных», которые при случае могли составить значительное войско. Иными словами, подрывались политические традиции вотчины – структуры по сути своей сепаратистской.
Новое внутреннее положение государства требовало и нового государственного аппарата – единообразного и управляемого на всех уровнях, от центрального до местного. Он должен был заменить прежнюю пёструю и раздробленную вотчинную администрацию.
Ликвидация раздробленности была выгодна торговым кругам, да и промышленным кругам был выгоден сильный царь как гарантия от произвола князей и бояр.
Кроме того, по мере усиления государства естественным образом возникала задача возврата в состав России захваченных Литвой и Польшей русских земель – и для усиления Руси, и для новых земельных «дач», а также задача обеспечения удобных и коротких путей через Балтику для торговли и связи с Европой.
Вот что должен был сделать Иван Грозный.
Он это и сделал, а опричнина и казни были лишь способами решения назревших задач – способами, в соответствии с нравами и обстоятельствами эпохи, действительно жестокими. И имеют ли либералы право винить Ивана за это, если сегодня якобы цивилизованные президенты и премьеры спокойно допускают массовое избиение мирного населения в самых разных регионах планеты, включая Донбасс, где только за 2014 год было убито больше невинных людей, чем за всё время царствования Ивана Грозного.
Причём Иван не хотел рубить головы ради жестокой забавы или лишнего миллиарда долларов в кармане – он хотел строить и созидать. И в той мере, в какой он это мог делать, он это и делал. И если бы все владетельные крупные феодалы думали о мощи, силе и развитии Руси под рукой могучего царя, а не пытались конкурировать с царём, то не было бы и срубленных голов.
Например, во время Ивана Грозного значительной и заслуженной фигурой считался воевода князь Михаил Иванович Воротынский. Под его руководством разрабатывался первый русский воинский устав, он был героем Молодинской битвы 1572 года у Лопасни. Тем не менее, в 1573 году князя по доносу арестовали и после пыток сослали в Кирилло-Белозерский монастырь, где он и умер. В Белозерье жили и другие опальные вельможи, и они соорудили над Воротынским роскошную усыпальницу, расписанную на сюжеты страшных мучений Апокалипсиса. Это была своего рода оппозиционная акция, «терновый, – по меткой оценке Г.Г. Прошина, – шип в царский венец».
В известном послании Ивана Грозного братии этого знаменитого монастыря, основанного в 1397 году преподобным Кириллом Белозерским, царь не без едкости замечал, что вот, мол, «над Воротынским церковь поставили, а над чюдотворцем нет; Воротынский в церкви, а чюдотворец за церковью»…
Монахи действительно привечали богатых князей и бояр, в том числе и ссылаемых в Белозерье. В том же послании 1573 года, отвечая на просьбу игумена Козьмы и братии остепенить опальных бояр, вольготно и пьяно живущих в монастыре, царь резонно спрашивал: «Ино то путь спасения, что в чернецах боярин боярства не сстрижет, а холоп холопства не избудет?» Иван писал монахам: «…А нынче у вас Шереметев сидит в келье как царь, а Хабаров к нему приходит…», и заключал: «Сами ведаете: коли благочестие не потребно, а нечестие любо… Как лутче, так и делайте, сами ведаете, как собе с ним хотите, а мне до того ни до чего дела нет: впред о том не докучайте».
Вернёмся, впрочем, к Михаилу Воротынскому, а точнее – к его сыну. Иван Воротынский после смерти отца репрессирован не был, служил воеводой в Муроме, в апреле 1582 года Иван Грозный направил его 1-м воеводой в Тулу… При Фёдоре как сторонник Шуйских Иван был сослан одно время в Нижний Новгород, в последние же годы царствования Фёдора он занимал должность 1-го воеводы в Казани.
А в Смутное время князь Иван Воротынский стал одной из «перемётных сум», перебегая из одного лагеря в другой и получая за это награды. В 1605 году достиг боярского чина, в 1610 году участвовал в низложении царя Василия Шуйского, после чего стал членом «Семибоярщины»…
