Александр Бушков - Крючок для пираньи
— Шевелится, — сообщил Кацуба, оглянувшись на пленника. — Скоро оживать начнет, вот и побеседуем… А вообще-то мы в равном положении — понятия не имеем, сколько их, но и они нас не скоро найдут, весь корабль обшаривать придется, а он немаленький, дело дохлое…
Подумав, и видя к тому же, что без него какое-то время вполне могут обойтись, Мазур откупорил бутылку шампанского, отыскал бокалы и налил Джен. Она поблагодарила вялой улыбкой, осушила до дна:
— О чем вы говорите?
— Обсуждаем, как из этой ситуации выбраться, — сказал Мазур. — Вас-то как угораздило, мисс Бейкер?
— Исключительно из-за прошлогодних свершений. Зачислили в специалисты по России, а теперь, когда выяснилось, что работать предстоит в том самом штате, где я как раз и бывала, в группу зачислили автоматически. Однако штат… Мы плыли по реке несколько дней…
— Штат немаленький, — кивнул Мазур. — Между прочим, равняется трети территории США, можешь где-нибудь ввернуть потом с умным видом.
— Почему вы так себя ведете? Нужно обратиться к капитану, связаться с берегом…
— Потому что есть сложности, Джен, — сказал он, подумав. — Представь, что ты где-нибудь у северного побережья Аляски… Между прочим, оружие у тебя есть?
— Нет. Правда… Никто не думал, что понадобится. Послушай… Корабль что, под их контролем?
«Всегда была чертовски сообразительной девочкой», — мысленно восхитился Мазур, а вслух, конечно, сказал:
— Да нет, не настолько все мрачно…
— Я ни словечка не понимаю, но у вас у всех стали такие лица, что и без знания языка догадаешься — сложности жуткие.
— Выберемся, кьюти, — сказал Мазур, лихо подмигнув ей. — И не из таких передряг выбирались…
Оглянулся. Кацуба столь же старательно пеленал простынями незадачливого хозяина каюты, на свое несчастье начавшего ворочаться и бормотать. Встретил взгляд Мазура и распорядился:
— Влей-ка шампанского в глотку нашему найденышу. Зашевелился, сволочь, скоро песенку споет…
Мазур добросовестно выполнил приказ, вливал до тех пор, пока пленный не принялся кашлять и мотать головой, выплевывая пену. Прислонил его к стене, сильно врезал по щекам справа налево. Присмотрелся и громко доложил:
— Ожил. Глаза вполне осмысленные…
Почти не поворачивая головы, пленный, сидевший в неудобной позе со связанными впереди руками, осмотрел каюту, каждое лицо, потом — от Мазура не укрылось — почти незаметно попробовал крепость своих уз. Встретившись с ним откровенным взглядом, зрачки в зрачки, Мазур понял, что имеет дело с матерым волком. Не дергается, не нервничает — спокойно ждет дальнейшего…
— Ну, и что здесь происходит? — спросил пленный не особенно вызывающе, но все равно неуместным в его положении спокойным тоном. — По-моему, это называется злостным хулиганством…
Даша молча показала ему свое удостоверение.
— Митяев Николай Фомич… — изучив извлеченный из внутреннего кармана пиджака паспорт, протянул Кацуба. — Итак, замечания, пожелания?
— Что за хулиганство? — повторил тот.
— Вы видели удостоверение? — ровным голосом спросила Даша.
— Тем лучше, — сказал Митяев. — Передайте меня службе безопасности, сообщите капитану…
— Повременим, — сказал Кацуба. — Сначала поиграем в вопросы и ответы.
— А почему вы уверены, что я на ваши вопросы буду отвечать?
— Есть средства, — зловеще обронил майор.
— Господа, это несерьезно… — поморщился пленник. — Я же буду орать. Дико. Истошно. Рано или поздно кто-то обратит внимание, сбежится охрана…
— Профессионал? — ухмыльнулся Кацуба.
— Не возражал бы против такого определения.
— Мы — тоже.
— Очень приятно. Тогда должны понимать, что шансов у вас не особенно много?
— Возможно, — вслед за тем, не меняя выражения лица, Кацуба присел перед связанным на корточки, проверил обойму, медленно оттянул затвор. Убедившись, что патрон вошел в ствол, негромко сказал: — Иногда с профессионалом общаться очень трудно, а иногда — совсем даже легко… Я прекрасно понимаю, что шансов не просто мало — почти нет совсем. Но для нас ситуация укладывается в обнадеживающее определение «почти», а для тебя, ангел мой, — в слова «нет вообще». Грубо говоря, сдохнешь первым. Заткну рот и выстрелю в мошонку. Это печально. И больно. Будешь зело мучиться. Нам легче, нет у вас времени брать пленных, допрашивать, да и смысла нет… Мы-то получим свою пулю в драке, на бегу… По-моему, есть некоторая разница. А терять нам нечего, мы свое отбоялись. И так зажились… Учти, что я догадался насчет судьбы корабля. И подумай: что мне в этих условиях терять… Ну?
Мазур видел мелкие бисеринки пота на лбу пленного. Они с майором еще какое-то время молча, неотрывно смотрели друг другу в глаза, наконец пленник сказал:
— Я что-то не вижу, где мой единственный шанс…
— В роли словоохотливого пленного. На берегу.
— Недолго проживу…
— Но все равно это — шанс, — сказал Кацуба. — Тот самый, единственный. Есть второй вариант. Если у нас не получится, всегда можешь сказать, что тебе дали по башке, провалялся без сознания все время, совершенно с нами не общаясь…
— Могут и не успеть найти.
— Но тут уж, браток, — как повезет, — осклабился Кацуба. — Оба шанса, понимаю, дерьмовенькие, но другого товара нет… Думай в темпе.
Краешком глаза Мазур видел, как Даша затаила дыхание. Сам он, кроме тоскливой усталости, ничего и не ощущал.
— Ладно…
— Кто заправляет, Белов?
— Он.
— Сколько у него людей здесь?
— Восемь. Учтите, вся остальная охрана тоже кинется вас ловить — ей попросту прикажут, соврав что-то убедительное…
— Это мои проблемы, — отмахнулся Кацуба. — Где баллоны?
— На сейнере. Вы ж попортили «подушку»…
— Сейнер причалит к «Достоевскому»?
— Именно. С правого борта. Там человек шесть.
— Когда?
Пленник опустил голову, чтобы взглянуть на свои часы. И усмехнулся одним ртом:
— Через полчаса. Все вооружены, учтите. И палить будут без колебаний. Все равно будет время отправить поглубже неправильных жмуриков…
— Кто из команды в игре?
— Только третий мех. На нем машинное, вообще все, кто в нижних отсеках…
— А все остальные — из охраны?
— Ну.
— Есть еще что-то важное, о чем я не спросил?
— Да нет. Умеешь спрашивать.
— Так игра ж нехитрая… — сказал Кацуба.
И нанес молниеносный удар, моментально отправивший пленного в долгое беспамятство. Выпрямился, поставил пистолет на предохранитель и сунул его за ремень.
— Все, ребятки. Вполне допускаю, кое-что он утаил, но сейчас проверить невозможно… И вообще времени нет. Идеи?
— Радиорубка, — сказал Мазур. — Пограничники. Первым делом свяжемся с ними, потом попробуем взять парочку стволов… Больше, по-моему, ничего и не придумаешь.
— Гений ты, каперанг, — сказал Кацуба. — Командование передаю тебе. Поскольку действовать в таких условиях тебя учили лучше, чем меня… Пошли?
— Подождите, а мы? — спокойно спросила Даша.
— Нет времени на дискуссии, — сказал Кацуба. — Все взвесили?
Она молча кивнула. Мазур быстренько перевел Джен все самое необходимое. Когда она столь же решительно кивнула, не умилился и не огорчился — некогда было маяться эмоциями.
— Итак, — сказал он, лихорадочно прикидывая расклад на ближайшие минуты. — Один пистолет, трое безоружных, если не считать пращей, которые против прущего на тебя со стволом не годятся… Хорошо, хоть рукопашной владеют все. Но добираться до радиорубки придется долго. И на их месте я бы непременно выставил там охрану, — близ ходовой рубки, близ рации…
— Ну, с рацией я справлюсь, — скромно сказал Кацуба. — Даже со здешней.
— Путь неблизкий, вот что меня больше всего гнетет… — сказал Мазур. — Черт те какие неожиданности могут по дороге встретиться, а эти маски — камуфляж плохой, к тому же их только две…
— Между прочим, на корабле маскарад, — сказал Кацуба.
— Он, по-моему, уже кончился, музыки не слышно…
— Каперанг, — почти нежно сказал Кацуба. — Ты когда-нибудь видел мультфильмы про Карлсона?
Глава тридцать первая
Шторм
Иногда примитивная наглость лучше любой изощренности. Все зависит от обстоятельств.
По коридору двигалась шумная, заранее привлекавшая к себе внимания процессия — четверо субъектов, представлявших собою более-менее точную копию Карлсона из незабвенного мультфильма. Все четверо были завернуты кто в простыни, кто в половинки разрезанного пододеяльника с грубо прорезанными дырками для глаз. У переднего из-под импровизированного наряда привидения высовывалась рука с полуопустошенной бутылкой шампанского, каковой призрак лихо размахивал, отчего при каждом движении из горлышка била пена.
