Кирилл Назаренко - Флот, революция и власть в России: 1917–1921
Далее на заседании комиссии М. А. Петрова 19 ноября 1920 г. рассматривался вопрос о схеме управления морского ведомства в новых условиях. Б. И. Доливо-Добровольский составил схему организации центральных учреждений морского ведомства в связи с новыми идеями[1067]. Во время заседания в схему была внесена правка. Прежде всего была проделана большая работа по конкретизации структуры морского ведомства. Подробно определили структуру управлений (отделов) МГШ, ГМХУ, Главного управления снабжений и Счетно-финансового управления и структур, подчиненных Морской академии. В то же время члены совещания отказались от конкретизации подразделений, подчиненных командующим флотами. На совещании в схему было внесено больше элементов единоначалия. Так, вместо «Совета Всероссийского Генерального штаба» значился «Председатель [Революционного Военного] Совета», вместо «Конференции Морской академии» – «начальник Морской академии». Схема, предложенная Б. И. Доливо-Добровольским и переработанная на совещании, была вполне стройной и логичной, удивляет только странное положение наркома по морским делам, который выглядит простым передаточным звеном между председателем РВСР и начальником Всероссийского Адмиралтейства. Если бы, скажем, командующие флотами и МГШ подчинялись наркому, а прочие подразделения – начальнику Адмиралтейства, структура была бы более логичной. Представляется, что причиной такой странности в схеме было априорное предположение, что посты наркома по военным и по морским делам, а также председателя РВСР, будет совмещать одно лицо, как это было в годы Гражданской войны. Тогда за этим лицом останется общее руководство, а непосредственным начальником морского ведомства станет начальник Всероссийского Адмиралтейства.
К схеме прилагалась объяснительная записка, в которой описывалась предлагаемая схема учреждений. В записке упоминаются не отраженные на схеме «Комиссия по изучению и использованию опыта войны 1914–1918 гг.», морской музей и библиотека Морского комиссариата, которые находятся в ведении начальника Морской академии, а сама академия, согласно записке, подчиняется начальнику Главного управления Всероссийского адмиралтейства, тогда как на схеме Академия подчинена непосредственно начальнику Всероссийского адмиралтейства. Скорее всего, в данном случае дело не в разночтении, а в опечатке, так как очень легко было перепутать начальника Всероссийского адмиралтейства (аналог дореволюционного морского министра) и начальника Главного управления Всероссийского адмиралтейства (аналог товарища морского министра). Существенно уточнение в записке, что при всеобщей мобилизации начальник Всероссийского адмиралтейства становится командующим Морскими силами, а МГШ разделяется на штаб коморси и военно-морское управление полевого штаба главнокомандующего. Флоты и флотилии переходят в оперативное подчинение главкому, в прочих отношениях – остаются подчинены коморси. При частичной мобилизации из МГШ выделяется морской отдел полевого штаба главнокомандующего, а остальные органы морского управления продолжают функционировать как и в мирное время. В записке указывалось, что в компетенцию Главного штаба Всероссийского адмиралтейства входят также «сношения по санитарной части», а самостоятельный санитарный орган в морском ведомстве не предусматривается, как и орган управления морской авиацией, ввиду того, что к осени 1920 г. и авиация, и санитарная часть были выведены из подчинения центральных органов управления флотом.
Записка Б. И. Доливо-Добровольского была дополнена выводами, сформулированными «Комиссией для выработки проекта положения о порядке и условиях прохождения службы во флоте», которая была создана 11 октября 1920 г. по приказу коморси и упморкома[1068]. В делопроизводстве этот совещательный орган называется также подкомиссией. 9 ноября в эту комиссию был включен М. П. Арцыбушев в качестве представителя Оперативного управления Штаба Морских сил[1069]. Активная работа комиссии, видимо, началась только после появления на ее заседаниях М. П. Арцыбушева, ее председателя. В документах комиссии есть указание, что 20 ноября с 11 до 12 часов состоялось заседание подкомиссии, во время которого были разработаны положения, позднее внесенные в пункты 27–31 «Положения о Всероссийском Адмиралтействе»[1070]. Однако согласно стенограмме рассмотрение «Положения о Всероссийском Адмиралтействе» происходило в комиссии М. А. Петрова 19 ноября. Следовательно, одна из дат является неверной, но определить, какая именно, представляется затруднительным.
«Комиссия для выработки проекта положения о порядке и условиях прохождения службы во флоте» под председательством М. П. Арцыбушева пришла к выводу, что «служба военморов во флоте должна принять постепенно добровольный характер», для этого следует выделить кадровый состав, служащий минимум 6 лет и состоящий из добровольцев, и переменный состав, служащий по системе, разработанной М. П. Арцыбушевым (служба – отпуск– повторительные сборы), согласно проекту, оглашенного на втором заседании «Комиссии по выработке оснований при переходе Морского комиссариата на мирное положение» 27 октября 1920 г. Источником комплектования кадрового состава должны были служить школы юнг, добровольцы по всеобщей морской записи и сверхсрочнослужащие, а источником комплектования переменного состава – «точно и поименно названные заводы», морские и рыболовные промыслы, торговые моряки и определенные территории[1071].
Вернемся к заседанию комиссии М. А. Петрова 19 ноября 1920 г. Когда специалисты начали редактировать схему центральных учреждений, предложенную Б. И. Доливо-Добровольским, С. И. Фролов потребовал указать, что снабжение армии и флота должно быть организовано как раздельное. И. Е. Хвойник предупредил, что борьба за раздельное снабжение «может быть чревата обратным действием». Поддержав С. И. Фролова, Б. И. Доливо-Добровольский приводит такой аргумент: «Если бы подготовительные стратегические операции были бы одинаковы или схожи, они могла бы быть совместны, но материальная часть армии отличается качеством, а не количеством от подготовительной части флота»[1072].
М. А. Петров не случайно в 20-е годы считался одним из ведущих советских морских теоретиков. Вступив в спор С. И. Фролова с И. Е. Хвойником, он высказал оригинальное для моряка своего времени мнение о том, что «в самом плане подготовки государства к войне может быть только один план и для армии и для флота. Мы сейчас заняты [тем, чтобы] выяснить аргументы [в пользу раздельного существования сухопутного и морского ведомства], чтобы обосновать [их раздельное существование]. Я хочу указать, что неосторожно было бы ссылаться на стратегию мирного времени, на план войны, потому что если смотреть так, то уж не так много доводов, чтобы [организационно] разделять [армию и флот]. Если речь идет о большой стратегической операции, то здесь большая почва для объединения [руководства армией и флотом]. Я согласен по существу, что это не было бы безграмотно (объединение стратегического планирования для армии и флота. – К.Н.), но если надо подчеркнуть разницу [между армией и флотом], то советовал бы уклониться [от обсуждения вопросов стратегического руководства]»[1073].
Б. И. Доливо-Добровольский не согласился со своим коллегой: «Я говорил о стратегической подготовке операции – это есть план войны, но мы, кажется, в этом отношении разно понимаем, но по существу дела это неважно»[1074]. Видимо, эту реплику надо понимать так, что Б. И. Доливо-Добровольский не был готов принять идею о необходимости единого плана войны для армии и флота, понимая под планом войны оперативный план действий флота. М. А. Петров завершил обсуждение вопроса о стратегическом планировании: «Коли мы будем искать доводов, чтобы иметь свою самостоятельность, то как раз план подготовки государства к войне будет для нас иметь отрицательное значение, если мы им воспользуемся, как доводом. План войны как таковой должен обязательно в одном органе вывариваться»[1075]. Затем М. А. Петров зачитал телеграммы, в которых говорилось о «злободневности вопроса» и о том, что «идут конкретные распоряжения о привлечении армии для использования ее в смысле труда»[1076]. Текст этих телеграмм отсутствует в стенограмме, но, возможно, имеются в виду распоряжения, вытекавшие из решения РВСР, принятого 6 ноября о временной передаче войсковых частей для трудового использования гражданским ведомствам. Данное решение было доведено до исполнителей телеграммой от 8 ноября[1077]. Несмотря на слова М. А. Петрова о том, что еще предстоит разговор о трудовом использовании флота, судя по стенограмме, заседание на этом заявлении и закончилось.
Пятое заседание комиссии проходило 22 ноября уже под председательством Б. И. Доливо-Добровольского. Он ознакомил присутствующих со схемой управления вооруженными силами, «которая (насколько можно думать из частных разговоров) намечается в военных кругах»[1078]. Согласно этой схеме, предполагалось иметь в подчинении наркома по военным и морским делам («политика», т. е. не профессионального военного): Военный совет (в составе: начальники Главных управлений армии, флота, воздухоплавания, нарком иностранных дел, председатель ВСНХ и специально назначенные военные специалисты); Главное управление армии; Главное управление флота, Главное управление воздухоплавания. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что речь здесь идет о создании органа, аналогичного Совету государственной обороны, с включением в него представителей ведомства иностранных дел и руководства промышленностью, а центральные органы управления вооруженными силами дополняются военно-авиационным ведомством, равным в правах с военно-сухопутным и военно-морским. Эта схема ни в чем не противоречила идеям, которые ранее обсуждали моряки.
