Александр Бушков - Возвращение пираньи
«Индейцы» и не думали пускаться прочь — но изумлены были, сразу видно, до глубины своей поганой души, сбились в кучу у джипов, ошарашенно таращась на дорогу.
Прямехонько к ним приближалась внушающая уважение колонна — впереди пятнистый бронетранспортер, трехосный «оркас» чилийского производства, башенка с двадцатимиллиметровой пушкой градусов на двадцать повернута влево, как раз в сторону гараевой компании. Темно-зеленый «хаммер» с брезентовым верхом, еще один «хаммер», за ним открытый грузовик, набитый тигрерос, — и замыкает кавалькаду еще один «оркас» с несколькими парашютистами на броне. Рев дизелей, густые сизые выхлопы… А если проедут мимо? Откуда им знать?!
Нет, если уж кавалерия появляется, то ошибок не делает… Мазур прижал бинокль к глазам. Передний «оркас» проехал метров на двадцать дальше крайнего джипа, остановился, за ним, строго соблюдая интервал, затормозили все остальные. Из «хаммера» неторопливо выбрался офицер… Мазур и не предполагал, что когда-нибудь вознесется на седьмое небо от радости при виде капитана Эчеверрии, к которому, вдобавок по всему, еще и втихомолочку ревновал Ольгу…
Эчеверриа, собственной персоной, неторопливо стянул черные кожаные перчатки, огляделся с наигранным безразличием, твердо ставя ноги, направился к воротам, словно бы и не замечая примолкших провинциальных гангстеров.
Черный джип стоял прямо у него на пути. Чуть приостановившись, Эчеверриа небрежно махнул перчаткой, приказывая очистить дорогу. Никто и не почесался. С той же непроницаемой физиономией капитан поднял левую руку, махнул указательным пальцем.
Раскатисто пролаял пулемет броневика. Метрах в трех левее, прямо меж двумя джипами, земля так и брызнула от ударов крупнокалиберных пуль. Вот теперь ребятишек проняло, кто-то опрометью кинулся к машине, завел, задним ходом рванул с места так, что едва разъехался с синим «блейзером».
Удовлетворенно кивнув, капитан глянул на часы и бросил несколько коротких фраз. Мазур видел в бинокль его выжидательно приподнятую бровь. Из кузова выпрыгнул сержант в лихо сбитой на затылок каске, прошелся вдоль колонны с видом обученного волкодава, готового по первому свистку хозяина перехватить указанную глотку.
Гараевские молодчики, толкаясь и тесня друг друга, кинулись по машинам. Одна за другой они выворачивали на дорогу, на полной скорости уносясь в ту сторону, откуда колонна приехала.
Привратник распахнул калитку — очень возможно, без команды. Глядя в спину капитану, потянулся к телефону.
— Пойдемте, — сказал Хименес, выслушав рапорт.
Они спустились как раз вовремя, чтобы встретиться с капитаном у нижней ступеньки. Эчеверриа — как и в прошлый раз, выбритый до синевы, с тем же значком на лацкане — небрежно бросил ладонь к козырьку пятнистого кепи:
— Что-то вы вспотели, Хименес… Добрый день, сеньор коммодор. Надеюсь, вся ваша экспедиция в добром здравии?
Мазур чуть растерянно кивнул.
— Подумать только, какие тернии встречаются на дороге у господ естествоиспытателей… — протянул Эчеверриа невозмутимо. — Никак им не дают нормально работать, вырывать у природы тайны доадамовой истории… Хименес, это не вас ли зовут из дома? Вас-вас, вы просто не расслышали…
Помявшись, Хименес ушел в дом. Эчеверриа, глядя сквозь Мазура, небрежно сказал:
— Идите и в темпе собирайтесь — я о всех… Поедете с колонной в Барралоче. Если сеньора Сальтильо еще спит, что ж, придется вам попрощаться с нею через прислугу. Не тот случай, чтобы скрупулезно соблюдать этикет… Ну, что вы стоите?
Мазур, чересчур обрадованный, чтобы обижаться на приказной тон, повернулся и заторопился к особняку.
Глава восьмая
Пять минус два — три или ноль?
Взлетная полоса — вполне современная, залитая бетоном без малейших трещинок — примыкала к самому бедняцкому району Барралоче. Широкий пояс лачуг и хибар тянулся далеко, до самых холмов, плавными темно-синими изгибами вздымавшихся вдали. Правда, на взгляд Мазура, выглядел этот пояс нищеты несколько странно: практически над каждой неописуемой хижиной, окруженной грудами мусора, худыми собаками и голыми ребятишками, торчала телеантенна-тарелка.
— Из цикла «парадоксы и гримасы», — пояснил Кацуба, поймав его недоуменный взгляд. — Единственное окно в мир — народец-то поголовно неграмотный, ящик им все на свете заменяет…
— В Бразилии то же самое, я видела, когда была на карнавале, — сказала Лара.
Она стояла между Франсуа и Кацубой, прямо-таки приплясывая на месте от нетерпения и волнения. Трудами Франсуа и его, судя по всему, безразмерного кошелька Лара выглядела теперь, как модель с обложки престижного журнала, и эти недешевые шмотки носила, сразу видно, с привычной небрежностью. Смотрелась она ослепительно, что уж там, с трудом верилось, что совсем недавно уныло блистала на съемках домашнего порнофильма, а потом получала от благородных спасителей смачные пощечины и словесные выволочки. Отнюдь не Золушка, скорее принцесса из какой-то другой сказки, выставленная злой мачехой в темные леса, но в конце концов согласно сказочным законам полностью восстановленная в правах. Сегодня с утра она даже держалась совсем иначе, перестала язвить, хныкать и хамить, так что Мазур давненько уже взирал на нее без раздражения.
— Ага! — сказал Кацуба. — Вона-вона чешет… Этот?
Лара встрепенулась.
— Он, — сказал Франсуа, всмотревшись.
Белый самолетик, заходящий со стороны солнца, коснулся бетонки в дальнем конце полосы, пронесся по ней, сбрасывая скорость, с мощным свистящим лопотаньем подрулил и остановился метрах в двадцати от них. Небольшой «фалькон», рассчитанный на десяток пассажиров, дорогостоящая игрушечка серьезных дядей. «Деньгами пахнет, — оценил Мазур. — Большими…»
Кусок выпуклого белого борта — Мазур обратил внимание, что на самолете не было никаких опознавательных знаков, если не считать логотипа фирмы-изготовителя — распался на две половины, откинувшиеся вверх и вниз, нижняя превратилась в короткий трап. По нему тут же сыпанули четверо молодцов в безукоризненных костюмах, модных галстуках и темных очках, рассредоточились в темпе, перекрывая подступы. Торопясь значительно менее, по трапу спустился пятый, в отличие от бодигардов выглядевший представительнее.
— Семеныч! — Лара кинулась вперед с такой прытью, что едва не поломала каблуки об асфальт, повисла у него на шее.
Мазур до этого лишь в романах читал, как взрослые люди визжат от восторга. Лара как раз визжала, тормоша прилетевшего, что-то бормоча.
Сохраняя непроницаемое выражение лица, Франсуа шепотом прокомментировал:
— А в обычных условиях в упор не видела, будто мебель… — и тут же замолчал.
Загадочный Семеныч, выглядевший несколько смущенно, легонько отстранил Лару и направился к трем мушкетерам. С первого взгляда его можно было принять за большого босса в области финансов, политики либо какой-нибудь газовой трубы, но Мазур, обладавший нюхом на людей определенной профессии, опознал в нем обычного, похоже, охранничка, разве что в немалых чинах.
— Неплохо, ребятки, — сказал Семеныч с той покровительственной развальцой, что всегда вызывала у Мазура лютую неприязнь, от кого бы ни исходила. — Нормально поработали. Можете не сомневаться, все будет путем, как обещано…
И протянул руку всем троим, по очереди, с таким видом, словно объявлял об окончании монаршей аудиенции. Мазур пару раз тряхнул широкую сильную ладонь и тут же выпустил.
— Спасибо, ребята, — сказала Лара, сияя, искрясь, светясь изнутри и благоухая. — Извините, если что не так, я была сама не своя. Будете в столице, заглядывайте…
И, отвернувшись, припустила к самолету, уже не сдерживая себя. Семеныч ухитрился ее опередить — точно, хранитель барского тела, укрепился в первоначальной догадке Мазур, — подхватил под локоток, помог подняться в салон: в проеме виднелся белый низкий столик, диванчики вокруг него. Следом с видом и манерами нерассуждающих роботов кинулись четверо охранников, трап моментально подняли, оба выпуклых куска сомкнулись так, что едва была заметна линия шва, тут же засвистели запускаемые турбины, «фалькон» развернулся и покатил на взлет.
— Вот и все, ребята, — сказал Франсуа, сияя, как начищенное серебро (если только так можно выразиться о негре). — Дальше уже не наша забота, можно возвращаться в отель и обговорить грядущую раздачу слонов…
Он сел за руль синего «форда», который им помог взять в прокате портье. Свернул вправо, проехал метров двести и плавно притормозил у огромного ангара из рифленого железа. Там, возле желтенького биплана, стояла Ольга в светло-синем деловом костюмчике (вот только юбка носила характер чисто символический).
Вокруг плотным кольцом сомкнулось с полдюжины субъектов мужского пола в штатском, но в лихо заломленных пилотских фуражках — господа авиаторы, как и следовало ожидать, распускали хвосты подобно птице павлину, соперничая за внимание очаровательной сеньориты.
