Александр Бушков - Возвращение пираньи
Лару принялись трясти и тормошить, но привести в ясное сознание никак не могли — не открывая глаз, она бормотала что-то насчет того, что ей, как обычно, необходим гидромассаж, апельсиновый сок и тостик с икрой, а вот машина сегодня вряд ли понадобится. Судя по тону, она обращалась к воображаемой горничной — но в себя никак не приходила.
— Придется тащить так… — в конце концов отступился и Франсуа.
После короткой перепалки между шофером и Кацубой — исход дела решился после вручения радужной бумажки — автобус покатил по широченной аллее, обсаженной эвкалиптами. Аллея упиралась в высокие решетчатые ворота, по обе стороны которых тянулась бесконечная стена. Из-за затейливых чугунных завитушек уже подозрительно таращился чисто одетый субъект с оттопыренной полой белого пиджака.
Они выгрузили свой багаж — бесчувственную Лару и сумку с автоматами. Из окон махали и дружелюбно орали бесхитростные попутчики, ничуть не подавленные роскошью асиенды. Шофер как раз был подавлен, он побыстрее развернулся и припустил прочь, громыхая, лязгая и брякая.
Субъект в белом взирал настороженно, недоверчиво. Его, конечно, можно понять: компания, представшая перед воротами, выглядела, мягко говоря, экстравагантно: бесчувственная девица на руках, торчавшие из-под рубашек кобуры, непрезентабельная одежда.
Выдвинувшись вперед, Кацуба закатил длинную тираду, в которой Мазур разобрал: «сеньора Сальтильо», «коммодор Савельев». Цербера словно подменили: расплывшись в улыбке, распахнул высокую калитку, что-то тараторя, поклонился несколько раз и ловко выдернул из кармана телефон. Протараторил в трубку с невероятной быстротой длиннейшую фразу — на сей раз Мазур, как ни вслушивался, не смог разобрать ни знакомых слов, ни собственной фамилии — и почтительно сообщил что-то Кацубе.
— Хозяйка сию минуту имеет пожаловать к долгожданным гостям, — перевел Кацуба для Мазура.
Мазур откровенно оглядывался. Слева, неподалеку, стоял трехэтажный кирпичный домик, а впереди, над стеной высоких деревьев, вздымались темно-красные черепичные крыши, явно принадлежавшие гораздо более монументальным строениям.
Справа застучали копыта. Из аллеи выскочила всадница, коротким галопом промчалась под величественными эвкалиптами и спрыгнула рядом с отступившим на шаг от горячей лошадки Мазуром. Незабываемая донья Эстебания собственной персоной, в черных бриджах и красном камзоле, ничуть не изменившаяся со времен их последней встречи, энергичная, красивая, как выражался когда-то Кацуба — способная и в горящий вигвам войти, и долларом ударить…
— Пресвятая Дева, Влад! В каком вы виде?!
Эстебания тут же обнялась с ним по-здешнему, похлопав по спине правой, потом левой ладонью, — он уже достаточно освоился в Санта-Кроче, чтобы сообразить: это означает неподдельно дружеские отношения, но не более того. Впрочем, его это как нельзя больше устраивало. Он старательно выполнил свою часть ритуала и искренне сказал:
— Я очень рад вас видеть…
— Господи, и Мигель тут! Добрый день, Мигель! — Кацуба не был удостоен дружеского объятия, правда. — Боже мой, что с девушкой? Она ранена?
Донья Эстебания сорвала с пояса серебряный свисток на цепочке и прошила воздух пронзительной трелью. Из домика поодаль мгновенно выскочили несколько человек и припустили к ним.
— Не совсем, — осторожно сказал Мазур. — Понимаете ли… Девушку пришлось напоить. Нервы у нее совершенно расходились. Бедная девушка попала в лапы к злодеям, ее с большим трудом удалось освободить, мы всю ночь не спали, машина сломалась…
— Понятно, — решительно сказала Эстебания, ничуть не удивляясь, отдала громкие распоряжения.
Подскочившая челядь подхватила Лару и бережно, как хрустальную вазу, понесла к главному зданию.
— Сеньор Франсуа, — сказал Мазур, стараясь быть светским, насколько это у него могло получиться. — Сеньорита Ольга Карреас…
— По-моему, мы с вами где-то… Вы не дочь ли сеньора суперинтенданте Карреаса?
— Именно, — сказала Ольга так, что все светские потуги Мазура показались жалкой пародией.
— Как же, как же… Прошу в дом!
Еще один, в белом пиджаке, подобострастный, вежливенько стал забирать у Мазура сумку. Мазур невольно предупредил:
— Осторожнее!
— Что у вас там? — поинтересовалась хозяйка.
— Автоматы, — признался Мазур.
— Ну-ка, ну-ка… — Донья Эстебания бесцеремонно похлопала его по бокам, безошибочно нащупав обе кобуры. — Влад, вы, право, неисправимы — бегаете с автоматами, как ребенок, оружием увешаны, освобождаете загадочных пленниц… Ох, эти мужчины! Прошу в дом, господа, сеньорита! Мы с коммодором немного приотстанем, нам есть что сказать друг другу после долгой разлуки… Влад, ну-ка выкладывайте, — заявила она, едва остальные отдалились шагов на десять, предводительствуемые услужливым лакеем. — Я мгновенно сопоставила: сегодня ночью Тилькара выгорела дотла, там, по рассказам, была жуткая канонада, и вот появляетесь вы в неописуемом виде, увешанные всякими там аркебузами, с загадочной освобожденной пленницей… Ваша работа?
— Наша, — сказал Мазур покаянно.
— Значит, вы прикончили Гараев?
— Только двух, — сказал он угрюмо. — Младший в данный момент охотится за нашими скальпами. Если мы причиним вам неудобства, готовы немедленно покинуть…
— Что-о?! По-вашему, я способна прогнать старых друзей? Особенно тех, что наконец-то прихлопнули этих мерзких ladrones[36]. Влад, я решительно на вас обижусь… Вам и без того был бы обеспечен самый добрый прием, ну а теперь, когда вы укокошили Рамона с Франсиско… Здешнее общество вам будет рукоплескать.
— Я просто боюсь, что для вас возможны неприятности…
Донья Эстебания горделиво выпрямилась:
— Влад, вы в Куэстра-дель-Камири! В том самом поместье, где дедушка Гараев был кучером… Ясно вам? Эти молодые cabrones[37] были бельмом на глазу у приличных людей, жаль, что вам не удалось разделаться и с Мануэлем… Вот только объясните мне, каким образом во всю эту историю оказалась замешанной милая сеньорита Ольга? Вот на нее это решительно не похоже, сеньор суперинтенданте славится жестким, предельно старомодным воспитанием детей и не признает никаких новомодных веяний. Я слышала, конечно, что она очень самостоятельная юная особа, даже поступила работать в какое-то министерство, отнюдь не секретаршей, но представить ее среди тех, кто расстрелял из пушки дом Гараев, — это все же чересчур… Или эмансипация в столице зашла настолько далеко?
— Я вам постараюсь потом объяснить, — промямлил Мазур. — Очень уж устал…
— Понятно, вы же, бедняги, где-то болтались всю ночь… Ну, расскажете потом. Сейчас вас разместят в гостевых апартаментах, примете ванну, отоспитесь… Я вас познакомлю с Эрнандо. — Она неожиданно, совершенно по-девичьи зарделась. — Как жаль, что вы не сказали заранее, что собираетесь сделать, я бы с вами отпустила Эрнандо, он будет так разочарован… Впрочем, на его долю остается еще Мануэль, так что не все потеряно. Кстати, а пушку вы что, бросили?
— Честно признаться, мы обошлись без пушки… — сказал Мазур.
— Да? Еще лучше, я вами восхищена. Помните, коммодор… Нет, давайте лучше забудем, все, что было в прошлом, следует забыть, Эрнандо как-никак — моя последняя и окончательная любовь… Я, конечно, хочу сказать, что забыть прошлое следует исключительно частично — то, что касается нас с вами… а все остальное можно вспоминать, и даже вслух. Эту страшную схватку на русском теплоходе, когда вы меня так героически спасли… Помню, как увидела вас на носилках, окровавленного, сердце едва не взорвалось от горя…
Мазур украдкой вздохнул. На носилках она его видеть не могла — его просто вели, поддерживая, двое погранцов — и уж тем более ни от чего ее не спасал, но с доньей Эстебанией не больно-то поспоришь, если вбила себе что-то в голову, убедив себя и других, что именно так все и было…
— Вы как нельзя более кстати, — трещала Эстебания. — У нас уже началось веселье, днем все отсыпаются, а с темнотой начнется опять. Нужно что-то срочно придумывать, нельзя же предъявить вас обществу в таком виде… С девушками проще, у меня осталась масса платьев той поры, когда я была в их возрасте, отличные платья, никакое не старье, просто я в них давненько уже не в состоянии влезть, между нами, Влад… Этот черный тоже с вами? Я имею в виду, он не какой-то местный кахо — тоже шпион, офицер, дипломат и прочее?
— Именно, — сказал Мазур.
— Это, конечно, меняет дело… Подыщем фраки ему и Мигелю. Что до вас, Влад… О! Придумала! Мой четвертый муж был как раз коммодором военного флота Санта-Кроче… я вам там, в России, рассказывала о моем четвертом муже?
— Кажется, вы на него направляли винчестер? — добросовестно попытался припомнить Мазур.
