Джон Хьюз-Уилсон - История катастрофических провалов военной разведки
Однако, с точки зрения аргентинского военно-морского атташе в Лондоне адмирала Аллары, вывод военного корабля Королевского флота из Южной Атлантики однозначно свидетельствовал о том, что британцы более не испытывают необходимости в защите Фолклендов. Наряду с информацией о сокращении численности военно-морского флота, содержавшейся в обзорном докладе по вопросам обороны, подготовленном министром обороны Джоном Ноттом в 1981 году, это было четким политическим сигналом Алларе и двум командующим ВМС Аргентины: адмиралу Ломбардо, командующему морскими операциями ВМС, и непредсказуемому и несдержанному, но патриотичному члену хунты адмиралу Анайе, который уже настроился на отвоевание Фолклендов. Анайя питал искреннюю неприязнь к британцам и считал, что победа на море, которая вернет острова Аргентине, станет предметом особой гордости и славы для аргентинского военно-морского флота и достойно увенчает его собственную карьеру.
Второй предполагаемый сигнал, поданный Британией аргентинцам, был серьезным политическим просчетом. После принятия в 1981 году Закона о британском гражданстве жители Фолклендских островов в одночасье лишились своего заветного права на полноценное британское гражданство. Проект закона был разработан британским министерством внутренних дел с целью предотвращения массовой миграции из бывших колоний. Отныне полное британское гражданство могло предоставляться только так называемым «подданным» — лицам, у которых хотя бы один из родителей их родителей (бабушка или дедушка) родился в Великобритании. Келперы, коренные жители Фолклендских островов, никоим образом не подпадали под эту категорию. История не сообщает, какой практический вывод сделал министр иностранных дел из этого закона, когда тот обсуждался в правительстве (если он вообще обсуждался) в контексте возможных последствий для Фолклендов и внешней политики, но, вероятно, справедливо будет предположить, что, предлагая этот закон, министерство внутренних дел меньше всего думало о фолклендских островитянах.
Тем не менее Аргентина восприняла этот закон как недвусмысленный намек британской стороны на то, что миссис Тэтчер и ее кабинет подкладывают мину под постоянное вето островитян на прогресс в переговорах. Случайные события и политические решения складывались в представлении аргентинцев в связную картину британской политики, которая однозначно свидетельствовала о постепенном отказе Великобритании от Фолклендов.
Хотя вина за фолклендскую катастрофу в итоге была возложена на британский МИД, справедливости ради следует сказать, что в середине 1981 года Николас Ридли и его мидовская команда всерьез озаботились проблемой Фолклендов. Однако они не смогли убедить Уайтхолл разделить с ними их озабоченность, да и сами не верили в реальную возможность аргентинского вторжения на острова. Протест британского МИДа в связи с выводом в резерв корабля «Эндьюранс» министерство обороны парировало в типичной для него лапидарной форме: «Форин-офис собирается платить за содержание корабля из своего кармана? Нет? Тогда все вопросы к премьер-министру».
Беспокойство МИДа нашло свое отражение в ряде инициатив Уайтхолла. Министерству обороны было поручено составить план возможных ответных реакций на любые действия Аргентины, направленные против Фолклендов, а правительственный Объединенный разведывательный комитет Великобритании (JIC получил задание провести оценку угрозы. Ни то, ни другое задание не считались срочными (у министерства обороны на составление плана ушло шесть месяцев), и британский министр иностранных дел проигнорировал требование сотрудников руководимого им ведомства передать вопрос на рассмотрение правительства в сентябре 1981 года. «Переговоры продвинулись далеко вперед»,— заявил лорд Каррингтон[18], и это мнение впоследствии стоило ему должности.
На том заседании перед министром лежал отчет JIC от июля 1981 года, содержавший достаточно ясное предупреждение, правда изложенное тем характерным стилем, который представляет собой смесь витиевато сформулированных неопределенностей, допускающих бесчисленные толкования. В оценке JIC были перечислены все очевидные шаги в направлении обострения конфликта, которые могли бы предпринять аргентинцы, но при этом был сделан акцент на дипломатических и экономических мерах. Главным пунктом в оценке JIC было утверждение, что, если усилия британского правительства в ходе переговоров будут расценены Аргентиной как направленные на уступку суверенитета в пользу Аргентины, последняя предпочтет «мирные средства». Однако, как в случае всех добросовестных оценок JIC, анонимные авторы застраховали себя заявлением, что если, с другой стороны, Аргентина не увидит перспектив для мирной передачи островов, тогда «существует большой риск, что она прибегнет к более радикальным мерам, не совместимым с британскими интересами... В таких обстоятельствах не исключены военные меры... включая полномасштабное вторжение на Фолклендские острова».
ФОЛКЛЕНДСКАЯ ВОЙНА. 1982
Относительные расстояния
Это был серьезный материал. К несчастью, на него, похоже, никто не обратил внимания, и меньше всего министр иностранных дел на уже упомянутом заседании в сентябре 1981 года с участием Ридли и его департамента Латинской Америки. В ходе последующих перестановок в кабинете злополучный Ридли был переведен в министерство финансов, а покинутый им департамент отправил письмо с изложением своих тревог британскому послу в Буэнос-Айресе. В крайне недипломатичном ответе посла Уильямса британская политика была охарактеризована как «всеобщий микоберизм»[19]. Уильямс слишком ясно осознавал существующую опасность. «Если министры настолько несерьезно относятся к переговорам с Аргентиной, лучше признаться в этом сразу и ждать последствий»,— написал он в начале октября 1981 года. Вряд ли можно назвать его мнение ошибочным.
Решение лорда Каррингтона не поднимать вопрос в правительстве окончательно остановило процесс. Отчаявшиеся сотрудники Форин-офиса немедленно указали на опасность замалчивания предупреждений разведки о возможных военных действиях Аргентины, к которым она может прибегнуть в том случае, если правительство будет по-прежнему несерьезно относиться к переговорам или вообще откажется от их продолжения. Безрезультатно. В 1981 году главной заботой Уайтхолла было сокращение расходов, а не военные авантюры иностранных государств, которые, по правде говоря, казались немыслимыми. Никто не мог представить, что аргентинцы когда-либо прибегнут к силе. Этого не могло случиться, потому что этого не могло случиться никогда. Налицо был когнитивный диссонанс.
Британское правительство отнеслось бы к аргентинской хунте более серьезно, если бы уделяло больше внимания данным своей разведки. Во всех своих мероприятиях между летом 1981 года и вторжением 1982 года хунта руководствовалась мотивами и чувствами, которых не могли или не хотели понять прекраснодушные обитатели Уайтхолла. Хунта готовилась к решительным действиям. Впоследствии председатель специального комитета Тайного совета Фрэнкс в своем докладе о Фолклендской войне, сделанном после ее окончания, отверг все предположения о беспечности британцев накануне войны, заявив, что «правительство не только не было, но и не могло быть предупреждено заранее... Вторжение на Фолклендские острова нельзя было предвидеть».
Все это лицемерие и вздор. Действительно, Аргентина приняла решение о вторжении 29 марта 1982 года, всего за три дня до его начала, но крупные военно-морские операции никогда не организуются в трехдневный срок. Для мобилизации и подготовки десанта требуется гораздо больше времени. Фрэнкс намеренно возводил бюрократическую ширму, чтобы скрыть разницу между разведывательными намерениями и разведывательными возможностями. Приказ к отплытию, действительно, мог быть отдан всего за три дня до начала операции, но формирование ударной группировки, составление плана и сосредоточение кораблей, орудий, складов, самолетов и людей для вторжения на Фолкленды были результатом решения, принятого примерно четырьмя месяцами ранее. Все это можно было своевременно отследить, но в отсутствие хороших разведывательных ресурсов на территории Аргентины британцы были фатально слепы как к возможностям, так и к намерениям аргентинцев. Несмотря на утешительное заверение Фрэнкса, британцам следовало бы знать гораздо больше о том, что происходит, и Фрэнкс это понимал.
Идея вторжения на Фолкленды изначально принадлежала адмиралу Анайе, командующему ВМС Аргентины. На частном ужине 9 декабря 1981 года он предложил Гальтиери, готовившему государственный переворот с целью отстранения от власти генерала Виолы, поддержку военно-морского флота в обмен на обещание, что флоту будет разрешено «вернуть Мальвины» в 1982 году. Гальтиери согласился и возглавил хунту, а Анайя стал ее членом в качестве командующего флотом. Так формируются кабинеты при военных диктатурах.
