KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Разная литература » Военное » Джон Фоллейн - Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)

Джон Фоллейн - Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джон Фоллейн, "Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

С того самого момента, как Ильич официально приступил к обучению на подготовительном курсе, призванном дать ему представление о русском языке и познакомить его со всеми прелестями марксистского общества прежде, чем он перейдет к изучению избранных им предметов — языков и химии, вся его жизнь строго регламентировалась правилами и инструкциями. Однако Ильич отказывался им повиноваться, предпочитая бегать за девушками. Частенько он возвращался в свою комнату пьяным. Его университетские профессора, часть из которых была детьми ветеранов гражданской войны в Испании, вынужденных бежать в свое время в Москву, не были в восторге от его академической успеваемости.

“Одно его имя, Ильич Рамирес Санчес, звучало настолько странно, что вызывало любопытство у окружающих", — рассказывал приятель Ильича Кирилл Привалов, журналист газеты “Дружба”, выходившей в университете. Эскапады венесуэльца, по меркам университета выходившие за все рамки допустимого, только подогревали интерес к нему. “Ильич абсолютно не походил на рядового студента, посланного на учебу его родной коммунистической партией. Еще меньше походил он на “верного солдата Мао”, вкалывающего каждое лето на полях. Он был симпатичным молодым человеком, хотя лицо его выглядело несколько опухшим, и большим любителем женского общества”.{40} Битком набитый деньгами, которыми снабжали его родители, он мог позволить себе щедро тратить их на виски и шампанское, которые продавались в специальных магазинах, торговавших только за валюту, что было практически недоступно для остальных студентов. Этот привилегированный студент и его друзья, отличавшиеся еще более русскими замашками, чем сами русские, швыряли через плечо не только пустые стаканы, но и полные бутылки.

Университетские власти, разгневанные своими неудачными попытками приучить Ильича к дисциплине, пришли к выводу, что свободу его действий можно существенно ограничить, если сократить пособие, высылаемое ему отцом. Однако, когда они попросили Рамиреса Наваса проявлять меньшую щедрость, тот возмущенно ответил, что его сын никогда ни в чем не нуждался. “В университете существовало нечто вроде полиции нравов, — вспоминает Привалов, — и считалось, что ночью студенты должны либо заниматься, либо спать…”

Как — то ночью дежурный по общежитию открыл комнату Ильича и обнаружил целую батарею пустых бутылок и стаканы, в то время как никого, кроме венесуэльца, в комнате больше не было. Дежурные открыли дверь платяного шкафа, и из него выпала совершенно пьяная обнаженная девушка, сжимавшая в руках свою одежду. На вопрос, что она здесь делает, девушка ответила: “Выражаю свое сочувствие угнетенным!” Скорее всего, она была проституткой. Следующую девицу Ильич даже не удосужился прятать в шкаф. Он просто выбросил ее из окна не то со второго, не то с третьего этажа. Слава Богу, она была одета, так как внизу был двухметровый слой снега. Она не пострадала и, встав, принялась осыпать Ильича проклятиями.{41}

Все эти выходки вольнолюбивого студента свидетельствовали о его неумении, по крайней мере до тридцатилетнего возраста, поддерживать с кем-либо длительные любовные отношения. “Я люблю женщин, — говорил Ильич. — Люблю веселую жизнь. И дело тут не только в сексе. В конце концов я люблю и очень ценю дружбу. У меня не такой уж обширный любовный опыт…И в то же время я влюбляюсь как мальчишка и могу любить в одно и то же время нескольких женщин”.{42}

Соня Марина Ориола стала исключением из этих правил. Кубинка, пережившая неудачный брак, она была единственной большой любовью молодого Ильича. “Я очень люблю женщин, но не люблю терять самообладания. С Соней я занимал подчиненное положение. Мы были одним целым”.{43}Выходцы из Латинской Америки, чувствовавшие себя несчастными в Москве, они очень походили друг на друга. Много лет спустя Ильич вспоминал, что именно Соня приучила его к сигарам. Однако их роман завершился, и Соня вернулась в Гавану, где в 1970 году родила дочь, когда отцу исполнилось 20 лет. Несколько раз Ильич писал Соне, прося ее хотя бы сообщить ему имя дочери — он хотел, чтобы ее тоже звали Соня, как и мать, — но ответа он не получил. Когда пятнадцать лет спустя — к этому времени Ильич уже дважды был женат ~ французский судья спросил его, был ли он женат на Соне, Ильич оставил этот вопрос без ответа. Однако судья неправильно произнес ее имя, спросив, был ли Ильич знаком с женщиной по имени Соня Мария (вместо Марина) Ориола, поэтому ответ Ильича прозвучал более чем насмешливо: “Я не знаю женщин с таким именем. Я знаком с несколькими Сонями, в частности так зовут мою кузину. А названная вами особа, скорее всего, попросту не существует”.{44}

Учебная программа интересовала Ильича гораздо меньше, чем левацкая политика, в чем он с готовностью признавался: “Я выработал собственную культуру, путешествуя по России и другим странам. Я научился пользоваться диалектическим методом Маркса. Это необходимо любому революционеру”.{45}Однокурсники отмечали его страсть к марксизму, которая носила скорее романтический оттенок, нежели идеологический. Представитель компартии Венесуэлы счел юношу многообещающим. Однако, когда член политбюро доктор Эдуардо Гальегос Мансера предложил ему занять пост представителя партии в Бухаресте, Ильич отказался. Как и отец, Ильич предпочел подальше держаться от партии и отклонил предложение доктора Мансеры.

Его отказ не прибавил к нему любви коммунистической партии Венесуэлы, а оказанная им поддержка повстанческой фракции еще больше запятнала его имя. Начиная с 1964 года, после того как молодой командор Дуглас Браво, возглавлявший вооруженные силы партии и исповедовавший идеи Че Гевары, отказался подчиниться официальной линии партии, Венесуэла снова превратилась в бурлящий котел. Политическая линия партии предполагала, что от вооруженной борьбы как метода революции следует отказаться в пользу “широкого народного движения за прогрессивные демократические перемены”. Буря грянула в конце 1960-х, когда Браво вышел из рядов партии. Ильич, продолжавший учиться в университете им. Патриса Лумумбы, горячо поддержал Браво “как истинного революционера”, что привело в начале лета 1969 года к его исключению из рядов Союза коммунистической молодежи Венесуэлы, первого политического движения, к которому он примкнул.

Лишенный поддержки партии, пользовавшейся доверием Советского Союза, Ильич оказался беззащитным перед университетскими властями, которые он снова привел в ярость в 1969 году, присоединившись к демонстрации арабских студентов. Москва не собиралась тратить время на последователей Браво; в одной из передовиц “Правда” заклеймила одно из революционных движений Латинской Америки, пользовавшееся поддержкой Кубы, типа движения Браво, назвав его “антимарксистским” и заявив, что только правоверным компартиям принадлежит будущее. Вспоминая этот период, Ильич возлагает вину за все свои беды на Густаво Мачадо, одного из руководителей коммунистической партии Венесуэлы. Именно Мачадо помог Ильичу попасть в Университет им. Патриса Лумумбы, оказав ему незаменимую поддержку, учитывая тот факт, что ни сам Ильич, ни его отец не имели партийных билетов и не являлись членами партии. “Я видел Ильича в Москве. Учебой он не занимался, — свидетельствовал разочарованный Мачадо. — Вел себя своевольно. Он получал очень много денег и предпочитал играть на гитаре и ухлестывать за женщинами. Вел себя как настоящий бабник.{46} Ректор университета, — добавлял Мачадо, — отрицательно отнесся к тому, что Ильич снимался в русском национальном костюме, наигрывая на балалайке".

Ильич проигнорировал Мачадо точно так же, как и университетские власти, которые приняли решение избавиться от беспокойного студента, обвинив его в “антисоветских провокациях и нарушении дисциплины"; брата его исключили в то же самое время. Ильич оказался среди тринадцати членов Коммунистического союза молодежи Венесуэлы и семи других венесуэльских студентов, чья успеваемость была признана неудовлетворительной и которые были отчислены в 1970 году. Сам Ильич утверждает, что его академическая успеваемость была вполне удовлетворительной, однако это откровенно противоречит мнению тех, кто знал его в студенческие годы.{47} Его отчисление мало кого огорчило. Большинство сокурсников полагало, что он вернулся к своей богатой матери в Лондон, и все вскоре забыли о нем.

В бесчисленных газетных статьях говорилось, что исключение Ильича из университета было задумано КГБ, чтобы скрыть факт его вербовки. Подобные дымовые завесы широко применялись советской разведкой, а КГБ использовал университет Патриса Лумумбы как своего рода питомник для выращивания агентов для стран “третьего мира". Подобная практика осуществлялась и во многих других учебных заведениях, где было легко наблюдать за студентами. Со своим славянским именем, лучше которого было не придумать, марксистским воспитанием и ранним участием в молодежном коммунистическом движении теоретически Ильич был идеальным кандидатом. Однако никаких свидетельств того, что Ильич был платным агентом КГБ в университете, не существует. Даже представители ЦРУ и МИ-6 признают, что у них нет доказательств этого. По словам одного из разведчиков МИ-6: “Восточноевропейские секретные службы хотели иметь дело с управляемыми людьми и с подозрением относились к тем, кто мог сорваться с цепи. Однако это не означает, что они не могли использовать его как пешку”.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*