Александр Бушков - Крючок для пираньи
— Как это согласуется с тем, что пишет местная пресса?
— Категорически не согласуется, — сказал Кацуба. — Местная пресса пишет одно, а мы обнаруживаем совсем другое…
Кто-то хихикнул. Бородатый моментально кинулся в бой:
— Вы что, обвиняете нас в недобросовестности?
— Да помилуйте, — обаятельно улыбнулся Кацуба. — Я вас ни в чем не обвиняю, вся беда в том, что никто из вас в жизни не имел дела с аквалангом и на дно не погружался, тут-то и собака зарыта…
— Простите, а как же тогда быть с сейнером? — вклинился кто-то. — Нам показывали акты комиссии — несомненное отравление, одиннадцать трупов…
— Вот это для меня загадка, — развел руками Кацуба. — Акты я тоже просматривал. Но, когда произошла эта трагедия, нас здесь не было, и делать какие-либо выводы не берусь… — И добавил наставительно: — Видите ли, подлинный ученый обязан, конечно, учитывать полученные другими данные, но я веду разговор о том, что наблюдал и исследовал сам…
— Не только сейнер, но и недавняя массовая гибель морской фауны, — уточнил репортер. — Должно же это иметь какое-то разумное объяснение?
— Безусловно, должно, — сказал Кацуба.
— Но ваша экспедиция, насколько я понимаю, версию об утечке отравляющих веществ из поврежденных контейнеров решительно отрицает?
— Я не видел этих контейнеров, — сказал Кацуба. — Я их не нашел. Ученый, простите, обязан быть скептиком. Когда мне удастся потрогать их руками или хотя бы получить пробы воды, указывающие на недвусмысленное присутствие отравы, я буду говорить уверенно. Пока у меня этой уверенности нет.
— А как вы расцениваете недавнее убийство одного из активистов экологического движения?
— Это совершенно не моя область, — развел руками Кацуба. — Я же не сыщик, дамы и господа…
— А смерть двух водолазов?
— Точнее говоря, смерть водолаза и аквалангиста, — поправил Кацуба. — Тут уже Владимиру Степановичу карты в руки, он вам расскажет с большим знанием дела…
Мазур прокашлялся. Сначала у него получалось плохо — мучительно подыскивал слова, запинался и бубнил. Потом как-то наладилось. Он довольно связно, внятно изложил то, что было написано в актах. И ничуть не кривил душой — просто-напросто умолчал о второй версии, насчет возможной насильственной смерти. Сам он уже не сомневался, что верна как раз вторая версия…
Телевизионная дама моментально вцепилась в него:
— А вам не кажется странным, что в столь короткий промежуток времени последовали два несчастных случая?
— Это море, — сказал Мазур. — А оно шутить не любит. На такой глубине случиться может все что угодно… Знаете, были такие чемпионы по подводному плаванию…
И рассказал несколько весьма поучительных историй, случившихся на самом деле. Слушали его со всем вниманием, и Мазур помаленьку приободрился, успел даже убедиться, что все пуговицы застегнуты. Не удержавшись, посмотрел на Джен — она слушала с величайшим тщанием, хотя не понимала ни слова. Видимо, именно так, в ее представлении, и должен был держаться журналист, чтобы не выбиваться из общей картины.
На многих лицах он видел нескрываемое разочарование, вполне объяснимое — должно быть, им наобещали жуткие сенсации и роковые тайны, тем и заманили…
Наконец-то дал о себе знать один из спутников Джен — встал и на хорошем русском спросил:
— Я понимаю, вы полностью отрицаете причастность военных?
— Пожалуй, — сказал Мазур. — Видите ли, здешняя воинская часть по своему роду занятий никогда не имела дела с отравляющими веществами…
— Но их могли затопить в другое время…
— Мы, как несколько раз повторил Михаил Иванович, не нашли никаких следов, — сказал Мазур.
— А как вы отнеслись бы к журналистскому контролю за вашей работой? — встрял очередной незнакомец, возможно, и звезда в своем ремесле, но у Мазура он не вызывал никаких ассоциаций.
— Интересно бы посмотреть на этот контроль… — искренне усмехнулся он. — Кто-нибудь из вас умеет обращаться с аквалангом? Никто? Увы, без этого весь контроль сведется к тому, что вы будете часами скучать на палубе, пока мы плаваем и погружаемся к затонувшим кораблям…
— Можно же быстренько научиться, пройти инструктаж…
Мазур терпеливо объяснил кое-что насчет сложности работы на глубине в добрых сорок метров, но не уверен был, что сумел убедить, репортер замолчал с таким видом, будто был семи пядей во лбу и мгновенно сообразил, что ему пытаются задурить мозги детскими отговорками.
— Вам кто-нибудь угрожает? Или пытается препятствовать?
— Глупости, — энергично сказал Кацуба.
— Однако двое членов вашей группы погибли…
— Насколько мне объяснили в милиции, там были чисто бытовые проблемы. В одном случае — ограбление, в другом — девушка чисто случайно попала под пулю, предназначавшуюся вовсе не ей. Для нашего времени, как ни цинично звучит, — обыденность…
— У вас есть какие-то контакты со спецслужбами?
— Да за кого вы нас принимаете? — обиделся Кацуба.
— А с местным криминальным миром?
— Откуда?
— Госпожа Шварова была застрелена, когда находилась в компании здешнего авторитета…
— Госпожа Шварова была журналисткой, — сказал Кацуба не моргнув глазом. — Скорее уж вам, дамы и господа, нужно думать над профессиональным риском, которому вы себя подвергаете. Журналистика — не моя область, я не всегда понимаю мотивы, из-за которых вы лезете в самые опасные и неожиданные места…
Мазур напрягся — очередной шакал пера ухмылялся очень уж загадочно. На роже написано было, что готовит сюрприз…
Так и есть…
— Интересно, как вы отнесетесь к тому, что такой журналистки, Светланы Шваровой, в Шантарске просто не существовало?
— Серьезно? — спросил Кацуба.
— Абсолютно серьезно. Я сам из Шантарска и знаю там всех, имеющих отношение к журналистике…
— Ну, я не знаю, что вам и сказать… — промямлил Кацуба с видом полнейшей растерянности. — Когда мы прилетели в Шантарск, нам ее представили как журналистку… Мы до этого никогда в Шантарске не бывали, не ориентируемся…
— Интересно, кто представил?
— Кто-то в администрации…
Уловив краем глаза движение, Мазур повернулся и обнаружил, что чиновничек с деловым видом, ничуть не смущаясь, направляется к выходу. Надоело, что ли?
— Вы не помните, кто конкретно?
— Знаете, у меня было столько встреч с самыми разными людьми, и лица, и фамилии путались в голове…
— А кем, собственно, был капитан-лейтенант Шишкодремов?
— Прикомандированным к группе штабным офицером, — сказал Кацуба. — Насколько я понял, в его задачу входило при нужде контактировать с местными военными…
— И как, была нужда?
— Пока нет.
— А почему вас в последнем выходе в море сопровождал пограничный корабль?
— Представления не имею.
— Это правда, что пограничники провели на вашем корабле обыск?
— Правда, — сказал Кацуба. — Вот только в толк не возьму, зачем им это понадобилось.
— Вам не кажется, что вокруг вас слишком много неясностей, загадок и смертей?
— Вы уверены, что именно вокруг нас? — хладнокровно отпарировал Кацуба.
— Судите сами. У вас в группе вдруг оказываются подозрительные люди, которых вскоре убивают…
— Чем же они подозрительны? — пожал плечами Кацуба. — Могу вас заверить, они вовсе не были подозрительными…
— Но я же вам только что рассказал про то, что Шварову никто в Шантарске не знал…
— Вообще-то это дискуссионный вопрос. Я вам верю, но хотел бы убедиться точно…
— Нет уж, не растекайтесь мыслью по древу! — Нацелился в него указательным пальцем: — Хорошо, скажем — «странные». У вас в группе работают странные люди. Вокруг вас вертится некий Игорь Котельников, в котором, по данным здешних журналистов, давно уже подозревают то ли военного особиста, то ли сотрудника ФСБ, а потом куда-то загадочно исчезает. Господин Микушевич, — он тем же прокурорским жестом указал на Мазура, — вдруг оказывается впутанным в донельзя загадочную историю с ночной стрельбой, свеженький труп обнаруживается как раз там, где ночью данный господин пребывал с родной сестрой убитого авторитета…
«Сука, — подумал Мазур в бессильной ярости. — Кто его всем этим нагрузил? Без утечек определенно не обошлось… Милиция? Погранцы? Кто-то еще?»
— Дорогой вы мой, — сказал Кацуба. — Я отвечаю только за себя. Если я сказал что-то не то, ловите меня на противоречиях и вранье. Но за все эти, как вы изящно выразились, странности я отвечать не могу. У меня простая и конкретная задача — обследовать затонувшие корабли и акваторию. Все эти странности, конечно, существуют, как объективная реальность, но я над ними не особенно задумывался, некогда…
Справа грохнула дверь. Не только Мазур — все невольно повернули головы в ту сторону.
