Владимир Соколов - Военная агентурная разведка. История вне идеологии и политики
19 июня морской агентурный отдел Региструпра стал 2-м (морским агентурным) отделом Региструпра, начальник отдела А.А. Деливрон.
В 1919 г. МГШ состоял из 5 отделов общей численностью 113 человек. Его начальниками в постреволюционный период были Е.А. Беренс (1917–1919), А.Н. Мелентьев (1919–1921).
В феврале 1920 г. Морской агентурный отдел Региструпра вместе с морскими разведывательными пунктами был передан в МГШ.
После окончания Гражданской войны большевики занялись чисткой еще оставшегося морского офицерства. Большинство отставных моряков проживало в Кронштадте и Петрограде. Здесь летом 1921 г. была проведена тотальная регистрация всех морских офицеров и военных чиновников. Всего на крючок ОГПУ попало 977 человек, в том числе 59 адмиралов и генералов по морскому ведомству, 84 капитана 1-го ранга и полковника, 120 капитанов 2-го ранга и подполковников, 440 обер-офицеров, 194 чиновника и 80 гардемаринов. Уже 20 и 21 августа 1921 г. 329 человек из числа всех зарегистрированных были арестованы и расстреляны.
Часть оставшихся на воле офицеров и военных чиновников из числа зарегистрированных ОГПУ была распределена между Балтийским и почти несуществующим Черноморским флотом. Они-то и стали костяком советского флота.
В августе 1921 г. Морской Генеральный штаб упраздняется. Его функции перешли к оперативному управлению Морского штаба Республики.
Если нет своей агентуры…
Тихоокеанская эскадра российского флота, блокированная японцами в Порт-Артуре, бездействовала, несмотря на то что шел четвертый месяц Русско-японской войны. В связи с этим в апреле 1904 г. было решено направить ей на выручку (с Балтики на Дальний Восток) 2-ю Тихоокеанскую эскадру под командованием адмирала З.П. Рождественского.
Предстоящий поход широко обсуждался отечественной и зарубежной прессой. Большинство газет полагали, что Япония и ее союзница Англия не останутся равнодушными к отправке столь значительного подкрепления осажденным и обязательно предпримут меры для создания препятствий переходу эскадры на театр военных действий (ТВД). И они были правы: с целью деморализации русских моряков японская разведка подготовила и успешно провела психологическую диверсионную акцию.
С помощью целенаправленной работы со СМИ в сознание экипажей 2-й Тихоокеанской эскадры вселялось чувство тревоги, страха перед происками «коварного врага». Пресса настойчиво муссировала слухи о планируемых ночных нападениях на русские корабли японских миноносцев и подводных лодок уже в водах Балтийского и Северного морей, о возможности минирования узких проходов и закупорки фарватеров затоплением судов. Все эти панические газетные предположения на фоне изнуренной круглосуточной работы экипажей по превращению недостроенных и старых кораблей в боевые единицы пагубно отражалось на психологическом состоянии личного состава команд. Морские офицеры, прибывшие в Петербург из блокированного Порт-Артура, с удивлением отмечали повышенную нервозность в экипажах. Подобного не наблюдалось даже среди моряков Тихоокеанской эскадры, воевавших в тяжелейших условиях морской блокады.
В документе Главного морского штаба от 4 августа 1904 г. значилось: «.Полученные сведения о готовящихся покушениях японцев на 2-ю Тихоокеанскую эскадру заставляют ожидать, что неприятель будет предпринимать попытки не допустить ее уход или нанести столь тяжкие повреждения, что уход ее будет отложен на более или менее продолжительный срок. Вследствие этого необходимо приложить все усилия, чтобы обеспечить безопасный выход 2-й эскадры из Балтийских вод, для чего полагалось бы теперь же организовать охрану ее в самых широких размерах. Расходы на проведение означенных выше мер отнести на военный фонд». По существу впервые в истории российского флота планировалась широкомасштабная операция по агентурному обеспечению перехода эскадры кораблей флота по определенному маршруту.
В сентябре 1904 г. русской полиции удалось арестовать по подозрению в шпионаже двух японских агентов — служащих петербургской пароходной компании Потемкина, японцев по национальности. Как выяснилось в ходе следствия, оба они были капитан-лейтенантами японского императорского военно-морского флота и занимались добыванием и передачей для правительства Японии сведений об эскадре адмирала Рождественского.
Разведывательная информация передавалась в японское посольство в Петербурге, которое, в свою очередь, по каналам дипломатической почты пересылало ее по двум адресам: в посольство в Берлине и в Токио. Берлинская почта предназначалась для японского капитан-лейтенанта, путешествующего по Европе.
Отсутствие в системе Морского министерства России необходимых агентурных источников заставило его по этому поводу срочно вступить в переговоры с Департаментом полиции Министерства внутренних дел. Их успеху способствовали два обстоятельства:
— во-первых, департамент длительное время занимался на флоте политическим сыском и имел среди его личного состава обширную сеть осведомителей;
— во-вторых, на эту операцию был выделен полумиллионный кредит, который полностью переходил полицейскому ведомству в случае его согласия на ее осуществление.
В конечном итоге Департамент полиции обязался предоставить для агентурной разведки флота свой заграничный аппарат с секретными сотрудниками. Однако здесь следует отметить, что качество полицейской агентуры было очень низким. Это связано с тем, что ряд секретных сотрудников вербовался охранным отделением из числа революционеров, ставших таковыми случайно и не имевших твердых политических убеждений. Некоторые из них, запуганные карами и угрозами, только за одно свое освобождение из-под ареста соглашались на все. Одному из таких агентов директор Департамента полиции А.А. Лопухин и поручил дело организации охраны агентурными методами пути следования 2-й Тихоокеанской эскадры в датских, шведско-норвежских водах и на северном побережье Германии. Им оказался заведующий берлинской русской политической агентурой коллежский советник A.M. Гартинг.
Гартинг A.M. начал свою карьеру в полиции секретным агентом в начале 1880-х гг. Во время учебы в Горном институте столицы Аркадий Михайлович Гартинг (в то время Авраам Михайлович (Мойшевич) Геккельман) примкнул к народовольцам и был вскоре арестован. В 1882 г. он стал агентом полиции: завербован руководителем политического сыска в России жандармским подполковником — инспектором Петербургского охранного отделения Г.П. Судейкиным. Офицер сыграл на личных качествах объекта (безмерное честолюбие, стремление к блестящей карьере и быстрому повышению по службе), объяснив ему, что все мечты могут быть им похоронены, если тот не согласится на тайное сотрудничество с правоохранительными органами. Так и «родился» законспирированный провокатор, агент охранки, сделавший сногсшибательную карьеру: стал впоследствии легальным статским генералом Министерства внутренних дел. Но об этом позже.
В конце 1880-х гг. по рекомендации охранного отделения Геккельман переводится в Дерптский университет, в студенческой среде добивается лидерства, возглавляет подпольный революционный антиправительственный кружок. Отличается активностью, показывает себя приверженцем крайних мнений, самых опасных планов и рискованных действий. При этом всегда добивается преждевременной развязки событий.
Члены подпольной организации по его указанию наладили активные связи с революционерами Петербурга, Москвы и Киева. В 1885 г. Геккельман выдал полиции наиболее активных членов кружка, а вместе с ними и глубоко законспирированную типографию молодой партии «Народная воля» в Дерите.
Заподозренный в предательстве, он с помощью охранки с паспортами на имя Абрама Ландезена (имея также в тайнике документы на фамилии Петровский, Бейер) срочно выезжает в Париж. В парижской эмигрантской среде его встретили с глубоким сочувствием и трогательной заботой, как одного из немногих революционеров, уцелевших во время массовых арестов в России. Вскоре он стал пользоваться неограниченным доверием у окружающих. Осведомленный охранным отделением о деятельности всех революционных кружков в Париже, провокатор возглавил работу политических террористических организаций. На сходках выступал всегда горячо и убежденно, подстрекал присутствующих к активному террору, сумел сплотить вокруг себя всех сторонников крайних мер. Он энергично настаивал на новом покушении на царя Александра III и дальнейшем развитии освободительного движения в России. Выдавая себя за состоятельного человека, на валютные средства, полученные от полиции, он финансирует создание во французской столице мастерской по изготовлению бомб, предназначенных для покушения на русского императора, визита которого ожидали во Франции.
